Негасимое пламя

Мишка промолчал. Ему не казалось правильным держать в подвалах Управы кого-то страшнее лесовика. Там, в конце концов, люди постоянно ходят.

В вестибюле их пути разошлись: Стёпа с Сатаной отправились в виварий, Мишка с ведьмаком – на допрос. Мужику, по чести, грозил не слишком крупный штраф и воспитательная беседа в исполнении надзорщиков. На такие пустяковые дела Верховский обычно подчинённых не отряжал, но ради приучения стажёра к самостоятельности сделал исключение. Мишка прилежно расспросил незадачливого стрелка, соблюдая протокол и записывая важные ответы на листке бумаги. Отправленный ему в помощь надзорщик откровенно скучал. Браконьерство – дело не то чтобы очень частое, но ничуть не загадочное. Мешает нежить людям – они и справляются, как умеют. Это исследователи диссертации пишут о том, как уравновешивают друг друга популяции неживых, но кто их читает, эти диссертации, кроме таких же научников…

По дороге в отдел Мишка разжился из любопытства свежим выпуском «Бюллетеня специальных научных отраслей». В нём и впрямь ничего не было про серьёзную нежить, только какие-то занудные теоретические изыскания: исторический обзор отечественной артефактологии, что-то про наложение чар на твёрдый и расплавленный металл, уточнение измерений магфона в окрестностях столицы, очерк о повадках домовых… Мишка свернул журнал в трубку и запихнул в боковой карман рюкзака. Не очень-то хорошо, что научники прекратили изучать опасную нежить. Если не знаешь врага, то как ему противостоять?

– О-о-о, Умка вернулся! – объявил Липатов, едва завидев в дверях своего стажёра. – Со щитом или на щите? Кого ловили?

– Сатану, – бездумно брякнул Мишка и, заметив, как вытянулось лицо куратора, поспешно прибавил: – Это баюн. Зовут его так… теперь. Его местный на дерево загнал.

– А-а-а, тьфу ты… Ну иди пиши отчёт. И вот возьми ещё, – Денис, привстав из кресла, протянул Старову толстую папку. – Выбери отсюда всё, что связано с наследствами, и отнеси в архив.

– А потом?

– А потом Золушка может ехать на бал.

Мишка покладисто кивнул, снял с плеч рюкзак и куртку и уселся за стол. Разговоры в отделе, прерванные его не слишком триумфальным появлением, немедленно возобновились. Отчёт писать не хотелось; извинив себя неторопливой загрузкой пожилого компьютера, Старов сунул нос в выданные куратором бумаги. Копились они долго и, судя по всему, хаотично: сверху лежало помятое прошение, датированное прошлым годом, а сразу под ним – пятилетней давности акты об утилизации разнообразных анализаторов, детекторов, интерферометров и центрифуг. Вряд ли Супермен вовсе задумывался, что именно подписывает: подмахнул, отложил и вперёд, гонять нежить по лесам.

– Она там уже несколько лет, – Зарецкий негромко, но напористо излагал что-то Виктору Сергеевичу. – И внутри именно жидкость. У меня есть пара мыслей, как такое может быть, но нужна экспертиза…

– Да с чего ты взял-то, что это именно жидкость зачарована? – спросил Щукин. Тон у него был снисходительный. – Может, сама ампула, или в стекле что-то, или внутри плавает… И вообще, как ты чары обнаружил?

– Детектором. Я что, больной – без детектора на эту радиоактивную свалку тащиться?

Виктор Сергеевич озадаченно потёр гладко выбритый подбородок.

– Ладно, вечером сходим посмотрим. После тренировки. Извини, парень, мне на совещание надо.

Ярослав молча отступил, освобождая Щукину путь к выходу. Мишке же при мысли о тренировке захотелось уподобиться Сатане и тоскливо завыть на всю округу. Долго ходить, много бегать и таскать тяжести он привык, а вот раз за разом напрягать магический дар, попутно пытаясь прицелиться, оказался не готов. Но Щукин забрал себе в голову, что должен натаскивать стажёров. Пощады не будет.

Её и не было. Виктор Сергеевич гонял стажёров до седьмого пота. У Мишки под конец отведённого часа голова раскалывалась от малейшего волевого усилия; Ярослав, пребывавший, судя по хмурому виду, в здравом уме и твёрдой памяти, еле-еле переставлял ноги. Старов долго бездумно мок под душем, созерцая белые кафельные плитки. Стекающая по вискам прохладная вода доставляла ему неимоверное удовольствие.

– У всех с этим так плохо или я один такой? – удручённо спросил Мишка, кое-как вдевая в петли мелкие рубашечные пуговицы.

Ярослав понимающе усмехнулся.

– У всех. Ты же собственную жизненную силу тратишь. Само собой, организм тебе за это спасибо не скажет.

