Негасимое пламя

XXIX. Отражения

Льдины неторопливо ползли вдаль по тёмной воде. В наливающихся чернотой сумерках на беспокойной речной глади дрожали очерченные светом контуры вечно живого города. Машины то и дело проносились вдоль набережной и чиркали лучами фар по стеклянному куполу над мостом; гул моторов и шуршание шин почти не слышались здесь, посередине между берегами, высоко над разбуженной от зимнего сна рекой. Всё это – и одетые огнями величавые здания, и мчащиеся по своим делам автомобили, и несомые ленивым течением льдины – казалось мороком. Умиротворяющим сном, готовым прерваться в любое мгновение.

Опершись локтями на металлический парапет, Яр обвёл взглядом заснеженный парк, пустующие гранитные пристани и набережную, вычерченную в вечернем полусвете цепями электрических звёзд. Наставница может говорить что угодно, но его право быть здесь не прочнее полупрозрачных речных льдин. Однако больше и податься-то некуда. Яр почти наяву чувствовал, как утекает сквозь пальцы неторопливое здешнее время, и знал, что тратить его следовало бы с куда большей пользой, но наблюдать за ледоходом было приятнее, чем грызть твёрдый орешек знания. Глупо. И ничего с собой не поделать. Будто канула в чёрные речные воды его хвалёная сила воли.

– Молодой человек!

Оклик заставил его обернуться. Опасно оскальзываясь на смёрзшемся снеге, по открытой галерее моста неуклюже бежала девушка; щёки её, едва видимые над краем пушистого розового шарфа, раскраснелись от мороза и спешки, а тёмные кудри в беспорядке разметались по плечам.

– Не прыгайте! – крикнула она с десятка шагов. – Оно того не стоит! Не надо!

Яр усмехнулся. Приди ему в голову мысль расстаться с жизнью, он выбрал бы способ понадёжнее.

– Сами не свалитесь, – сказал он, наблюдая за незадачливой спасительницей. – У меня и в мыслях не было купаться.

– Правда? – растерянно переспросила девушка. Она сбавила шаг, но всё же осторожно подошла ближе. – Вы так стояли…

– Рассматривал своё отражение, – хмыкнул Яр. Судя по непонимающему взгляду, насмешку девушка не оценила. – Честное слово, я не собираюсь топиться. Речка и без меня грязная.

– Ну… – она окинула подозрительным взглядом его куртку, слишком лёгкую для здешней суровой зимы. – А вам тут не холодно?

– Не переживайте так, – стараясь не выказывать раздражения, посоветовал Яр. Успел то ли привыкнуть к подозрительности ильгодчан, то ли отвыкнуть от беззаботности москвичей. – Неужели вы никуда не торопитесь?

Девушка пытливо сощурилась, но, похоже, сочла, что он в достаточно здравом уме.

– Вообще-то тороплюсь, но… – она отступила на пару шагов. – Вы точно не будете прыгать?

– Абсолютно. Спасибо за беспокойство.

Чтобы отвязаться от назойливой благодетельницы, Яр зашагал в сторону правого берега. Кружок по парку – и назад, штудировать законы здешнего сообщества или корпеть над очередным учебником. Наставница то ли навёрстывала упущенные полтора месяца, то ли слишком хорошо понимала, что творится на душе у ученика. Позволив Яру выспаться и вспомнить, на каком он свете, она по уши загрузила его умственной работой, не оставляющей простора непрошенным мыслям. Лидия Николаевна заставила домового разыскать в книжном шкафу добрую дюжину томов, от университетского курса физики до монографии о поведенческих особенностях сухопутной нежити, и прибавила к внушительной стопке тонкую брошюрку с гербом и флагом на обложке. Всё это – и в особенности Магический свод – надлежало изучить, а затем отчитаться о проделанной работе, отвечая на каверзные вопросы, на которые наставница была мастерица. Законы – нерушимые природные и лукавые человеческие – причудливо сплетались в сплошную материю, пугавшую своей податливостью. Где-то на середине статьи о причинении вреда при помощи дара Яр сдался и, не спрашивая разрешения, отправился проветриться. Хотя бы для того, чтобы не обнаружить за порогом заснеженные сады Эни-Сары или тесные улочки Гориславля.

