Негасимое пламя

– Всё тогда, – упавшим голосом проговорил бродяга. – На кой ляд тебя принесло, а? Ядрёна макарона… Один раз свезло, так решил наверняка – того?

– Нет. Надеюсь на более плодотворный разговор.

Двое незнакомых бродяг неотрывно наблюдали за странным гостем. Куда-то сгинули старые приятели… Может, Типун с ними и расплевался, но куда вероятнее другой, более прозаичный исход. Эти жизни по негласному прейскуранту ценятся ниже жизней добропорядочных цивилов.

– Как ты нашёл-то меня? – неприветливо спросил Типун, исподлобья глядя на бывшего товарища.

– Вот, – Верховский показал ему последнее послание Феликса. Судя по тому, как поморщился Типун, купюра навевала воспоминания. – А почему только сейчас – не спрашивай, не отвечу.

Он сделал несколько неторопливых шагов, по широкой дуге огибая костёр. Занимал удобную позицию для возможного поединка. Судя по поведению Типуна, догадка о сигнальных чарах верная, только почему так долго? Слишком незначительный повод, чтобы беспокоиться?

– Часто сюда наведывается? – нарочито небрежно поинтересовался Верховский. Вдали от огня сквозняк пробирал до костей, но всё равно бессилен был вытравить сырой запах плесени. – Что ему от вас надо?

– А тебе? – подал голос незнакомый бродяга, тот, что караулил костёр.

– Я же сказал, поговорить с Феликсом, – терпеливо повторил Верховский и, оценив царящие здесь настроения, прибавил: – А может, и повязать. Смотря что услышу.

– Он сюда редко ходит, – угрюмо буркнул Типун. – Когда там это… Своровать чего надо по мелочи, последить за кем…

– За кем?

– Да нам почём знать, кто они такие? Он свои дела делает, нам не докладывается.

С лестничной клетки донёсся невнятный шум. Он стих через пару мгновений и сменился шорохом тяжёлых шагов по цементной пыли. Спустя ещё десяток секунд Верховский разочарованно распустил почти готовое заклятие: в дверном проёме нарисовался Терехов. Перед собой, словно заслоняясь щитом, он волок бесчувственное тело, как следует опутанное хищно поблёскивающей сетью.

– Добрый вечер, уважаемые, – бросил он бродягам. – Александр Михайлович, я немного перестарался, но – вот. Мероприятие предлагаю считать успешным.

– Отклонено, – Верховский невесело усмехнулся. – Это не тот, кто мне нужен.

– Правда? – Терехов могучей рукой развернул к себе поджарого пленника, недоверчиво вгляделся в квадратное лицо – слишком молодое, чтобы принадлежать Феликсу. – Вот незадача. А так вовремя подъехал… Так целеустремлённо сюда шёл…

– Типун, ты его знаешь? – спросил Верховский, прерывая фальшивые сожаления безопасника. Леший бы его побрал! Явился демонстрировать магию запуганным бродягам…

– Нет, – проронил Типун. Взгляд его неотрывно скользил по переплетениям заклятия-сети. – Они разные… Каждый раз…

– Верните, где взяли, Валентин Николаевич, – сумрачно распорядился Верховский и тут же себя выругал за тугодумство. Если этот тип – неважно, минус он или одарённый – первым напал на Терехова, у буквоеда-безопасника есть формальный повод считать его нарушителем общественного порядка. И делать, что вздумается.

– А я бы допросил для начала, – демонстративно игнорируя приказ, сообщил Терехов. – Очная ставочка, опять же…

Не договорив, он вздрогнул всем телом, выпустил из рук пленника – тот тряпичной куклой осел на пол – и стремительно развернулся в темноту коридора. Верховский в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние – и опоздал. Короткая рукопашная схватка решилась не в пользу застигнутого врасплох безопасника. Терехов отшатнулся и привалился к стене, размазывая по лицу кровь. Его противник отчего-то медлил довершать начатое, словно у него разом кончились силы – но нет, это было бы чересчур роскошным подарком. Почти не целясь, Верховский швырнул сеть в скользящий сквозь тени смутный силуэт. Тут же шагнул вправо, уходя от возможного ответа. Магия подчинялась неохотно, слишком медленно…

