Негасимое пламя

VII. Несбывшееся

– Принято, – контрольский упырь фальшиво осклабился и убрал наконец короткопалую ладонь. – Можете нести службу, уважаемый коллега.

Верховский брезгливо вытер запястье о форменные штаны. Кругломордый тип в должности – или в звании, леший их тут разберёт – старшего офицера московского магического контроля увлечённо карябал что-то в его удостоверении. Рядом блаженно улыбался дряхлый дедок, который шесть лет тому назад принимал у свежеиспечённого мага гражданские клятвы; его вызвали из пенсионной нирваны, чтобы общегражданскую присягу теперь уже почти что младшего сержанта заменить на специальную, какая полагалась мало-мальски благонадёжным сотрудникам безопасности. Теоретически где-то между снятием старых обетов и принесением новых Верховский волен был вытворять, что душе угодно, и два кабинетных тюфяка ничего не сумели бы с ним сделать. Эта мысль не давала ему покоя.

– Поздравляю, – контролёр отложил ручку и подвинул подписанные бумаги на край стола. Верховский мельком их пролистал: два служебных удостоверения, для сообщества и для минусов; вкладыш в личное дело; несколько стандартных формуляров о государственных тайнах и персональной ответственности. На каждом – корявая подпись и поблёскивающая грязновато-зелёным цветом печать. – У вас остались ко мне вопросы?

Да уж какие к тебе вопросы, хмырь паркетный… Лощёный, широкоплечий, в дорогущих тряпках и весь обвешанный артефактным золотом, контролёр никак не походил на скромного чиновника. Их недружной шайке всего лет десять, и то за последние годы из тех, кто начинал, почти никого не осталось. До контроля наблюдением за деятельностью местных одарённых занималось другое ведомство. «Не та безопасность», в которой по молодости служил приснопамятный Семён Васильевич. Лучше бы так оно и оставалось; эти-то, гражданские, только и могут, что бумажки перекладывать…

Нагло пользуясь тем, что за несоблюдение негласного политеса никто с него не спросит, Верховский сквозь зубы бросил дежурное прощание и вышел из уютно обставленной душегубки. Разумеется, никто его не окликнул. Эти черти абсолютно точно осведомлены о его пути в сообщество; небось, судачат там прямо сейчас о том, какую шваль нынче пускают в магбезопасность. Ну и леший с ними! Кто-то ведь должен держать в узде всякую московскую нечисть, живую и неживую. Кто-то, кому не совсем плевать.

У лифтов шумно возились научники. Одни волокли куда-то громоздкий и дряхлый вычислительный ящик, другие толпились за прозрачными дверьми в надежде, что им дадут наконец пройти. Среди мешанины белых и синих халатов мелькнули стянутые в строгий узел рыжие кудри, и Верховский замедлил шаг. Захотелось то ли самому втащить в коридор этот металлический гроб, то ли дать пинка хилым лаборантам, чтобы шевелились поактивнее.

– Коллеги, посторонитесь, пожалуйста!

Властный голос разнёсся над пыльным залом, и суетливая толкучка во мгновение ока рассосалась сама собой. Оставленный в покое агрегат величаво взмыл над полом и с ювелирной точностью проплыл сквозь услужливо распахнувшиеся двери. Лаборанты мигом сориентировались и рванули следом принимать драгоценную ношу, а стайка белых халатов просочилась наконец к лифтам; кнопки, однако, никто не трогал – ждали. Лидия вышла из коридора последней. Она наверняка страшно занята со своими подопечными, но, по крайней мере, никто не запрещает сотрудникам Управы поздороваться и пожелать друг другу хорошего дня…

– Здравствуй, Саша, – в ответ на его приветствие она растянула яркие губы в дежурной холодно-вежливой улыбке. – Какими судьбами в наших краях?

– Заменяли присягу, – механически ответил Верховский и зачем-то прибавил: – Я закончил стажировку. Теперь младший сержант.

– Это отличные новости, – на сей раз Лидия улыбнулась вполне искренне. Она редко это делала; в такие моменты ей трудно было дать больше тридцати. Впрочем, он не знал, сколько ей на самом деле лет. – В безопасности тебе будет интереснее, чем в надзоре.

