Негасимое пламя

XLV. Призраки памяти

В тренировочный зал к разбирающим наряды безопасникам Яр влетел на десять минут позже положенного. Немолодой подполковник окинул хмурым взглядом его куртку, слишком лёгкую для нынешних морозов, и неприветливо спросил:

– Кто такой?

– Стажёр Зарецкий, магконтроль, – Яр продемонстрировал ему служебное удостоверение. – Буду вместо Громова, он приболел.

– Стажёр? – подполковник негодующе изогнул брови. – Хоть девятка-то есть?

– Пятёрка у него, – подал голос Липатов, прохлаждавшийся поодаль вместе с остальными офицерами. – Надежда сообщества, погибель нежити, гроза дорог!

– Заткнитесь, Денис Григорьевич, – попросил Яр, пряча корочку в карман джинсов. Кто-то из оперативников насмешливо хмыкнул. – Прошу прощения за опоздание, всё переиграли в последний момент.

– Началось в колхозе утро, – буркнул подполковник и повернулся к выстроенным вдоль белой линии безопасникам. – Рассказов! Слушал инструктаж?

– Так точно, товарищ подполковник!

– Тогда повтори для стажёра Зарецкого: что у нас через десять дней?

– Зимнее солнцестояние, товарищ подполковник!

– Что сейчас делает нежить?

– Нарушает общественное спокойствие, товарищ подполковник!

– Что делаем мы?

– Охраняем порядок в осложнившейся обстановке, товарищ подполковник!

– А мэрия что делает?

– Устраивает гуляния и подвергает риску гражданское население, товарищ подполковник!

– Какова наша задача?

– Обеспечить безопасность массовых мероприятий в местах с опасным уровнем фона в критически важные моменты, товарищ подполковник!

– Стажёр Зарецкий, всё понятно?

– Всё понятно, товарищ подполковник, – покладисто ответил Яр. – Каково моё назначение на сегодня?

– Пойдёте с группой Сенцова. Ещё вопросы?

– Вопросов нет.

Гуляния впрямь впечатляли размахом. Город и прежде одевался в начале зимы праздничными огнями; Яр смутно помнил собственный детский восторг от прогулок по центру столицы, которые когда-то устраивала для него наставница. Однако с каждым годом иллюминацию включали всё раньше, а всеобщие беспечные развлечения длились всё дольше, и хоть бы кто-нибудь додумался зажечь настоящие, а не электрические огни…

– Замёрзнешь ведь, – сочувственно сказал Яру безопасник по фамилии Сенцов. Служебный автобус выгрузил их близ исполинской арки, облитой золотым светом прожекторов; теперь все нетерпеливо притоптывали на месте и выдыхали белёсый пар. – Нам тут до часу ночи куковать.

– Без проблем, – заверил Яр. – Я не замёрзну.

– Вот вы, молодёжь, без царя в голове, – прокомментировал кто-то из компании.

– Пойдёшь к катку, – решил Сенцов. – Во-о-он туда, в дальнюю часть. Там хоть есть куда заскочить погреться.

Яр пожал плечами. К катку так к катку. Народу по широким ледяным проспектам носится прилично; не скажешь, что будний день. Спрогнозированный научниками опасный пик фоновой активности станет заметным где-то через полчаса и продержится, как водится, примерно до полуночи. В безоблачном зимнем небе, едва видимый за заревом городских огней, тускло блестел призрак растущей луны. Яр не спеша прошёлся вдоль превращённых в лёд аллей, то и дело поглядывая на амулет-детектор. Чем дальше, тем тревожнее дрожала искорка в недрах кристалла горного хрусталя. Наблюдательную позицию он занял там, где фон сгустился до ярко-синего цвета – в дальнем конце катка, у замолкшего на зиму фонтана, раскрашенного светом разноцветных ламп. Люди здесь не задерживались, старались пройти побыстрее: в местах концентрации разлитой в воздухе магии всегда неуютно, пусть и не так, как близ разлома. Компанию Яру составлял только закутанный в дублёный тулуп пожилой мужчина, присевший отдохнуть на очищенную от снега лавочку. Его лохматый пёс смирно лежал рядом со скамейкой и вместе с хозяином наблюдал за весёлой суматохой на катке. Старик, должно быть, слишком привык к собственным болячкам, чтобы смутная тревога всерьёз его беспокоила. Или, кто его знает, обладал даром одинокого.

