Негасимое пламя
- Автор: Наталья Романова
- Жанр: Самиздат, сетевая литература / Фэнтези: прочее
Читать книгу "Негасимое пламя"
XXXIII. Вечность
Первым, что он увидел, открыв глаза, было прелестное девичье личико, с которого стремительно исчезало сонное умиротворение. Зрелище это стало за полгода привычным, но до сих пор не утратило уютного очарования. Заглушив будильник, Яр не без удовольствия поцеловал мягкие тёплые губы и ласково погладил Катю по щеке.
– Поспи ещё. Я сегодня по делам.
– Сегодня же воскресенье, – укоризненно пробормотала девушка, наблюдая за ним из-под одеяла.
– Ага, я помню. Я не по работе.
– А куда?
Яр вздохнул и отвернулся, изображая, будто поглощён поиском носков в недрах шкафа.
– Навещу родственницу, – осторожно сказал он наконец. – Давно обещал, надо бы.
– У тебя тут в Москве родня есть? – изумлённо спросила Катя. – А чего тогда на съёмной живёшь?
– Сам так захотел, – честно ответил Яр. В голосе девушки явственно слышалось недоверие. Узнай она, что Свешникова вдобавок богата, что бы сказала?
Катя села на диване, завернувшись в одеяло. Уставила на него недоверчивый взгляд.
– Нифига себе новости… Я думала, погуляем сегодня.
Яр порылся в памяти, соображая, не успел ли пообещать ей нечто подобное. Безуспешно.
– Я ненадолго. Вернусь через пару часов, – примирительно сказал он, стараясь не давать воли раздражению. – Успеем вечером погулять.
– Ну ладно, – тоскливо протянула Катя и вдруг лукаво улыбнулась: – Тогда поцелуй меня на прощание.
Оба они знали, чем это закончится. Вот уж в чём она безоговорочно хороша… Ей неизменно удавалось заставить его забыться; чувство счастливой пустоты в мыслях влекло его к ней сильнее, чем красота или лёгкий нрав. Наверное, это было неправильно.
– Люблю тебя, – шепнула Катя, откидываясь на подушки.
Яр, как всегда, молча поцеловал её в ответ.
Февраль в этом году выдался тёплым, и улицы вместо сугробов тонули в слякоти. Когда обстоятельства требовали спешки, Яр добирался до метро на автобусе, но безмятежное воскресное утро располагало к неторопливой пешей прогулке. С тех пор, как под одной крышей с ним поселилась Катя, Яр не раз ловил себя на смутной тоске по былому уединению. Как-то по-дурацки выходит: рядом с людьми трудно, без людей плохо. Наверное, поэтому Лидия Николаевна держит домового. Мокрая от талого снега улица тянулась мимо павильончиков под аляповатыми вывесками, и этот бестолково длинный кусок пространства, обычно доставлявший неудобства, сегодня казался почти приятным.
Сознания вдруг коснулась острая тревога – неожиданная, полузабытая за долгие годы. Яр застыл на месте. Зов застал его врасплох, и он уловил лишь расплывчатое направление – куда-то на запад. Но во всём этом мире лишь один человек знает его подлинное имя…
– …Встал поперёк дороги! Отойди, не видишь, тут люди!
Яр механически шагнул в сторону. Согбенная старушка гневно зыркнула на него и заковыляла дальше вдоль улицы. Да, тут люди… Перемахнув через кучу смёрзшегося грязного снега, Яр нырнул в тесную щель между павильонами. Здесь его могли заметить разве что бездомные коты. Прикрыв глаза, он сосредоточился на хорошо знакомой квартире. В лицо пахнуло теплом и едва ощутимым горьковатым ароматом духов. Здесь ничего не изменилось… Яр метнулся к приоткрытой двери в хозяйскую спальню. Откуда-то из угла горестно охнул Прохор – должно быть, переживал за испачканные ковры.
Женщина, болезненно скорчившаяся на неразобранной постели, разительно отличалась от оставшегося в памяти образа – разве что безупречно элегантная одежда напоминала о прежней Свешниковой. Она ждала гостя; она не могла не принарядиться… Яр рухнул на колени рядом с кроватью, сжал в обеих руках сухую бледную ладонь бывшей наставницы. Лидия Николаевна вряд ли понимала, что он здесь; она так и продолжала шептать бескровными губами его имя, словно в лихорадочном забытьи.
