Негасимое пламя

LVI. Концы с концами

Широкое шоссе неслось навстречу, будто взлётная полоса. Где-то вдали, за почтительно расступающимися высотками, асфальт вонзался в низкое серое небо. Жизнерадостно бормотала о чём-то случайная радиоволна; бодрые голоса ведущих скользили мимо сознания, но вселяли зыбкую уверенность, что ничего катастрофического пока не случилось. Над столицей неохотно занимался очередной пасмурный день.

Час тому назад позвонил усталый врач, которого Верховский ещё ночью закошмарил требованиями держать его в курсе. Сообщил, что Зарецкий, баловень судьбы, благополучно пришёл в себя и находится в здравом уме и твёрдой памяти, хоть и пребывает по обыкновению в мрачном расположении духа. Верховский в ответ потребовал передать трубку подчинённому и коротко распорядился: из лечебного корпуса – ни ногой, указания медиков исполнять неукоснительно, язык держать за зубами и ждать дальнейших вводных. Хоть тут всё обошлось, пусть Старову и пришлось с утра пораньше строчить километровые объяснительные в надзор. Хороша эта парочка в поле, ничего не скажешь… Оставленный следить за новостями Чернов старательно рапортовал, что в Управе пока всё тихо. Это ненадолго: скоро разгорится рабочий день, и тут вскроется… А начальника магконтроля так некстати нет на месте. Всё утро и почти всю предшествующую ночь…

– …Губа не дура, Ноготь, – прокомментировал Феликс, едва ступив в душистый полумрак круглосуточной едальни. Первой попавшейся по дороге. Его некуда больше было девать в четвёртом часу утра: везти в Управу не хватало глупости, оставлять на заброшенной стройке в стальных объятиях арматуры – равнодушия.

– Помалкивай, – спокойно попросил Верховский. В просторном зале в изобилии имелись укромные уголки, которым для полной уединённости не хватало только чар тишины; место вполне годилось, чтобы побеседовать. – Можешь взять еды, если голодный. Я заплачу.

– Ещё б ты не заплатил. Ты ж теперь добропорядочный гражданин.

Верховский ему это спустил. Феликс зубоскалил и в прошлую их встречу, но тогда он был в силе, а теперь, связанный суровой клятвой, только и мог себе позволить, что огрызаться. Оба старательно делали вид, что симметричный обет, данный Верховским, уравнивает их возможности. Разница между бывшими приятелями и впрямь была невелика: ровно в один пистолет, прикрытый полой куртки от случайного взгляда.

– Ну? – неприветливо буркнул Феликс, как только официант унёс на кухню его скромные пожелания. – Чего тебе от меня надо? Про Рябова рассказать?

– Про всё в совокупности, – уточнил Верховский. Для себя он попросил, как всегда, только крепкий кофе. Через пару часов он дополнит кофеин тонизирующей настойкой из дежурной аптечки, чтобы не уснуть за рулём. – Начни с начала. Когда и как вы с ним познакомились?

Феликс хрипло хохотнул.

– Да как… В одном подъезде жили. Такие были времена, что все всех знали с рождения и до смерти, – он испытующе покосился на Верховского и зачем-то вытянул из подставки запаянную в пластик зубочистку. – Ты не понимаешь, да? Не было такого? Не домашний ты мальчик, а, Ноготь?

– Обо мне как-нибудь потом. Дай сюда, – Верховский быстрым движением конфисковал у нелегала расчехлённую деревянную щепку, демонстративно переломил пополам и отложил на дальний край стола. – Без фокусов, пожалуйста. Сам понимаешь: работа тяжёлая, нервы ни к чёрту.

Феликс осклабился, но предупреждению внял. Покорно сложил руки на столе. Как на допросе. Он бывал на допросах…

– Права не имеешь, – не слишком уверенно буркнул пленник. Он ещё не определился, до каких пределов можно наглеть. Верховский красноречиво промолчал в ответ. – Ты, небось, не в курсе, как оно тогда было-то, да? Никаких этих статей грёбаных. Учишь человека – ну и леший с тобой, потом только не забудь привести на замеры. Вот и дед Василь меня так учил. Я, знаешь, был шибко любознательный. Способный. Чё б такого не учить?