– Слава?

Изумлённый звонкий голос резко коснулся слуха, потревожил навострившего уши пса. Яр не сразу понял, что обращались к нему; сообразив, он поспешно сунул амулет в карман и обернулся. Ему махала девушка в сиреневой пуховой куртке. Из-за нелепой мохнатой шапки-ушанки он не сразу узнал раскрасневшееся от мороза лицо – хотя добрых полгода видел его каждое утро.

– Привет, – озадаченно сказал Яр. Он понятия не имел, о чём следует говорить. Ему, в конце концов, надлежит дежурить, а не точить лясы с прохожими.

– Надо же! Два года не виделись… Нет, больше, – Катя, неестественно радостно улыбаясь, подошла ближе. – А ты что, ждёшь тут кого-то?

– Можно и так сказать.

Трудно поверить, что он когда-то изо всех сил пытался убедить себя в любви к этой девушке. При виде Кати ничто в душе не дрогнуло – разве что давнишнее чувство вины, но этот сорт переживаний уже много лет как стал привычным. Она тогда оказалась мудрее, вот и всё.

– А мы с ребятами покататься пришли, – Катя махнула варежкой куда-то в сторону павильона проката коньков. – Не хочешь с нами?

– Не хочу, спасибо, – Яр озвучил ответ, на который она, без сомнений, втайне надеялась, и из вежливости спросил: – Как твои дела?

– Нормально, – гордо сообщила она. Слова срывались с её губ невесомым паром; Катя слегка пританцовывала на месте, спасаясь от зимней стужи. – Работаю в страховой консультантом. Не жалею, что универ бросила. А ты всё там же?

– Учусь – да. Работаю – нет, – Яр натянуто улыбнулся. Вряд ли появится в его жизни хоть одна женщина, с которой станут не нужны ни ложь, ни недомолвки. – Иногда скучаю по былым временам.

– Правда?.. – она, кажется, слегка смутилась, записав туманную фразу на свой счёт. – А где работаешь?

– Да так, – Яр украдкой огляделся, проверяя, не бродят ли поблизости коллеги из магбезопасности. – Госконтора.

Катя что-то пробормотала насчёт того, что она за него рада, и повисло неловкое молчание. Им не о чем было говорить. Яр вообще с некоторых пор испытывал нехватку интересных собеседников.

– Тебя друзья ждут, – напомнил он и кивнул на прокатный павильон.

– Точно, – Катины губы дрогнули; она готова была не то улыбнуться, не то расплакаться. – Ну… тогда пока. Рада была увидеться!

– Взаимно, – проронил Яр в ответ.

Он проводил её взглядом, пока она не растворилась среди людей, кучкующихся у пункта проката. На миг показалось, будто дедок на лавочке оценивающе на него смотрит – но нет, подслеповатые глаза всё так же любовались праздничной иллюминацией. Однажды, если доведётся дожить, Яр тоже станет старым и седым – разве что остатки здоровья сохранит, подобно Драгану, в относительном порядке. Что он тогда станет делать? Тоже заведёт себе животину, чтобы было с кем поговорить, и станет водить её поглядеть на кипящую вокруг вечно молодую жизнь?

Впрочем, нет нужды переживать. Голову ему скорее оторвёт какая-нибудь нежить, чем посеребрит седина.

Ночь густела. На фоне небесной черноты всё ярче горели светодиодные ленты, свитые в затейливые узоры – словно всполохи волшебного пламени. Яр добросовестно озирался по сторонам и нет-нет да ловил взглядом среди катающихся Катин профиль. Она выглядела счастливой; никак не выходило припомнить, видел ли он её такой прежде. Какой-то шустрый паренёк в ярко-алой куртке лихо развернулся на коньках прямо рядом с ней, обдав девушку ледяной крошкой. Они тут же принялись оживлённо болтать – Яру то ли слышался, то ли чудился знакомый Катин заливистый смех. Всё это было… правильно. Пусть лучше смеётся, чем плачет. Её место там, среди пёстрых огней, в шумной толпе, брызжущей беззаботной радостью. Его – среди теней, где обитает враждебное и недоброе. Куда некому принести свет.

