Негасимое пламя

XLIII. Лучше всех

У двери в отдел почему-то ошивался Липатов. Мишка невольно остановился, чтобы приглядеться: правда, что ли, куратор ранним понедельничным утром прохлаждается в коридоре вместо того, чтобы азартно выискивать среди прошений самые интересные? Супермен стажёра немедленно заметил и, широко улыбаясь, энергично зашагал навстречу.

– Умка! Как я рад тебя видеть, аж в башке не умещается! Пусти в кабинет, а?

– Зачем? – оторопело спросил Мишка.

– Как зачем? Кто, кроме меня, мир спасать будет?

– А кто вас не пускает?

– Система грёбаная, – Липатов покаянно вздохнул и признался: – Я пропуск посеял. В пятницу вроде на месте был, а сегодня – тю-тю…

– Так надо же тогда новый получить!

– Всё правильно, Умка, говоришь, – Липатов широко развёл руками. – Я уже и перед безопасниками повинился, то-сё… Но ещё ж две недели делать будут! Мне отпуск брать, что ли?

– Надо у Александра Михайловича спросить, – неуверенно протянул Мишка. – Я позвоню…

При упоминании начальника Денис, как всегда, скривился.

– Да сам сейчас приедет. Я ему объясню. Ну Мих, ну чё ты, ей-богу! Свои же!

Свои, ага. Такие же свои, как те, которые вещдок средь бела дня украли, да так, что полтора месяца следов не найти. Мишка сдержал вздох: ему не хотелось плохо думать про коллег.

– Ну ладно, пойдёмте, – без особой уверенности пробормотал он.

– Другое дело! – Липатов обрадованно осклабился. – Уже ж почти полгода вместе работаем, как родные должны быть!

– Не полгода, а три месяца.

– Один хрен, – Денис на правах посетителя просочился в кабинет следом за Мишкой и тут же походя отвесил леща подвернувшемуся под руку Косте. – Чего, Мелкий, расслабился тут без меня? Бездельничаем?

Субботин, завидев коллегу, строго свёл брови к переносице.

– Денис, вы уже восстановили пропуск?

Липатов в искреннем недоумении пожал плечами.

– Ты чего, Барон, они так быстро не почешутся.

Бледное лицо Субботина налилось румянцем, разом приблизившись цветом к свежему срезу свёклы.

– Я просил вас не появляться здесь, во-первых, без пропуска, во-вторых, без объяснительной!

– Да чего ты такой скотинистый с утра пораньше? Опять сынуля неуд из универа приволок или что?

Субботин от подобной наглости растерял все слова. Денис поступью победителя прошествовал к своему месту, мимоходом потрогав вялую громовскую ладонь. На Мишку с новой силой набросились сомнения. С одной стороны, не пускать в кабинет собственного куратора как-то неловко, с другой – Борис Андреевич ведь прав. Утеря пропуска – серьёзный проступок. Шеф наверняка отстранит Липатова от дел, когда узнает. Безжалостно загрызенный совестью, Мишка уселся за компьютер и принялся щёлкать мышкой, воскрешая в памяти оставшиеся с прошлой недели задания.

– Ребята, доброе утро! – бодро поздоровался возникший на пороге Щукин. – Как дела?

– Лучше всех! – отрапортовал Денис, скалясь крепкими желтоватыми зубами.

Субботин одарил его презрительным взглядом.

– У этого, с позволения сказать, ответственного сотрудника, может, и лучше всех, – прошипел он. – Липатов потерял пропуск. Подозреваю, что благодаря этому к нам пробрался нарушитель.

– Какой ещё нарушитель? – переспросил Денис, стремительно теряя жизнерадостный вид. Запахло жареным.

– Тот, который вскрыл сейф, – гневно топорща усы, пояснил Субботин. – При этом защитные контуры в полном порядке. Очевидно, у злоумышленника была при себе карточка.

– Вот бли-и-ин, – тоскливо протянул Липатов и от полноты чувств прижал к груди растопыренную ладонь. – Сергеич, вот те крест – я не специально!

– Ну ещё б ты специально, – растерянно пробормотал Щукин. – А что пропало? С камер записи сняли уже?