Парк горел тысячами цветных огней. Фальшивые звёзды реяли над расчищенными от снега аллеями и путались в обнажённых древесных ветвях. Со стороны катка доносились отзвуки музыки и весёлый многоголосый шум. Раньше, бывало, Яра порядком злило то, что город круглый год пребывает в безмятежном праздничном настроении; сейчас он, скорее, был рад за живущих здесь людей. По широкой пешеходной набережной фланировали многочисленные стайки беспечных подростков и шумные компании постарше. Были здесь и пары – пожилые и молодые, неизменно умиротворённые и счастливые мгновением, несмотря на трескучий мороз. Каково оно – вот так запросто, не думая ни о чём сумрачном, неторопливо шагать вдоль нарядных аллей и знать, что кто-то идёт рядом, и будет идти, что бы ни случилось? Наставница, может быть, и не лукавила, но говорила она о себе – не о нём. Давным-давно, когда всё могло ещё пойти по-другому, мать обронила в сердцах слова, цены которым Яр тогда не знал, да и не мог знать. «На что та великая судьба? – говорила она, бесстрашно возражая отцу. – Где великость, а где счастье…» Теперь же выходило, что сыну её не досталось ни того, ни другого, и судьбы, на которую надеялся отец, вовсе нет. А что есть – леший его пойми.

Бродить по людному парку наедине с собой оказалось почти невыносимо. Не дойдя до арки главного входа, Яр развернулся и зашагал назад по собственным следам. Всё равно уже почти стемнело; пора домой… Домой?

– Добрый вечер, – бросил он консьержке. Она, как и прежде, бдительно выглядывала из своей каморки на каждый шорох.

– Здравствуй, Ярослав, – охотно отозвалась старушка. – Что-то давно тебя не видела. Ездил куда-то?

Куда б она делась со своим любопытством… Не желая изобретать оправдания, Яр наскоро сложил чары внушения.

– Вы ошиблись, – уверенно сказал он. – Я всё это время был здесь.

– Здесь, – растерянно согласилась консьержка.

Она проводила его взглядом до лифтов, затем встрепенулась и обратила взор к телевизору. Яра запоздало кольнула совесть: прежде он не прибегал к ментальным чарам без крайней нужды.

Судя по запертой двери в гостиную, Лидия Николаевна была занята с очередным гостем, одним из множества. Стараясь не шуметь, Яр повесил куртку на крючок рядом с чьим-то шерстяным пальто, сбросил изрядно промокшие в снегу ботинки и проскользнул в ванную. Из темноты на него доброжелательно уставились блестящие глазки домового.

– Отойди, дай руки помыть, – буркнул Яр, щёлкая выключателем.

Прохор проворно вдвинулся в тесную щель между ванной и стиральной машиной. У него, как и у всякой нежити, были своеобразные, весьма условные отношения с трёхмерным пространством.

– Молодой хозяин желает поужинать?

– Молодой хозяин желает, чтобы его не трогали.

Сполоснув ладони под исправно бегущей из крана чистой тёплой водой, Яр оставил домового наедине с его заботами и пробрался в комнату, которую привык считать своей. Здесь тоже мало что успело измениться – разве что место прежних учебников теперь заняли новые. В стороне, заботливо укрытый мягкой замшевой тряпочкой, дожидался своего часа подаренный наставницей ноутбук. И это – будущее? Вслед за Свешниковой похоронить себя в книжной премудрости, позабыть о том, зачем вовсе взялся учиться у старика Драгана?.. А кроме этого, пожалуй, ничего и не придумаешь. Яр подхватил со стола залистанную брошюрку с законами и рухнул в кресло.