Амулет в ладони ощутимо похолодел. Фон лихорадило. Яр сощурился, присматриваясь к лицам прохожих. Впотьмах гибельные чары почти незаметны; поди не спутай чёрную удавку проклятия с шарфом или высоким воротником. Чувствуя на себе чужой взгляд, люди пугливо озирались: не привыкли, что кому-то постороннему есть до них дело. Где-то в узлах строгого рисунка широких аллей точно так же беспокойно осматриваются сейчас безопасники. Им труднее, никто из них не умеет видеть чары…

Рядом послышалось глухое ворчание. Яр нервно обернулся, но это всего лишь собака проявляла недовольство – то ли холодом, то ли разлитой в воздухе тревогой. Хозяин всё так же невозмутимо смотрел на шумных конькобежцев. Пёс меж тем, разматывая уложенный петлями поводок, отполз под скамейку и там перевернулся на спину, поджав короткие кривые лапы. В этой собачьей беспомощности было что-то знакомое…

Память словно скальпелем резануло. Притворяющаяся мёртвой собака на потрёпанном подъездном коврике, ничего не подозревающая женщина – и голодная навья. А теперь?.. Старик наверняка живой, иначе пёс не испугался бы так внезапно. Яр на всякий случай шагнул к скамейке. Никаких чар не видно. Может собака просто чудить?

– Прошу прощения, – окликнул он, на всякий случай вежливо улыбаясь. – У вас всё в порядке?

– А?.. – дед тяжело встрепенулся, повернулся к Яру всем телом и недоумённо на него воззрился. – Да, да, в порядке всё, внучек. То я так… Задумался маленько.

– Пёс у вас загрустил.

Старик внимательно изучил размотавшийся поводок и, покряхтывая, заглянул под лавку.

– Ты чего, Барбос? Вылазь давай!..

Не он. Ни пса, ни заговорившего с ним человека не попытался даже тронуть. Яр лихорадочно огляделся, сжимая в ладони амулет, холодный, будто кусочек льда.

– Вам бы домой уже пора, – посоветовал он, прибавляя к словам малую толику чар. Едва видимые бледно-золотые нити послушно легли на седые виски. Нет, старик точно не нежить. – Поздно уже. И не май-месяц на улице.

– И то правда, внучек, – слегка заторможенно отозвался дед. – Барбос! Пошли домой!.. Ох ты, шельмец, чего тебе там?

Яр торопливо огляделся. Раз собака до сих пор боится, значит, навья всё ещё здесь, затаилась среди теней и поджидает добычу. За заснеженными елями маячит яркое пятно; кто-то неподвижный наблюдает за идущими мимо людьми, точно так же, как сам Яр. Несколько коротких шагов прямо через клумбу, к перекрёстку двух широких аллей. Парень в красной куртке вздрагивает и оборачивается. Безошибочно находит взглядом врага. Он знает, кого надо бояться; уже сталкивался если не с сотрудниками надзора, то хотя бы с бдительными гражданскими. Обездвиживающие чары легко поймали его, зажгли панику в тёмных глазах.

– Кто такой? Отвечай, – вполголоса потребовал Яр.

На сей раз никакой ошибки: в ответ на обращённые к ней слова жадная навья рванулась к вожделенной жизненной силе, но не сумела выпутаться из чар. Яр легко отмахнулся от её нехитрой магии. Не ему бояться слабенькой городской нежити.

– Ты-ы-ы – кто-о-о? – проговорил неживой, едва шевеля губами, словно после анестезии.

У него было самое обыкновенное лицо, ничем не примечательное. Просто неудачно умерший паренёк, немногим старше самого Яра. Ворот куртки расстёгнут, несмотря на зимний морозец; на бледной шее – никаких следов бирки. Неучтённый. Можно прибить с чистой совестью, ничего не нарушив. Контролёр – не надзорщик, чтобы ставить нежить на учёт.