Его спасло то, что Терехова сочли более важной целью. Безопасник нелепо замер, затем медленно, как подрубленное дерево, рухнул на грязный бетон и остался лежать неподвижно – только кровь продолжала лениво вытекать из-под прижатых к лицу ладоней. Силовой волной – на большее не хватало ни сил, ни концентрации – Верховский оттолкнул противника к дальней стене и, импровизируя на ходу, заставил торчащий из бетона стальной прут обвить могучую шею здоровяка. Не туго, только чтобы обездвижить. Этот человек нужен живым.

– Какие люди, – хорохорясь, выплюнул Феликс. Голос его звучал сдавленно. – Так и думал, что ты тут ошиваешься…

– Опусти руки. Будешь дёргаться – убью, – просто предупредил Верховский. Имел право. И возможность тоже. Чтобы чуть крепче затянуть петлю, много сил не нужно.

– Грозный больно, – фыркнул Феликс, но руки послушно опустил. Ага, тоже не настроен драться… Боится за свою жизнь или всё-таки вымотался на ниве неправедных трудов?

Поднатужившись, Верховский вытянул из стены ещё два прута арматуры. Посыпалась цементная крошка. К ожерелью прибавились браслеты. Суметь бы всё это разогнуть обратно, когда придёт время… Если придёт…

– Твой подручный? – спросил Верховский, кивнув на пойманного Тереховым молодчика. Тянул время, пока накопятся силы для ещё одного заклятия.

– Ну.

– Он тебя позвал?

– Ну.

– И ты вот так запросто пришёл? Один?

Феликс усмехнулся.

– У меня, знаешь, талантливых-то немного. Вот, приходится самому…

– Как это – немного? – Верховский, сосредоточившись, сорвал наконец с коллеги плотные парализующие чары. Терехов судорожно, с присвистом, втянул пыльный воздух и неловко перевалился набок. Надо же, как легко сломался… Не доводилось прежде? – Что, ни один упырь лабораторный до четвёрки не дорос?

Феликс уставился на него недоверчиво. Поражается осведомлённости или… не видит смысла в намёке?

– С некромантией, говорю, балуетесь, а пространственные прыжки не осилили? – расшифровал Верховский. Была не была. Далеко эту тайну нелегал не унесёт при любом раскладе.

– В толк не возьму, к чему ты это всё, – Феликс весьма натурально смутился. – Какая ещё некромантия?

– Самая обыкновенная. Учитель твой, говорят, с ней работал.

В неверном свете, намешанном из отблесков костра и мутной уличной взвеси, видно было, как обрюзглое, постаревшее лицо здоровяка стремительно теряет краски.

– Я такое… никогда, – тихо и серьёзно сказал Феликс. – Он магом был и меня магии учил, вот и всё. А это… Нет, ни за что. Чтоб меня тоже… Нет. Это вы мне не пришьёте.

– Чтобы тебя тоже – что?

За спиной зашуршало. Бродяги сочли за благо убраться подальше от разборок, и правильно сделали. Найти бы их потом, успокоить… Может, что-нибудь для них сделать…

– А у этого вон спроси, – Феликс болезненно дёрнул головой и метнул полный презрения взгляд в сторону бесчувственного Терехова. – У дружка своего. Спроси-спроси, что они тогда с людьми делали… Может, ещё крепче службу свою полюбишь…

– Расскажи, – мягко попросил Верховский. Остановился в нескольких шагах от прикованного, как Прометей, Феликса, скрестил руки на груди. На подчинённых действовало, может, и нелегала проймёт? – Я правда не знаю. Что случилось с твоим учителем? С его сослуживцами?

– Мне какой резон тебе верить?

И правда. На этот случай готово было лукавое предложение. Не то чтобы лживое… Скорее, серьёзно рискующее не дожить до воплощения в жизнь.