– Статья вторая, пункт двенадцатый, – пробормотал он себе под нос, пытаясь сосредоточиться. Наставница велела особое внимание уделить третьей, но Яр из пустого упрямства взялся читать с самого начала. Читать и запоминать.

Спустя час или около того в коридоре послышалась возня. Яр досадливо поморщился: закрыть дверь в комнату он не озаботился, а демонстрировать при чужих владение пространственной магией было опасно. Гость наставницы непрерывно стрекотал полупонятными словами; видно было, как его короткая тень мечется туда-сюда по коридору, словно бы не в силах определиться, куда ей, в конце концов, надо.

– Здрас-с-сте, – подобострастно прошуршал приглушённый голос.

Яр мельком оглядел сунувшегося к нему визитёра – невысокого полноватого человечка, на вид лет тридцати, в очках и в строгом костюме, сидевшем на покатых плечах как-то нелепо и кособоко. Тип был незнакомый, и менять положение дел совсем не хотелось.

– Добрый вечер, – подчёркнуто вежливо отозвался Яр, демонстративно придерживая ладонью раскрытую страницу.

– А, Слава, ты уже вернулся, – наставница послала ему предупреждающий взгляд из-за плеча гостя. Яр на миг прикрыл глаза, припоминая, какие повадки полагается иметь племяннику госпожи Свешниковой. – Серёжа, Ярослав, познакомьтесь. Вам, похоже, предстоит ещё пересечься, и неоднократно.

Яр нехотя заложил брошюру линейкой и отправился здороваться. Ладонь у Серёжи была мягкая, чуть влажноватая; должно, волновался в присутствии Лидии Николаевны – а может, ему попросту было жарко в костюме.

– Очень приятно, – заверил визитёр, цепляясь за Ярову руку, как шишига за осиновый ствол.

– Взаимно, – буркнул Яр в ответ. Уже можно считать, что ритуал соблюдён, или наставнице нужно что-то ещё?

– Сергей эксплуатирует меня как научного консультанта, – сообщила Лидия Николаевна, пристально наблюдая за лже-племянником.

Серёжа, услыхав, что он смеет кого-то эксплуатировать, испуганно вздрогнул и беспомощно шлёпнул губами, не в силах возразить. Он чем-то напоминал Дранка: может, бестолковым видом, а может, слепым благоговением перед сильными.

– Что-то интересное исследуете? – из вежливости спросил Яр, пряча в карман руку, с трудом вызволенную из приветливого капкана.

– В этом состоит моя работа! – Серёжа приосанился, мигом придав своему невразумительному облику горделивую стать. – Какой лаборант не мечатет о Нобелевской премии?

– Тот, который знает ей цену, – хмыкнула Лидия Николаевна. – Не забывайте как следует документировать опыты.

Под её насмешливым взглядом Серёжа мгновенно сдулся. Яру стало его жаль. Парень не связан со Свешниковой никакой клятвой, даже ученической, и при этом по доброй воле слушается каждого её слова. Лидия Николаевна вежливо выпроводила гостя; прежде чем выскочить из квартиры, Серёжа задержался перед висевшим в прихожей зеркалом, приглаживая копну светлых волос, а потом ойкнул и неряшливо нахлобучил на макушку вязаную шапку, разом сведя на нет все усилия. Против ожидания, Свешникова не отправилась обратно в гостиную, а, скрестив на груди руки, замерла в дверях комнаты ученика. Брошюрку снова пришлось отложить.

– Вы бы хотели заниматься наукой? – задумчиво спросила наставница, скользя взглядом по потрёпанным книжным корешкам. – Всерьёз? Делать открытия, писать статьи?

Яр насмешливо фыркнул.

– Я сын пахаря, Лидия Николаевна, – напомнил он. – Куда мне к вашим звёздам…

– Вы очень удивитесь, юноша, но один из моих дедов тоже пахал землю, – Свешникова оттолкнулась плечом от дверного косяка и шагнула в комнату. – Не вижу в этом ничего предосудительного. И вы тоже не видите, раз согласились постигать волшебную премудрость.