Негасимое пламя

Особенно если расстраивать руководство – чем, собственно, он прямо сейчас и занимается. Щукин пригорюнился; подвыветрившийся алкогольный туман унёс с собой львиную долю его благодушного настроения.

– Фигня это всё, – настойчиво повторил он, непонятно что имея в виду.

Верховский не стал разбираться и просто кивнул.

***

За высокими окнами библиотеки царила непроглядная тьма. Дождевые струи пронизывали отражение огромного светлого зала, беспрепятственно проходили сквозь призрачные столы с разложенными на них книгами и чертежами, тщетно пытались намочить склонённые над тетрадями студенческие головы. Припозднившихся было немного: в дальнем углу трое первокурсников азартно шушукались над ворохом эскизов, под самым носом у библиотекарши долговязый паренёк что-то кропотливо переписывал из увесистого фолианта – вот, пожалуй, и все, кто нарушал пахнущее благородной пылью спокойствие. Почти.

– Вот здесь неверно, – Яр указал концом карандаша на горстку старательно выписанных математических символов. Его собственный торопливый почерк, сохранивший сходство с заострёнными ильгодскими буквами, смотрелся неказисто по соседству с ровными рядами округлых знаков. Неправильных. – Так нельзя. Не выполняется основное условие…

– А-а-а, – Катерина в притворном ужасе прижала к губам ладонь. Её ярко-розовые ногти шаловливо сверкнули в свете потолочных ламп. – Я поняла! Бли-и-ин, вот я дура, на такой фигне запоролась…

– Не дура, – терпеливо возразил Яр. Она ждала от него именно этого. – Внимательней в следующий раз, вот и всё.

– Ага, – Катя притянула к себе тетрадь и старательно зачеркнула всю неверную цепочку преобразований. – Подожди, я хочу сама.

– Пожалуйста.

Яр пожал плечами и отвернулся к собственным записям. По чести сказать, ему не слишком нравилось то, каким образом нарушилось сегодня привычное уединение. Читальные залы университетской библиотеки полюбились ему за тишину и простор, который можно было пересечь вдоль и поперёк, ни с кем не столкнувшись, и за обилие книг на любую тематику, от физики до социологии. А ещё – за огромные столы, на которых вольготно помещалось всё нужное для учёбы барахло. Не в пример крохотной квартирке, на съём которой худо-бедно хватало невеликого дохода. У библиотеки было всего два серьёзных недостатка: ограниченные часы работы и вероятность нарваться на кого-нибудь из сокурсников. Вот как сегодня.

– Готово, – торжествующим шёпотом объявила Катя, отодвигая тетрадь. – Теперь правильно?

– Теперь правильно, – согласился Яр, едва мазнув взглядом по короткой строке расчётов.

Миловидное девичье личико расцвело улыбкой.

– В понедельник точно пересдам. Спаси-и-ибо!

– Не за что.

И впрямь – не за что. Яр не стал бы тратить на неё время, не вздумай Катерина попросить его о помощи. Пользы от этих штудий никакой: забудет, как только сдаст, безо всякой ментальной магии. Зато не получивший должного внимания расчёт придётся теперь дописывать ночью, в который раз пожертвовав сном. Он, по крайней мере, может себе это позволить.

– Молодые люди, через пятнадцать минут закрываемся, – разнёсся над залом бесцветный голос библиотекарши.

Первокурсники в углу встрепенулись и суматошно зашуршали бумагами. Яр с сожалением закрыл ноутбук. Злиться на Катю не получалось; она, по крайней мере, не пыталась изобразить внезапно вспыхнувшие – аккурат накануне пересдачи – тёплые чувства. Из всех немногочисленных девушек курса только она, пожалуй, и держалась с ним неизменно приветливо, вне зависимости от наступления сессий и появления трудных дисциплин в расписании. Было ли это поводом считать её подругой? Наверное, нет, раз ему вовсе приходил в голову подобный вопрос.

– Ты домой, да?

– Да.