– Я тоже так подумал, – брякнул Верховский, только чтобы что-нибудь сказать. – А у вас тут новобранцы, я смотрю?

Свешникова оглянулась на терпеливо ожидающую свиту и качнула головой.

– Не совсем. Коллеги из регионов приехали обмениваться опытом и повышать квалификацию. Я провожу небольшую экскурсию… Секунду, а лифт уже вызвали?

Верховский молча ткнул пальцем в кнопку со стрелкой вниз. Навряд ли провинциальных научников повезут знакомиться с Магсоветом.

– Я читал вашу последнюю статью в «Зеркале», – сказал он, отчаянно стараясь сберечь протянувшуюся между ними ниточку разговора. – Очень смело.

Свешникова тихо рассмеялась.

– Вовсе нет. Это, знаешь ли, наоборот – заявления вместо действий. Третью статью следует отменить вместе со всеми поправками, а не… Да, Марина, вы что-то хотели?

Она повернулась к подошедшей девушке, невысокой и круглолицей. Верховский не без удивления её припомнил. Марина, как её по батюшке, Маланина, отчаянная владимирская барышня, год тому назад ошивавшаяся в аномальной зоне в компании полудюжины ящиков высокоточного оборудования. Весьма тяжёлого.

– Нет, Лидия Николаевна, я… Я так, поздороваться. Если… Если Александр меня помнит.

– Добрый день. Рад вас видеть, – прохладно бросил Верховский. О командировке в Ягодное вспоминать не хотелось; о том, как он две недели овощем валялся в лихорадке – тем более.

Свешникова смерила их обоих внимательным взглядом и хотела было что-то сказать, но вместо этого тихо охнула и схватилась за строгий воротник блузки. Краски стремительно покидали её лицо.

– Вам плохо? – бестолково спросил Верховский. Что делать: просто сбегать за водой или звать дежурного медика?

– Нет… Нет, всё в порядке, – Лидия неловко коснулась шеи, царапнула аккуратными ногтями тонкую серебряную цепочку и, чтобы оправдать движение, без нужды поправила на плече белый халат. – Марина, вы сможете самостоятельно добраться до столовой? Пожалуйста. Мне нужно… срочно отлучиться. Прошу прощения.

– Да, разумеется, – бесцветным голосом отозвалась Маланина и вернулась к коллегам. Лифт громогласно звякнул, возвещая о своём прибытии.

– Саша, извини, пожалуйста. Это правда важно, – тихо проговорила Свешникова. – Мы поговорим позже, хорошо? Когда у тебя будет время. Расскажешь мне о своих успехах…

– Конечно. В любой момент.

Она исчезла мгновенно, словно её разом вычеркнули из бытия. Научники шумно и бестолково запихивались в лифт; Верховский вошёл последним и сердито нажал кнопку второго этажа. Что ж, ему, по крайней мере, обещали разговор. Лучше где-нибудь за пределами Управы, подальше от любопытных глаз и ушей…

Знакомый коридор, наполовину сожранный ремонтом, упёрся в глухую дверь с табличкой, возвещавшей, что внутри обитает группа оперативного реагирования отдела обеспечения безопасности. Верховский перевёл дух и нажал на ручку; он примерно знал, что ждёт внутри. Не ошибся: почти все, кто обретался на рабочих местах, подчёркнуто равнодушно отвели взгляды, один только Витька Щукин, добрая душа, радостно вскочил со стула, улыбаясь от уха до уха.

– Ну?!

– Порядок, – нехотя отозвался Верховский.

Сослуживец Харитонов, крепкий, но не слишком магически одарённый мужик, многозначительно покосился на него из-за монитора. Мог и не стараться – о всеобщем к себе отношении Верховский и так был прекрасно осведомлён.