– Прохор, – не оглядываясь, позвал Яр. Тени на стенах едва заметно шелохнулись: домовой придвинулся ближе. – Что случилось?
– Всё хворь проклятая, – едва слышно прошелестел Прохор. – Хозяюшка-то храбрилась – мол, одолею, одолею… А оно вон как…
– Понял. Помолчи.
Ни черта он не понял. Какая ещё хворь? Лидия Николаевна – искуснейшая волшебница, разве могла она довести себя до такого?.. Яр сощурился, силясь разглядеть чёрные нити проклятия, и ничего не нашёл. Что ещё может быть? Истощение? Какая-нибудь отрава?..
– Прекратите, юноша, – хрупкое запястье отчётливо дрогнуло в его ладонях. – Прекратите, я сказала… И больше так не делайте…
Яр отпустил руку бывшей наставницы. Глаза на её измождённом лице казались колючими зимними звёздами.
– Что вы?..
– Скорую вызовите, – слабым голосом велела Свешникова. – Вы… в состоянии… сладить… с телефоном?
Яр не сразу понял, что от него требуется. Потом, усилием воли вырвав себя из оцепенения, торопливо вытащил из кармана телефон. Кое-как назвал адрес, почти ничего путного не сумел сказать о симптомах. Лидия Николаевна неподвижно лежала с закрытыми глазами и хранила молчание. Яр не рисковал больше к ней прикасаться: в голову запоздало прокралась мысль о том, что её хворь – из тех, что волшбой не вылечить. Иначе наставница не велела бы прекратить. Иначе справилась бы сама.
До самого приезда врачей он неподвижно просидел на полу, опершись спиной о жёсткий деревянный каркас кровати. Прохор, заслышав мелодичную трель звонка, мигом скрылся за мороком, но – Яр был уверен – из комнаты не ушёл. Задержавшись на миг у входной двери, Яр щёлкнул пальцами, запирая все двери, кроме той, что вела в спальню, и только потом отодвинул щеколду.
– Сюда? – деловито осведомилась невысокая молодая женщина, целеустремлённо шагая через прихожую. Её ботинки оставляли на светлых плитах грязные следы. – Молодой человек, пациентка в сознании?
– Не знаю, – механически ответил Яр. Дюжий фельдшер, нагруженный ярко-рыжими пластиковыми чемоданами, протопал мимо него в спальню вслед за врачом. – Была только что… Недавно.
– Что-нибудь уже давали?
Да, порцию жизненной силы. Яр покачал головой, наблюдая, как медики проворно достают незнакомые приборы. Он совершенно не представлял, что делать дальше.
– Хроники какие-нибудь? Болела чем-то в последнее время?
– Нет. Не знаю, – Яр до боли закусил губу, вымещая бессильную злость. Без малого год прошёл, а он разве что изредка звонил женщине, которой был обязан больше чем жизнью. По голосу в трубке разве различишь опасные признаки? – Я… давно её не навещал.
– Кем приходится?
– Тёткой.
– Ага, – врач смерила его оценивающим взглядом и велела: – Выйдите пока. Я позову, если что-то понадобится.
Яр повиновался без тени сомнения, будто скованный ментальными чарами. Вышел в коридор, притворил за собой дверь, механически шагнул в залитую неярким зимним светом гостиную. На журнальном столике лежала заложенная тетрадным листком «Практическая астрономия в магии»; Яр подобрал её и бездумно сунул в книжный шкаф, за дверцу из непрозрачного матового стекла. Из соседней комнаты доносилась приглушённая возня, рокот негромких голосов, раздражающий писк медицинских приборов. В уютном обычно кресле совершенно невозможно было сидеть; Яр перебрался на диван, но и там оказалось не лучше, и он принялся мерить шагами просторную комнату.