– Обнадёжил, – буркнул Мишка и вздохнул. – Я вот думаю иногда: чего я полез на эту стажировку? Жилось же мне как-то…

– Ну, это я тебе не скажу, – насмешливо бросил Зарецкий, разом отбив охоту продолжать разговор. Натянув футболку, он забросил на плечо рюкзак и вдруг предложил: – Хочешь, подвезу?

Старов недоверчиво покосился на коллегу.

– Да мне ж в область.

– Значит, до вокзала.

– Ну давай, спасибо, – Мишка криво улыбнулся, переступив через неприязнь. Разругаться они всегда успеют. – Вы же с Щукиным в хранилище собирались?

– Там дел на десять минут, не больше, – Ярослав пожал плечами. – Если скучно ждать, пошли с нами. Или лучше посидишь, отдохнёшь?

– Нет, пойду с вами, – Старов решительно мотнул головой и взъерошил влажные волосы. – Что я, хуже всех, что ли?

– Не хуже, – просто ответил Зарецкий. – Догоняй у лифтов.

По дороге в подвал он хранил молчание – должно быть, считал, что днём уже всё сказал. Относительно бодрый Виктор Сергеевич пытался болтать о чём-то отвлечённом; Мишка и рад был бы его поддержать, но каждое движение мысли жгло мозги, будто калёным железом. Очутившись внутри хранилища, Старов уселся на единственный стул и позволил себе прикрыть глаза. Чужие шаги прокатились от двери к стеллажам и замерли где-то неподалёку.

– Вот леший, – сказал Зарецкий тихо и зло.

– Здесь, что ли, стояло?

– Да. Специально подальше отложил…

Ярослав торопливо прошёлся вдоль стеллажей – шаги у него были лёгкие и стремительные, в противовес грузному Щукину. Виктор Сергеевич, помешкав, тоже отправился осматривать хранилище. Мишка приоткрыл один глаз, следя за мечущимися по комнате коллегами. Надо как-то помочь. Вспомнить бы ещё, что они такое ищут…

– Виктор Сергеевич! – окликнул Ярослав откуда-то из-за стеллажей. Щукин тут же помчался на зов. – Смотрите, какая тут красота…

Мишка, не выдержав, кое-как соскрёбся со стула и тоже пошёл на зов. Зарецкий стоял у распределительного щитка; рычажок с подписью «камеры», единственный из всех, был опущен вниз.

– Во дела, – расстроенно протянул Щукин и поскрёб в затылке. – Это как же?..

– Как угодно. Руками, телекинезом, с чьей-то помощью, – прикинул Ярослав. Мишка готов был поклясться, что коллега зол, как оголодавший упырь. – Надо просить последние записи, пока они ещё не затёрты.

– А ты прямо думаешь, украли? – недоверчиво спросил Виктор Сергеевич. – Зачем бы это?

– Очевидно, чтобы нам не досталась, – ядовито отозвался Зарецкий. – Посмотрите, контуры в порядке?

Щукин сощурился и заозирался по сторонам. Потом прижал пальцы к вискам и помотал головой. Мишка слышал от наставника, что чутьё на чары – крайне неприятная в работе штука. Из-за лишних элементов в картине мира, которые мозг не привык воспринимать.

– В порядке всё, – сумрачно сообщил наконец Виктор Сергеевич. – Ну ты ж не думаешь…

– А что мне думать? Сюда только у нас допуск и есть, – зло выплюнул Зарецкий. – Кто сегодня ходил в хранилище?

– Да почти все. Только вы двое и не ходили, – Щукин озадаченно пожал плечами. – Может, в выходные свистнули или прямо в пятницу вечером…

– Нет. Я говорил про ампулу сегодня днём, – уверенно возразил Ярослав. – При всех, кроме Александра Михайловича. Это я, конечно, идиот… Надо было в переговорку или ещё куда…

– Не могли наши, – Виктор Сергеевич угрюмо покачал головой. – Ерунда какая-то…

Зарецкий ничего на это не ответил – только смерил руководителя долгим внимательным взглядом. Потом вздохнул.

– Ладно. Давайте я вам другое кое-что покажу. Тоже будет интересно.

Он увёл Щукина куда-то к соседним стеллажам, а Мишка всё смотрел на выключенный рычажок. Щиток специально сделали в самом дальнем углу комнаты, чтобы добраться до него можно было только под прицелом камер наблюдения. Значит, сервер должен помнить, кто здесь ошивался до того, как всё отключилось. Неужели правда кто-то из своих? Зачем? Чтобы насолить Зарецкому? Из страха, что всплывёт какое-то неудобное старое дело? Что там было такое, в этой злосчастной ампуле? Как только компьютерщики добудут воспоминания мёртвых камер, вопросы получат ответы – и Мишка не был уверен, что хочет их знать. Если Ярик прав и напакостил кто-то из контролёров, то каково потом будет этому человеку в глаза смотреть? И остальным, на которых успеет пасть несправедливое подозрение…

Мишка переживал зря. На переданных спустя три дня записях видна была только кромешная темнота.