– Действительно.

– Вот видишь, всё честно, – Феликс испытующе сощурился. – Он вообще честный был – жуть. Как только меня такого воспитал, а?

– Так ты и не сирота, чтоб тебя наставник воспитывал.

– Вот зря ты. Родители у меня – труженики образцовые, – с насмешливой гордостью заявил Феликс. – Я б тоже был, если б не ваши молодчики.

– Всё-то у тебя кто-нибудь другой виноват.

– А что, нет? Скажи давай, что надо было добровольно легавым сдаться, и всё бы как попёрло, как заколосилось, – Феликс пытливо сощурился. Его одутловатое лицо, неестественно жёлтое от тусклого рассеянного света, казалось хищным. – Ты-то что – всё сам, всё сам? Вот прям так, из-под забора – и в большие начальники?

– Не сам, – спокойно согласился Верховский. Давно прошли времена, когда подобные выпады могли его уязвить. – Ты знал, чем по работе занимается Рябов?

– Да где ж знал, – Феликс усмехнулся. – Дед Василь был мужик правильный. Сказано – не разглашать, значит, не разглашать. Я узнал-то случайно, когда его уж того… Вязать пришли.

– При тебе?

– При мне. Сидел, знаешь, на кухне, какие-то задачки поделывал – дед на них мастер был, на задачки-то… И тут н-на – вломились при полном параде. Давай вменять: запрещённые практики, нелегальное наставничество, умышленное сокрытие… Я послушал-послушал да и смотался от греха подальше.

– Пространственным прыжком?

– Само собой. Как бы я мимо ваших красавцев ножками шёл?..

…Требовательно заверещал телефон. Не отрывая взгляда от дороги, Верховский потянулся за трубкой. Он не удивился бы сейчас никакому голосу – хоть Авилова, хоть Липатова, но звонил всего лишь Старов. Младший офицер бодрился; поспать у него тоже так и не получилось. Хорошо бы отправить его домой, но отсутствующий сотрудник выглядит ещё подозрительнее, чем просто клюющий носом. Михаил добросовестно отчитался о походе к надзорщикам, робко поинтересовался состоянием напарника и доложил, что, кроме него и Чернова, в отделе пока никого нет.

– А должны бы, – вслух рассудил Верховский, сверившись со временем. Десятый час. Не к добру это. – Что там наши пострадавшие?

– Все у медиков. Тяжёлый отлёживается, остальных помыли, покормили и обследуют, – оживившись, отрапортовал Старов. Воистину, есть безотказный способ привести парня в чувство: вверить его заботам кого-нибудь страдающего. – Я к ним в обед ещё схожу. Раньше, сказали, всё равно не пустят.

– Хорошо, – пробормотал Верховский. – Побудь пока на месте, пожалуйста. Может быть, мне потребуется твоя помощь. В аптечках есть тонизирующее, воспользуйся, если совсем невмоготу.

– Не-е, я нормально, – вымученно бойко сообщил Михаил и тут же понизил голос: – А вы… ну… на дело?

– Как пойдёт, – усмехнулся Верховский. Чего заранее пугать вчерашнего стажёра? – Как пойдёт…

…Феликс ел жадно, будто несколько дней ничего не забрасывал в желудок. Верховскому тоже не мешало бы подкрепить исчерпанные магией силы, но кусок всё равно не полез бы в горло. Голод напомнит о себе позже, где-то между Управой и тесной парковкой у дома, и начальнику московского магконтроля придётся совершенно неподобающе запасаться сомнительной выпечкой из попавшегося по дороге ларька – под воспоминания о том, как час тому назад он потчевал в недешёвом ресторане преступника и нелегала. Прежде чем отпустить на волю под магически закреплённое честное слово.

