Негасимое пламя

Пролог. Право на шанс

Где-то в жилых районах прорвало теплотрассу. Ветер нёс с юга белёсый пар, остывали оцинкованные бока надземных труб, по улицам – Валенок клялся, что видел своими глазами – стекал селевыми потоками кипяток. Медленно замерзали серые громады многоэтажек. Всем было плевать.

Ноготь отобрал у Типуна початую бутылку пива и в пару глотков её осушил. Ничего лучше сегодня нет. Рохля, будь он неладен, умудрился загреметь в участок и греется теперь в обезьяннике, а ларёчница без своего хахаля, ясен пень, не станет угощать халявной выпивкой его приятелей. У Нудьги имелись сигареты, и он нагло их курил, посмеиваясь над соседями-неудачниками. Рисковал получить зуботычину. Ноготь подумывал дать ему по морде – какое-никакое, а развлечение, но ради этого надо поднимать задницу и отходить от костра.

– Холодно, ядрёна макарона! Может, к цивилам сходим, погреемся? – хмуро предложил Типун. – Пока аварийка всё не заварила.

– В ментовку, что ли, захотел? – лениво процедил Нудьга. – Чего ты ноешь? Снега нет, вот и радуйся.

– Лучше б снег, – буркнул Валенок. – Когда снег – грязи меньше.

– Чистюля нашёлся, – хохотнул Нудьга и щелчком пальцев отправил в огонь прогоревший окурок. – Ты когда на ветру стоишь, мусорозавод на вонь жалуется.

Валенок молча двинул ему в челюсть. Ноготь досадливо прищёлкнул языком. Всегда обидно, когда додумался ты, а сделал другой. Нудьга, не будь дурак, сгрёб низенького Валенка за шиворот и как следует приложил хребтом о холодный бок трубы. Затрещала порванная ткань – и без того ветхая куртка зацепилась за острый край металлического листа. Валенок обиженно взвыл.

– Чего разорались?

Подошедший Хмурый возвышался над ними, как Останкинская башня над сутулыми хребтами жилых высоток. Рядом с ним крутился какой-то незнакомый тип, толстощёкий и лоснящийся, в приличных тряпках; он деловито зыркал туда-сюда любопытными глазками и притоптывал на одном месте добротными зимними сапогами. Очередной институтский дружок Хмурого, не иначе.

– Кого ты нам сюда приволок? – Нудьга ухмыльнулся, почёсывая костяшки пальцев. Валенок отполз от него подальше и протянул руки к огню.

– Это Феликс, – Хмурый кивнул на пришлого; тот скривил рот в вежливенькой улыбочке. – С призывного пункта сбежал. Перекантуется тут с нами, пока то-сё.

– Феликс? – недоверчиво переспросил Типун. – Ядрёна макарона! Это что, погоняло такое?

– Нет, имя, – пришлый, продолжая улыбаться, огляделся по сторонам, подтащил к костру валявшийся рядом ящик и без спросу уселся у огня. – Предки были поляки.

– Глянь, породистый, – хохотнул Нудьга. – А от армейки чего сбёг? Просто помирать неохота или идейный?

– Да ну их, без меня пусть воюют, – отмахнулся Феликс. – У них вон хорошо получается, а я всё равно не знаю, с какого конца за автомат браться.

Типун глупо загоготал. Ноготь оглядел пришлого повнимательней: голодать этому типу явно не приходилось, много и активно двигаться – тоже. Какой ему автомат? Хорошо, если в горку поднимается без одышки. Порывшись за пазухой, Феликс вытащил из-под рыжей дублёнки бутылку водки, подбросил на ладони и протянул Нудьге:

– Будешь?

– Будет, само собой, – Хмурый согнал Типуна с козырного места – дряхлого и чуток заплесневелого кресла, одну ногу которому заменяла стопка битого кафеля. – Небось насухую тут сидите, а? Хоть огонь развести допёрли.

Он со значением зыркнул на Ногтя. Тот на пальцах продемонстрировал всё, что думает о приятеле. Хмурый не обиделся: обидеть его можно разве что кирпичом по затылку. Из бутылки он глотнул совсем немного: то ли не успел как следует замёрзнуть, то ли пьянеть не хотел.

– За мир во всём мире, – брезгливо выплюнул он и протянул полупустой пузырь Ногтю. – Лишь бы про нас не вспоминали.