– Уточните, пожалуйста, у Ярослава Владимировича, как только он вернётся, – Субботин поджал губы и негодующе поёрзал на месте, выражая нелюбовь к коллегам. – Он у нас… свидетель происшествия.

– Вот ё-моё, – озадаченно протянул Виктор Сергеевич. Он подошёл к сейфу, беспомощно раззявившему пыльную пасть, и зачем-то потрогал сварные швы. – Леший! Как же это?

– А что у нас там лежало? – несмело подал голос Костя. Он вытягивал длинную шею из-за прямой, как штык, субботинской спины, словно надеялся разглядеть что-то никем до сих пор не обнаруженное.

– Да кто ж теперь упомнит? Всё подряд…

Дверь в очередной раз клацнула замком. Ни с кем не здороваясь, Зарецкий прошёл к своему столу, бросил на клавиатуру ворох бумаг и уселся за компьютер. Мишке показалось, что вид у коллеги слегка безумный.

– Привет, – дружелюбно сказал ему Виктор Сергеевич. – Говорят, ты у нас тут гостей застал?

– Ну.

– Когда это?

– В пятницу после работ в виварии.

– И чего?

– Разве непонятно? Не догнал.

Щукин поскрёб в затылке. Терпение у него железобетонное. Мишка, признаться, частенько думал, что младший стажёр позволяет себе лишнего.

– А мне чего не позвонил?

Ярослав поднял голову от монитора и недоверчиво уставился на Виктора Сергеевича. Потом перевёл взгляд на выпотрошенный сейф. Досадливо поморщился.

– Не подумал.

Щукин тяжко вздохнул. Взял из стопки аккуратно собранных бумаг верхнюю, помятую и кое-как разглаженную. На листе красовался грязный отпечаток ботинка; взломщик точно искал не этот документ.

– Чего украли-то?

– Я почём знаю? – огрызнулся Зарецкий. – Может, и ничего. Посмотрели и положили назад.

– И что, концы в воду?

– Видимо, да. На этих штуках, – Ярослав продемонстрировал Виктору Сергеевичу бережно упакованные в файлы акты о наследстве, – есть печати. С них можно было бы попытаться снять остаточный фон, но у научников нет приборов с достаточной разрешающей способностью.

– Вот засада, – расстроенно пробормотал Щукин. Вернул документ обратно в стопку и побрёл на своё место. – Ладно. Сейчас Александр Михайлович приедет – всё расскажешь в подробностях, хорошо?

Громов, сидевший всё утро тише воды, ниже травы, робко попросил у своего стажёра спасённые из раздраконенного сейфа акты. Ярослав, вежливо извинившись, отдал. На несколько минут воцарилось неустойчивое спокойствие, а потом неугомонному Липатову вожжа попала под хвост, и он скучающим тоном заявил на весь отдел:

– Многовато мы, Сергеич, стажёрам платим!

Мишка недоверчиво покосился на куратора. Многовато? Ну, побольше, конечно, чем за одну учительскую ставку, но не так, чтобы хватало на безбедную жизнь. К чему это клонит главный здешний зубоскал?

– Поясни, – настороженно попросил Щукин. Ему тоже не нравилось Денисово настроение.

– А ты видел, на чём у нас некоторые ездят? – ехидно спросил Липатов и, не дождавшись реакции, прибавил: – Старую-то куда дел, Стажёр?

Теперь на Зарецкого смотрели все, включая хмурого Виктора Сергеевича. Ярослав нехотя отвлёкся от рабочей возни и вперил бесстрастный взгляд в лицо нагло усмехающегося Супермена.

– Разбил.

– Машину разбил, а сам целёхонек?

– Вы бы хотели, чтобы было по-другому?

– Ну-ка хватит! – рявкнул Виктор Сергеевич, вновь поднимаясь из-за стола. Сердито зыркнул на Липатова, подошёл к Ярославу и, понизив тон, спросил: – Серьёзно, что ли? В аварию попал?

– Не справился с управлением, – нехотя ответил Зарецкий и веско прибавил: – Никто не пострадал.