– Тебя потом тоже поймали, – утвердительно сказал Верховский, цепко следя, как его пленник орудует ножом и вилкой. Больше ножом. – И с наставником ты успел повидаться до его смерти.

– Так само собой, – невнятно пробормотал Феликс. Прервать трапезу было выше его сил. Где он так вымотался?.. – Ещё б меня не поймали. Я был молодой, глупый и много о себе думал. Повязали как миленького.

– А дальше?

– А дальше, – Феликс на пару мгновений прекратил жевать и от души выругался, – хреново дальше! – он прибавил ещё пару слов, описывая, насколько именно. – С Рябовым виделся, конечно. Они как делали: его в один угол, меня в другой, чтоб ему видно было, и давай вопросы спрашивать. Чуть что не так – меня р-р-раз болевым, ну или дубинкой, если магию тратить жалко. С меня-то толку никакого, так, расходный материал…

– Зачем это всё? – тихо спросил Верховский. – Что такого знал Рябов?

– Ну, что исследовал, то и знал. Я, сам понимаешь, не особо прислушивался, – туманно пояснил Феликс. – А насчёт «зачем» – ну так, видать, по-другому не хотел он говорить. Я ж не дурак, понимаю, что просто ради удовольствия никто б контролёрам не дал так развлекаться.

– Это всё очевидно, – Верховский бесстрастно наблюдал за подвижным лицом собеседника. Нелегал откровенно юлил; он не мог не сообразить, что его переспросят, если не скажет сам. – Я спросил, зачем нужны были именно такие методы. Что случилось с архивами института? Почему сведения выпытывали у людей?

Причём против их воли. Научные сотрудники не желали делиться с офицерами контроля наработками в области некромантии. Все как один – иначе зачем такие сложности?

– Не было их, архивов, – буркнул Феликс, глядя в тарелку. – Уж не знаю, почему. Это ты сам выясняй, если поедешь.

– Поеду. Куда?

– В базах своих посмотришь, куда, – нелегал залпом влил в глотку крепкий чай, будто в пойле было никак не меньше сорока градусов. – Я тебе дам наводочку. Был там у них мужичок непростой… Высоко где-то сидел. Видать, такой бесценный, что ни в каких подвалах его не закрывали. Пальцем тронуть не посмели. Я его потом искал… В глазки посмотреть хотел. Спросить, как оно так вышло-то, что из деда Василя весь ум повыбили и бросили умирать, а ему хоть бы хны. Его счастье, что не нашёл. Но уж ты-то найдёшь…

…Дом построили недавно, никак не больше пяти лет назад. Спрятавшийся за больничным листом глава исследовательского отдела вполне мог лишь формально числиться проживающим по этому адресу и на деле обретаться где-нибудь на подмосковной даче, но у Верховского не было времени на долгие изыскания. Если профессора Дубинского здесь не окажется, Феликс получит ещё одно задание вдобавок к уже имеющимся.

Сколько часов в запасе? Хотя бы больше двух?

Въезд во двор был перечёркнут яростно-рыжим штрихом шлагбаума. Ну конечно, обитатели роскошного муравейника берутся решать, чьё тут пространство. И время, потому что идти пешком, оскальзываясь на подтаявшем снегу, выйдет намного медленнее. Верховский заглушил мотор, подхватил куртку с пустующего пассажирского кресла и мнительно проверил, что злосчастный табельный короткоствол Терехова никуда не делся. Не то чтобы он сознательно уволок у бывшего начальника огнестрел; ему вообще ни к чему было лишний раз грубо нарушать персональную ответственность. Скорее, в суматохе про пистолет все забыли, а когда Верховский вспомнил о неожиданно привычной металлической тяжести, суетиться стало уже поздно – и вредно для репутации. Феликс, в конце концов, отнёсся к оружию более чем уважительно, особенно после клятвы, запрещающей направлять против Верховского любые чары. Но теперь придётся везде таскать пистолет с собой, пока не выпадет возможность явиться с повинной в управскую оружейную. Не оставлять же без присмотра, в самом деле!