Ноготь задумчиво поболтал в бутылке прозрачную жидкость и влил в себя никак не меньше трети оставшегося. Пока дают, надо брать. Это Хмурый – домашний, посидит тут с ними и пойдёт дрыхнуть под тёплым одеялком и кушать мамкин борщ, пока опять вожжа под хвост не попадёт и не погонит искать приключений. А им-то как ночевать на остывших трубах?

– Куда тебе столько? – ревниво спросил Нудьга и требовательно протянул руку. Ноготь, подумав, отдал бутылку Феликсу.

– Ты бы сам хлебнул. Холодно.

– А и хрен бы с ним, что холодно, – лихо заявил пришлый. – Вы пейте, у меня ещё есть.

– При деньгах? – нехорошо ухмыляясь, спросил Валенок.

– Да где ж, – Феликс простодушно развёл руками. Шельмец. – Это так – нетрудовые доходы…

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – хмыкнул Хмурый. – А мы тоже умеем фокусы показывать. Давай, Ноготь, выступай.

– Пошёл ты, – лениво отозвался Ноготь. Не хотелось перед пришлым.

– Давай-давай, не выпендривайся, – повелительно сказал Хмурый и, повернувшись к Феликсу, пояснил: – Он у нас с зажигалкой балуется. Сколько показывает – никто не видел, где он её прячет.

Потому что её нет. Ноготь поначалу пытался что-то доказывать, потом плюнул. Люди верят тому, чему хотят верить, а ему что за дело? Хмурый выжидательно на него смотрел; проще показать, чем отнекиваться. Ноготь вытянул вперёд сжатый кулак, оттопырил большой палец – будто в ладони у него и впрямь зажата была зажигалка – и сосредоточенно сдвинул брови. Вдоль пальца, слегка опалив кожу, вытянулся рыжеватый язычок пламени. В виски ткнулась острая боль – и тут же отступила, как всегда. Ноготь демонстративно раскрыл пустую ладонь.

– Видал? – гордо, будто сам только что проделал хитрый трюк, бросил Хмурый. – Умел бы чего полезное – цены б не было парню.

– Ого, – Феликс смерил Ногтя внимательным взглядом. – Так и это полезное.

– Чем оно полезное?

– Придумаем, – туманно пообещал пришлый и принялся рыться в карманах. – Ну-ка, где-то у меня тут колбасы было чуток…

Ноготь колбасу не взял. Не потому, что не хотелось – хотелось, ещё как. Просто пацифист этот был какой-то мутный. На ворованных харчах так не отожрёшься. Где Хмурый его откопал? Или, что вернее, где он откопал Хмурого…

Нудьга затолкал очередной окурок в опустевшую бутылку. По шоссе пронеслась, мерцая мигалкой, машина аварийной службы. Спохватились наконец. Помчались спасать цивилов, замерзающих в своих бетонных норах. Те-то хоть надеяться могут, что до них кому-нибудь есть дело. Но это они зря. На самом деле всем на всех плевать.

Ноготь изловчился и отнял у зазевавшегося Нудьги пачку с сигаретами. Тот шумно возмутился, но в драку не полез – не хотел огребать. Рискуя обжечься, Ноготь сунул кончик сигареты в костёр. Ну его к чертям, Феликса этого. Оба целее будут.

***

Рынок невесело галдел о своих нехитрых делах. Замотанная в мохнатый платок бабка притоптывала у лотка с разложенным прямо так, на картонках, мясом; вырывавшийся из её рта пар походил на сигаретный дым. На краю лотка под бдительным взором торговки лежал громадный, вызывающе розовый шмат свинины. Ноготь прищурился, прикидывая шансы на успех.

– Чего тебе там надо? – хмыкнул Феликс, проследив за его взглядом. – Пошли вон лучше на выходе кого-нибудь цепанём. Товар, деньги, товар, хе-хе.

– Не хочу, – буркнул Ноготь и сунул руки в карманы. – От карги не убудет, а эти, может, последнее бабло тут оставили, – он кивнул на вереницу покупателей, бредущих мимо лотков.

Пришлый искренне изумился.

– А тебе на них не пофиг?

– Жалко.

– У пчёлки жалко, – заявил Феликс. – Жрать-то хочется. Они где-нибудь ещё добудут, а мы – нет.

