И лицо твоё в пламени вижу...

43

Танита уже несколько седмиц жила в Озерном крае. Новообретенные сестры наперебой (кроме Мары, той, что в первый день отказалась идти со всеми к озеру) старались помочь ей освоиться. Объясняли о силе, об умениях своих рассказывали. Но и о горестях тоже. Танита, оглушенная услышанным, несколько дней пыталась свыкнуться с поистине ужасающими подробностями их пленения.

Так Агнешку продал Ордену собственный муж. За мешок со звонкими монетами поехал он в город да и рассказал местному осведомителю, что де жена его ворожбой занимается. Сам он видел, как душу вдохнула обратно в умирающего соседского мальчишку, а ещё заговорила от пьянства мужа лавочницы так, что несчастного тошнило, стоило лишь слово сказать про выпивку -то. К слову, муж лавочницы и был приятелем Агнешкиного ненаглядного по неумеренным возлияниям. А за несколько дней перед тем, как в город поехать, сильно они оба с женами поругались - те снова заставляли благоверных бросить пить. Лавочница на крайние меры пошла, а Агнешка своего жалела, считала, что сам одумается. А оно вон как вышло...

Женщину в годах, Уллу, невестка выдала. То ли глаз положила на сундук с украшениями, что в семье переходил от старшей женщины рода к младшей (так ведь, все равно ей досталось бы. У Уллы один только сын и был). В тот день Фредерика, невестка, веселой да сговорчивой на диво была. Обычно она характер показывала, стоило что не так сказать или сделать, но Улла терпела, видя, что сыну та люба. А в этот же день соловьём разливалась юная Фредерика, точно чувствуя, что скоро станет всё так, как она того желает. В этот день к вечеру в их дом Охотник вошёл. Странно, что ни одного слуги не было- видно, невестка всех отослала, зная заранее, что не поверят они наветам ее, защищать добрую хозяйку, которой годами служили, станут.

А Охотник хитрый был- пришел как проситель. Будто в дружине купца богатого он, да ранили его на тренировке, лезвие заговоренное- рана не заживает. Пожалела тогда Улла мужчину, с помощью заклинаний и трав вылечила огромную рваную рану на груди его. А тот ее рябиной-то и опоясал в ответ. А когда к выходу тащил, показалось Улле, что сын родной с верхнего этажа смотрел, да выйти не решился, жене перечить. Та вот даже сильнее духом оказалась- прямо у порога стояла да с улыбкой смотрела, как ненавистную свекровь словно скотину на убой ведут.

Сорчу мачеха привела сама к Охотникам привела, едва о тайне её узнала, даре ведовском. Солгала, будто бы платья едут заказывать аж в столицу, ко дню рождения готовиться. А сама слуг подкупила- обставили всё так, с помощью Ордена, будто напали на на экипаж их разбойники, ограбили да похитили девицу. Когда измученную заточением девицу перевозили в логово Ордена, удалось ей заметить на столбе объявление - ищет её отец! Награду обещает тому, кто пособит дочь найти.

Навия- та, которой руки обожгли, когда мать пытали Охотники. Единственная, кто путь сюда искала сама, долгое время. Чей зов Градарика слышала сильнее остальных.

Илию сами деревенские, свои же соседи, пытали да топили, привязав рябину к связанным веревкой запястьям. Узнать хотели, ведьма аль нет, прежде чем с Охотниками связываться. Да едва жизни не лишили, и было оставили уже, развязать несчастную хотели....Глядь, а следы-то на руках от рябины.

Рыжеволосую Лорию богатый молодой сын местного Князя приметил. Долго ходил, сватался. Да все не верила она, зачем дочь простой пряхи да кузнеца нужна ему. А он настойчивым оказался, даже отца уговорил, что тот лично в их деревеньку пожаловал, с дарами богатыми да свитой. То-то тогда народу на улицу повыскакивало- бросили деревенские все дела, глядеть побежали, что ж творится такое. Лории тогда все девицы местные завидовали. А она, хоть и сомневалась, но решила- не в полночь ведь на к реке на свидание зазывает, а при всем народе руки просит- знать, и правда влюбился. Да и согласие дала. Свадьбу пышную сыграли, он даже мать с отцом ее не постеснялся позвать, да нескольких деревенских. Так и сидели те, смущаясь высокородных гостей да своего неумения себя за столом держать. А гости высокородные с лёгким оттенком презрения на них взглянули лишь раз, да и стали делать вид, что нет их. Княжескому сынку же все равно было- такими влюбленными глазами на Лорию смотрел, что она таяла просто.