– Дождик на улице…

Яр кивнул, соглашаясь с этим наблюдением. Катерина желала, чтобы её под зонтом проводили до общежития, но попросить прямо отчего-то стеснялась. Призраки суетливых первокурсников мельтешили в сотканной из отражённого света иллюзии, никак не задевая осязаемый мир. Иной раз, когда накатывало меланхолическое настроение, Яру казалось, что, несмотря на все попытки привязаться к здешней реальности, сам он – такой же призрак, не способный оставить след в душах, к которым прикасается. Чужак. Лишний.

– Пойдём, провожу, – рассеянно проронил он. Пусть это будет очередной попыткой. Вдруг с ней повезёт? Вдруг даст трещину ледяная корка, примороженная промозглой саборанской зимой?

Первым шагнув под дождь, Яр позволил широкому чёрному куполу зонта вспорхнуть над головой и заслонить здание университета, очерченное тёплыми огнями на фоне непроглядно-тёмного неба. Прелестная спутница торопливо подбежала к нему; держалась она ближе, чем было необходимо, чтобы не промокнуть.

– Ты волшебник, – промурлыкала Катя, заставив его усмехнуться. – Я бы это в жизни не решила… Зачем нам столько математики?

– Куда ж без неё.

– А тебе правда нравится или ты так – ради стипендии?

– Нравится. Но и ради стипендии тоже, – признал Яр.

Ему поднадоело беспокоиться о цифрах на банковском счёте. По другую сторону границы он подолгу жил с пустыми карманами, но здесь безденежье бьёт больнее. В городском парке не поймаешь зайца на жаркое, а за постой не заплатишь работой вроде отлова досаждающей нежити. Дождь остервенело молотил в хлипкий тряпичный щит зонтика. Величавые дома, лишённые огней в матово блестящих окнах, равнодушно гляделись в лужи на умытом холодной влагой асфальте. Напрасно ждали несуществующих жильцов.

– Ой! – Катя опасно поскользнулась на мокрой тротуарной плитке и крепко ухватилась за руку Яра. Вышло почти правдоподобно. – Прости-прости… Здесь всегда так скользко!

– Ничего страшного. Держись.

Предложением она охотно воспользовалась. Пытается обеспечить себе дальнейшую помощь в учёбе – или впрямь разглядела в нём живого человека? Если вдруг так, то это… странно. До сих пор всё общение с однокурсниками сводилось лишь к тому, что Яр не мешал жить им, а они – ему. Это было почти удобно.

«Мы сами обрекаем себя на одиночество», – говорила Лидия Николаевна когда-то неимоверно давно. Нужно как-нибудь заглянуть к ней, соблюсти вежливость, поговорить по душам. Сказать, что не жалеет о решении пожить здешней жизнью. Поесть досыта.

– А мне, наверное, придётся у кого-нибудь ночевать, – вздохнула Катя, потупив взгляд. Шитая белыми нитками хитрость смущала её. – Соседка попросила… ну…

– Куда-нибудь деться на ночь, – подсказал Яр. Его спутница зарделась и крепче вцепилась ему в локоть. Завтра станет хвастаться подружкам, что задёшево заполучила себе безбедную учебную жизнь. Или нет?.. – Денься ко мне, если хочешь. Уступлю тебе диван.

– Ты один живёшь?

– Один.

– Это здорово, – вздохнула Катя. – Знаешь, как бесит, когда завтра зачёт, а соседи тусят до утра! Или еду твою едят…

– Могу себе представить.

– Ага… Ну, я за вещами забегу, подожди?

Яр послушно остался ждать. Мог бы он полюбить эту девушку? По-настоящему, без дураков. Или хотя бы глупо и безоглядно, как когда-то невообразимо давно – златовласую Зорицу. Эта связь тонкой нитью соединила бы его с чуждым миром, превратила бы из стороннего наблюдателя в участника здешней суетной жизни… Или нет. Но хотя бы попробовать?..

– Уютно тут у тебя, – вежливо сказала Катя, ступив в тесный тёмный коридор. – Ой, а животные есть? У меня аллергия на шерсть…

– Сначала были тараканы, но они не выдержали и переехали, – хмыкнул Яр, впервые за долгое время критически оглядывая царивший вокруг удобный бардак. Наставница сумела привить ученику любовь к порядку, но не к его наведению. Терпения хватало только на поддержание чистоты.