Ногтю нестерпимо захотелось немножко его придушить. Наверное, потому что пришлый был прав. Цивилы придут домой, к холодильникам, в которых что-нибудь да есть, чтобы не помереть с голоду, а обмануть их проще, чем прожжённую торговку, и у них навряд ли водятся широкомордые дружбаны с бандитскими повадками. Ноготь нехотя кивнул и поплёлся сторожить. На кой ляд он вообще сюда припёрся? Феликс прекрасно справляется сам.

– Нормально так, – удовлетворённо прогудел толстяк, демонстрируя Ногтю добычу. Несколько потрёпанных кошельков, не слишком пухлых; кусок сала, замороженная рыбина. – До завтра доживём, а?

– Угу, – Ноготь взял у него пакет с продуктами. – А кто-то, может быть, нет.

– Кто-то обязательно, – заверил его Феликс. Прохожие текли мимо них равнодушной рекой. – А раз так, какая разница, кто конкретно? Лишь бы не мы, а?

– Пошли уже.

Хмурый и остальные ждали их в проулке неподалёку. Не скучали. Типун зажал у стены какую-то богатенькую фифу, Валенок телепался на стрёме, Нудьга с Хмурым уговаривали мадаму поделиться содежимым сумочки – пока что вежливо. Эту-то точно не ждёт дома пустой холодильник… Чёрт его знает, с чего Ногтя разобрала злость; наверное, потому что от Феликса с души воротило.

– Отвянь, Хмурый, – сказал он, ускоряя шаг. – Пусть валит. У нас тут есть уже.

Дамочка смерила его цепким взглядом; Ногтю отчего-то стало не по себе. Хмурый только ухмыльнулся:

– Ну, есть – так ещё будет. И деньга, и досуг, а?

Подошедший Феликс радостно гоготнул. Ноготь запихнул куда подальше желание вмазать по толстощёкой морде. Этот хрен им нужен – больно ловко достаёт пожрать и выпить. Все встанут на его сторону, а Ноготь один против пятерых не вывезет и в итоге окажется на асфальте без зубов. Ну их к чертям.

– У метро ментов полно, сейчас нас всех упакуют, – торопливо придумал Ноготь. – Пошли отсюда.

– А ты с каких пор такой пугливый у нас? – гоготнул Нудьга. Не боится вякать, когда за ним Хмурый. А зря. Он-то – не Феликс.

Ноготь смазал Нудьге по скуле и дёрнул за плечо тяжеленного Типуна. Пока тот замахивался, сунул ему под нос кулак; вырвавшееся сквозь пальцы пламя лизнуло здоровяка по горбатой переносице и опалило ему брови. Пугливый Валенок, ясен пень, считал голубей на проводах; Феликс не лез – только смотрел эдак по-своему, хитровато. Хмурый, видя такое дело, пошёл на попятный.

– Да чего ты борзый-то такой? – буркнул он, отступая в сторону. – Так бы и сказал сразу, что себе хочешь…

Ноготь угрюмо потёр костяшки пальцев и ничего не сказал. Хмурый махнул рукой, увёл остальных из проулка; последним, то и дело оглядываясь, топал Феликс. Вот и молодец, что смотрит. Может, подумает трижды, прежде чем связываться.

– Спасибо, – сказала вдруг фифа. Она деловито отряхнула короткую шубку, поправила рыжеватые кудри; напуганной дамочка вовсе не выглядела. – Вы очень кстати.

– Валите отсюда, – Ноготь глянул на неё исподлобья. – И вообще со своей Рублёвки не вылезайте. Тут и похлеще нас зверьё водится.

– Вы несколько ошиблись с локацией, – богачка холодно улыбнулась и манерно шевельнула пальцами, словно разминая замёрзшие руки. – Но ваш совет я учту.

Она повесила сумочку на согнутый локоть и целеустремлённо зашагала в сторону метро. Ноготь пожал плечами. И чего ему ударило в голову… Не она, так другая оставит в здешних проулках содержимое кошелька, какие-нибудь дорогие серёжки и девичью честь заодно. Хотя эта последнюю, как пить дать, уже где-то потеряла. Кто-то ведь купил ей и шубку, и сумочку…

Ноготь мотнул тяжёлой головой и зашагал прочь из проулка – в противоположную от приятелей сторону. Хотя живот подводило от голода, жрать ворованное сало совершенно не хотелось.