– Слушай, – Верховский старался говорить небрежно, панибратски, словно они вновь сидели у костерка на продуваемом всеми ветрами пустыре, разделяя нехитрую трапезу и согреваясь одной на всех бутылкой сомнительного пойла. – Мне ни твой арест, ни твоя смерть не нужны. Мне нужны сведения. Поможешь мне с делом – а я, скажем, отправлю в архив досье на Владислава Журавлёва.

Недоверчиво прищуренные глаза жадно сверкнули. С одного выстрела – в яблочко. Какой же нелегал не мечтает о честном имени? Этот и не скрывал, так и озвучивал в прошлую их встречу…

– В твои годы профаном быть неприятно, но не смертельно, – заметил Верховский, доламывая волю Феликса, прогнувшуюся под непомерным грузом соблазна. – С криминалом, правда, придётся завязать… Но ты найдёшь себе занятие по душе. Я же нашёл.

– Ты ж говорил – не можешь… с досье…

– Я и не мог, – Верховский пожал плечами. – Думаешь, много полномочий у оперативников безопасности?

В ответ на угрюмое молчание он медленно, стараясь не пугать Феликса резкими жестами, вынул из кармана удостоверение. Пусть беглец верит в возможность спасения. Пусть чувствует осязаемую близость вожделенной выгоды…

– Поклянёмся, всё как следует, – заверил Верховский и слегка ослабил стальную петлю вокруг левого Феликсова запястья. Нелегал немедленно шевельнул ладонью, разгоняя кровоток. – Я успешно закрываю дело – ты получаешь доброе имя и путёвку в жизнь. По рукам?

Феликс нервно облизнул губы. Он колебался: не доверял начальнику московского магического контроля, но сомневался насчёт бродяги Ногтя. Верховский не торопил. Предложение почти честное. Весь подвох – в трудностях, без которых дело не обойдётся…

Если бы не затянувшееся молчание, он не услышал бы тихий щелчок предохранителя.

Терехов, кое-как приподнявшись на локте, свободной рукой судорожно сжимал табельный пистолет. Дуло чуть заметно подрагивало: последствия парализующих чар давали о себе знать. Готовая плюнуть свинцом круглая пустота смотрела вовсе не на нелегала.

Краем глаза Верховский уловил неловкое движение – Феликс испуганно пошевелился в своих кандалах. Мысль и тело объяло оцепенение. Целую вечность он смотрел в равнодушный металлический зрачок и не мог взять в толк, что произошло и что теперь делать. Слишком долго для выстрела. Снова щелчок, едва слышный, оглушительно громкий. Осечка. Случайная?..

– Не надо, – рассеянно сказал Верховский непонятно кому. Привычные к магии пальцы сами сложили короткую цепочку чар; пистолетная рукоять тяжело выскользнула из ослабевшей ладони Терехова. Жилы обожгло запоздалой болью. Слишком много упражнений за пару часов.

– Вот они, друзья твои, – бросил Феликс с весёлой горечью в голосе. Это он. Он сдвинул патрон в стволе и не позволил Терехову выстрелить. – Только спиной повернись…

Верховский ничего ему не ответил. Феликс вряд ли знал, что значит «друзья»; ему не так повезло в жизни… Заправив за ремень чужое табельное, Верховский приблизился к силившемуся подняться безопаснику и опустился рядом на колени – так, чтобы видеть залитое кровью лицо. Оба глаза целы, но красавцем Терехов уже не будет. Не то чтобы когда-нибудь был.

– Я нарушил персональную ответственность, – озвучил за безопасника Верховский. Тот ничего не сказал – только смотрел с холодным презрением. – Моя работа – устранять нелегалов, а не вступать с ними в сговор, правда?

Он не боялся удара в спину. Феликс не посмеет: слишком непростительным будет проступок, слишком серьёзные выгоды сулит сотрудничество. Будь иначе… Будь иначе, он позволил бы Терехову выстрелить. Леший знает, может, нелегал по-настоящему поверил бывшему приятелю только в миг, когда ненавистный безопасник взял того на мушку. Враг врага – не совсем друг, но возможный союзник.