– У нас полно в общаге тараканов, – храбро сообщила Катя. – Травим, травим, а они всё лезут.

– Потому что у вас есть что съесть, – Яр пожал плечами и бросил на обшарпанную тумбочку мокрый зонт. – У меня с этим проблемы.

– У всех парней так, – Катя хихикнула и на цыпочках, словно боясь испачкаться, пробралась в ванную. – Тебя покормить?

– Меня не надо. Только если сама хочешь.

– Да нет, я в столовку ходила после пар…

Шагнув в единственную комнату на полминуты раньше гостьи, Яр мельком огляделся и коротким взмахом ладони заставил брошенное перед сном «Введение в магию вероятностей» ухнуть в щель между стеной и тумбочкой. Вот так оно всегда и будет, даже если он выберет в спутницы женщину из одарённых. Сплошная ложь. Во много, много, много слоёв.

– Ой, – Катя, не слишком натурально изобразив растерянность, окинула быстрым цепким взглядом скомканное одеяло на неразобранном диване, пустую кружку из-под кофе на краю письменного стола и черновики расчётов, с виду раскиданные в беспорядке, но на деле составлявшие строгую последовательность. – А тебе же тогда совсем негде спать…

На Яра гостья смотрела лукаво: ждала, подхватит ли он игру. Она выбрала; не под действием внушения, не под угрозой – разве, может быть, из корысти. У него тоже есть право на выбор. Нет ничего подлого в том, чтобы этим воспользоваться. Правда?..

– Никакого сна. Буду охранять твой покой и дописывать работу, – Яр кивнул на заваленный бумагами стол.

Катя кокетливо хихикнула и склонилась над черновиками, будто ненароком задев Яра плечом. Поглазела на наброски чертежей и формулы, упирающиеся обоими концами в края листа. Покачала головой.

– Ты умный, – промурлыкала она, призывно глядя на него из-под ресниц. – Мне кажется, понимать математику – это особый дар.

– Нет, – Яр, не удержавшись, негромко рассмеялся. – Тут точно никакого дара не нужно.

– Это ты так думаешь. Потому что у тебя он есть. А нам, простым смертным, ходить и ходить на пересдачи.

Всё-таки искренне она или ради выгоды?.. Яр мог бы одним прикосновением чар заставить её влюбиться без памяти, но что толку? Себя-то не зачаруешь. Да и не сумел бы он так серьёзно покуситься на чужую свободу воли… Девушка, в меру красивая, в меру неглупая, прятала от него лицо, делая вид, что полностью поглощена созерцанием расчётов. Ждала.

– Что ты туда так смотришь? Хочешь, ещё интегралами позанимаемся? – тихо смеясь, предложил Яр.

Он будто бы невзначай коснулся девичьего бедра, задержал руку на узком поясе джинсов. Катя не спешила отстраняться. Тёплая ладонь несмело легла Яру на плечо. Он привык разгадывать чужие помыслы, а теперь терялся: играет она или всё взаправду?

– Интегралами не хочу, – прошептала гостья, обжигая его жарким дыханием. – Давай… другим… займёмся…

Он отнюдь не возражал. Приятный туман в голове, струящееся по жилам пламя, пьянящее предвкушение – всё было на месте, не хватало только любви. Не беда. Может быть, она явится позже. Тонкие женские пальчики легко скользнули по его груди, вдоль пуговиц на рубашке, к потёртой пряжке ремня.

– Какой ты…

– Какой?

– Горячий, – она тихонько рассмеялась, прижимаясь к нему всем телом. – Ты не простыл?

– Нет. Абсолютно точно не простыл.

– А то такой дождь…

Дождь и дождь. Нудно стучит в стёкла, не совпадая с учащённым ритмом сердца. Катя охотно отвечала на поцелуи, откликалась на ласки. Что-то в её широко распахнутых глазах, в прерывистом дыхании, в затаённой робости соблазняло поверить в её искренность. Почему бы и нет? Он давно перестал верить в предназначение…