– Ишь ты, – тут же подал голос Липатов. – Это не про тебя, Стажёр, в новостях с утра писали? А я-то думал, что за придурок на Минском навернулся…

– Никто не пострадал! – упрямо повторил Зарецкий, взяв на тон выше.

Супермен хищно усмехнулся. Мишка запоздало понял, что поднаторевший в искусстве допроса Липатов намеренно ловил Ярослава на словесный крючок – и поймал. Сам Зарецкий тоже это сообразил и теперь зло кривил губы под осуждающими взглядами.

– Ты проверял, что ли? – вкрадчиво поинтересовался Денис, добивая жертву. – Там полдесятка машин всмятку – и ни одного трупа?

– Ни одного, – отрезал Ярослав. – Представьте себе – проверял.

– Быва-а-ают же совестливые люди, – издевательски протянул Липатов. – Сначала мясорубку устроят, а потом ходят, спрашивают, никто ли не ушибся…

– Денис, помолчи! – гаркнул Щукин и вновь обернулся к Ярославу. На сей раз без малейшей приязни во взгляде. – Правда это всё?

– Правда.

– Ну и зачем…

– Хватит, – неожиданно зло отрезал Зарецкий. – Приедет Александр Михайлович – тогда и поговорим.

– Напоследок, – хохотнул Липатов, и никто не потрудился его окоротить.

В отделе воцарилась предгрозовая тишина. Верховский где-то задерживался. Старшие офицеры мало-помалу разбежались: кто в архив, кто к правопорядку, кто на выезд. Ушёл на совещание мрачный Щукин. Мишке никто указаний не выдал; должно быть, Липатов в это насыщенное переживаниями утро вовсе забыл, что у него есть стажёр. Не зная, куда себя деть, Старов притащил из шкафа коробку со старыми документами, водрузил на боковой стол между собой и соседом, достал потрёпанную папку и принялся перебирать бумаги. Это было универсальное здешнее занятие на случай отсутствия задач: Верховский вознамерился навести порядок везде, от накладных на канцтовары до залежей архивной документации. Нудная и неблагодарная работа позволяла отвлечься от невесёлых мыслей. Мишка до сих пор считал Зарецкого неплохим человеком, хоть и не слишком приятным, но если Липатов прав на его счёт… Даже думать не хочется.

– Здесь текучка, – сообщил Костя в тишину. Голос его прозвучал неестественно громко и как-то тонко, словно перетянутая струна. – Возьмите разберите пополам.

Мишка безропотно подошёл за своей долей. Зарецкий словно бы не услышал. Костик, хоть и приученный Липатовым к принципу «не трогай – не огребёшь», на сей раз не пожелал спускать дело на тормозах. Он выбрался из-за стола и сунул стажёру под нос папку с прошениями.

– Разбери, говорю!

Зарецкий нехотя отвлёкся от монитора, но притронуться к бумагам даже не попытался.

– Не хочу, – нагло заявил он.

Оттопыренные Костиковы уши во мгновение ока налились краснотой, словно раскалившийся металл. Мишке немедленно захотелось оказаться подальше от завязывающейся ссоры. Есть ли вообще средство примирить этих двоих? Или после разговора с Верховским будет уже не нужно?

– Я офицер, Зарецкий, – дрожащим от гнева голосом напомнил Костя. – Я старше тебя по должности и…

– Пошёл к лешему.

На миг показалось, что Чернов вот-вот взорвётся и примется кричать, однако он лишь шумно выдохнул и вкрадчиво спросил:

– Считаешь себя лучше других?

– Нет, – Зарецкий поднял голову и нахально воззрился на коллегу снизу вверх. – А ты?

Костя презрительно фыркнул и отвернулся. Бумаги так и остались лежать нетронутыми.

– Давай я разберу, – осторожно предложил Мишка, выглядывая из-за коробки с документами.

Зарецкий ничего ему не ответил.

***

Без пяти девять Верховский заглушил мотор, наспех застегнул пальто и вышел из машины на грязно-серый утоптанный снег. Одинокий дворник без энтузиазма скрёб лопатой сугробы, наметённые за последние ненастные дни; его помеченная ярко-оранжевым жилетом согбенная фигура казалась воплощением напрасного труда. Вечером снова обещают снегопад.