Спустя несколько бесконечно долгих минут ему почудилось, будто к голосам врачей примешался ещё один, слабый, но упоительно знакомый. Яр выскочил в коридор, но вовремя притормозил: незачем мешать медикам. Фельдшер вышел к нему целую вечность спустя. Утомлённый сменой детина сочувственно оглядел Яра и прогудел басом:
– Пойдёмте документики позаполняем. Куда тут можно?
Яр молча вернулся в гостиную. Фельдшер с видимым удобством устроился в кресле, разложил на опустевшем журнальном столике слегка помятые бланки. Дешёвенькая шариковая ручка деловито заскребла по тонкой бумаге.
– Ваше имя?
– Яр… Ярослав Зарецкий.
– Да не переживайте вы так, – фельдшер на пару мгновений оторвал взгляд от документов. – Госпитализируем вашу тётушку, процедурки поделаем, всё нормально будет. Телефончик продиктуете?
Он кропотливо записал рядок наползающих друг на друга цифр. Разобрать корявый почерк было невозможно; Яр быстро сдался и перестал щуриться на сероватый лист. Всё равно диагноз ничего ему не скажет. Медицинской наукой он пренебрегал: чтобы под завязку загрузить мозги, хватало и инженерной. Вопросы фельдшера вгоняли его всё глубже в жгучий стыд. Он не знал, чем занимала своё время Лидия Николаевна, давно ли начались симптомы, где паспорт пациентки и её полис… Устав от невразумительных ответов, медик спросил напрямик:
– Вы вообще как, часто с тётушкой виделись?
– Нет, – проронил Яр, глядя мимо широкого раскрасневшегося лица. – Живу далеко.
– Во Владивостоке, что ли?
– В Новокосино.
– Тогда не далеко, – укоризненно заметил фельдшер. – Могли бы и повнимательнее… Стариков навещать надо, они без этого тоскуют.
Стариков. Сколько лет Лидии Николаевне?.. Яр не то что не знал – и не задумывался никогда. Он рассеянно смотрел, как измазанное чернилами жало ручки скользит, спотыкаясь, по шероховатой бумаге, и молчал, потому что вопросы у фельдшера кончились. Отвлекшись от своего занятия, медик деловито посоветовал:
– Вы б того – сумочку пациентке собрали. Пижамку, тапочки, документы…
Яр вновь послушался. Заметив его в дверях, врач обернулась и вопросительно вскинула брови.
– Молодой человек, вы что-то хотели?
– Сумку собрать.
– Без надобности, – прошелестела Лидия Николаевна. Её лицо, прежде не лишённое строгой красоты, казалось теперь жёлтой восковой маской. – Всё… собрано. Возьмите в шкафу… на второй полке.
Вот как. Всё собрано. Всё собрано… Медики деловито возились, разворачивая носилки. Яр мог бы и сам отнести наставницу к машине, даже не прибегая к дару – до того маленькой и хрупкой казалсь грозная прежде волшебница. Устроенная фельдшером суета промелькнула мимо разума, словно тяжёлая дрёма в жаркий день. Замершая мысль пришла в движение лишь в самом конце пути, у запертых стерильно-белых дверей палаты. Яр спросил пробегавшую мимо санитарку, когда его пустят внутрь, и получил приказ ждать. Ждать пришлось долго. Он то расхаживал взад-вперёд, то неподвижно стоял у стены, то замирал посреди коридора, прислушиваясь к бродячим отзвукам. Время бесцельно текло мимо из вечности в вечность.
– Заходите.
Яр порывисто шагнул было в палату, но тут же застыл у порога. А что, собственно, он собрался говорить? Просить прощения? Толку с того?
– Юноша? – окликнула Лидия Николаевна. Голос её был немногим громче царившей в комнате тишины. – Подойдите, пожалуйста. Если не торопитесь.
– Не тороплюсь.
Просторная палата растворялась в густом вечернем сумраке. Не пытаясь зажечь свет, Яр взял прислонённую к стене складную табуретку и устроился на почтительном расстоянии от постели. Наставнице вряд ли приятен сейчас его взгляд. И смотреть на неё, такую, отчего-то мучительно стыдно. Словно эта её нынешняя слабость – неприглядная тайна, раскрывшаяся перед ним случайно и не ко времени.