– Молоток, Саня! – Витька протиснулся между тесно понатыканными столами и от души встряхнул Верховскому руку. – Поздравляю! Ну что за дело – полгода без звания ходить…

Вестимо, что за дело. Личное, в котором на первой же странице стоит клеймо «практикующего вне сообщества», то бишь профана. Верховский вежливо поблагодарил приятеля и пробрался к себе за стол. Звание званием, а рутинная возня никуда не денется. Здесь её меньше, чем в надзоре, но тоже хватает: отчётность, акты на каждый чих – всё, чтобы оперативники не заскучали без происшествий. За этой бесконечной работой мимо проходили дни и недели; в последнее время в Москве царило сонное спокойствие. Не к добру это. Того и гляди, случится какой-нибудь катаклизм на их разленившиеся задницы…

И случился – полдня спустя. Грузный диспетчер Боря, служебный смысл существования которого сводился к двенадцатичасовому бдению над допотопным телефоном, подслеповато сощурился на монитор и азартно крякнул. Как будто поймал на редкость крупную рыбу.

– Дим, Дим, контрабандисты! – зачастил он, громко молотя по клавиатуре. – У-у-у, кажись, эти самые братишки, которые дурь через кордон таскают! Если отловите, так нам ещё минусы денег отсыплют…

– Губу-то закатай и давай ориентировку, – проворчал Дима. Не то чтоб слишком сердито. Диму, то бишь капитана Ерёменко, Верховский уважал – за невозмутимый рассудок и твёрдый нейтралитет в любых отдельских разборках. – Н-да… Помню гадов. Как это они подставились?

– Какая разница? – Боря нетерпеливо подпрыгнул на своём стуле. – Главное, что их засекли! Только вы это… поаккуратней там, а то один у них с четвёрочкой. Легализован, с-с-с…

– Понятно, – Ерёменко первым поднялся из-за стола и, повысив голос, скомандовал: – Всем приготовиться! Через пять минут по машинам. У кого категория ниже шестой, возьмите дополнительную защиту. Не на профана идём.

***

– Сигналки, – шёпотом сообщил Витька, деловито щупая воздух над лестничным пролётом. Здесь было тесно и душно, пахло сыростью, дешёвой акриловой краской и вдобавок чем-то мерзко-кислым, вроде пропавшего супа. – Это не беда. Это сейчас обманем…

Ерёменко коротко кивнул. Он был спокоен; не в первый раз охотился на крупную дичь. Троих капитан оставил снаружи, стеречь пути к отступлению и тех, кто стерёг их раньше, и ещё четверых взял с собой. Лучше бы побольше, конечно, но оперативников вообще в природе немного. «В неволе не размножаются и кончаются быстро», – пошучивал он порой.

– Готово, – Витька утёр со лба испарину тыльной стороной ладони. – Будет молчать, как рыба об лёд.

Капитан показал ему большой палец и, не говоря ни слова, жестами раздал последние указания. Безопасность пользовалась теми же условными знаками, что и сотрудники надзора, постоянно вынужденные держать рот на замке рядом с нежитью. Кое в чём этот язык походил и на тот, что был знаком Верховскому из прошлой жизни. Может, даже намеренно: должны же как-то понимать друг друга люди по разные стороны закона…

Щукин нехотя вынул из кобуры табельный пистолет. Они с Ерёменко шли первыми – на правах самых опытных и умелых по магической части. Коротким взмахом ладони капитан повесил над лестничной клеткой чары тишины; если дело не примет совсем катастрофический оборот, живущие по соседству минусы и не узнают, что сегодня у них под носом громили притон. Заняв позицию в дальнем углу лестничной клетки, Верховский нервно смял в пальцах неоформленный клок боевого заклятия. С сегодняшнего дня ему, как и остальным оперативникам, позволено убивать. Пригодится, нет?..

Ерёменко резко вскинул руку. Ярко-алая силовая волна прокатилась через лестничную клетку и ударилась в толстую железную дверь. Центнер металла прогнулся, будто лёгкая фанерка, и в клубах цементной пыли рухнул куда-то в полумрак. Кислый запах усилился; к нему примешивалось ещё что-то, не то травяное, не то железистое. Опасное. Витька смахнул пыль наскоро призванным сквозняком и первым ворвался в логово беспокойно шевелящихся теней; его могучий рёв, приказывающий всем оставаться на местах и не оказывать сопротивления, донёсся до ушей даже сквозь чары тишины. Верховский следом за остальными окунулся в душную неразбериху.