Вот только первая брачная ночь в ней силу-то и пробудила. Силу, о которой сама девушка не знала, никогда и отблесков не было до этого. А тут она полилась через край, подняв в воздух все, что в покоях княжеских было, включая их самих вместе с кроватью. А затем все резко упало. Разлетелись на осколки вазы из тонкого фаянса, набок рухнула большая тумба у кровати, да и сама кровать, заскрипев, лишь чудом не перевернулась.

Испуганная произошедшим Лория потянулась было к мужу, но тот лишь злобно оттолкнув её, стал кричать о том, как его подлая ведьма провела, околдовала, вокруг пальца обвела. Наспех оделся, не глядя на плачущую, ничего не понимающую жену, да вылетел из покоев, громко стражу позвав, велел им охранять покои.

Когда же, спустя время, послышались шаги мужские, Лория, уже немного успокоившись, решила поговорить с мужем, объясниться. Он ведь просто от неожиданности так себя вел. А на самом деле-то любит, она видела - глаза лгать не могут. Но едва двери покоев отворились, вошёл суровый мрачный Охотник. А за его спиной муж с ненавистью смотрел на неё. Ненавистью и злобой, и даже капли любви в том взгляде не было. Так и не пошевелился он ни когда жену связал Охотник, ни когда рыдающую и молящую помочь мимо протащил как куклу сломанную.

Радуница дольше всех дар скрывать смогла. Ее бабка сильной ведой была, видела внучкин дар спящий, оттого-то и обучать начала девочку рано, даже дар не открылся ещё. Особливо тому, как от людей скрыться, спрятаться, да от Охотников. Да беда, оказалось, рядом ходила, выжидала. По нраву пришлась она чужому жениху. Да так сильно, что помолвку тот разорвал - почитай, невесту опозорил навсегда. Это у богатых да знатных такое пустым считалось - много таких помолвок отмененных было. А для бедноты- все, клеймо на девице. Считалось негласно, что или хворь какая- работать не сможет, или характер скверный раньше времени открыла, или вообще, ленива да не быту обучена- были и такие, за которых всё глупые матери делали, не понимая, что лишь худо дочерям творят. Как она потом с домом своим управляться станет? С хозяйством. Разве кто за красу ее во дворец возьмёт? Нет, быть такой бедняжке женой простого виллана. Вот так и с той девицей- слухи поползли сразу, но то полбеды ещё. Донесли потом ей подружки заклятые, что ходил -де Дмитро ее свататься к Радунице. Смекнула тогда девица, в чем дело. Да обозлилась не на жениха пуще, а на Радуницу. Со зла к старосте поехала, да и сказала, что Радуница- ведьма, ее жениха приворожила, да ещё всякого наговорила, чтобы уж точно ведьмой выставить. Да потребовала, чтобы он Охотников позвал. Староста мужиком смекалистым был- разом догадался, чего девка-то о Радунице так "печётся ". Отругал ту, да велел домой ступать. " Нечего"-говорит- " Тебе, девица, напраслину на других возводить, коль не люба ты, так хоть всех девок в округе изведи- а все равно не полюбит он тебя".

Но девица не отступилась. Через несколько дней она с телегой в город поехала, да там в дом городничего-то и пробиться смогла. И уже ему выложила эту историю, снабдив подробностями новыми, все более жуткими. Тот, нахмурившись, выслушал. А потом велел гонца послать в столицу. Ну а спустя две седмицы и Охотник в деревню приехал.

Софру, стройную темноглазую женщину, в деревне хоть и побаивались, но не трогали. А уж тайком к ней почти каждый бегал, на край деревни-то, в дом. Просить помощи. Вот только не все с добрыми делами шли к ней. Однажды пришла старосты дочка- приворожить чужого мужа хотела. Уж и просила, и сулила много всего, а Софра ни в какую. Таким темным ведовством не занималась она. Да и девице сказала, что от огня, который темные силы разожгут в груди того, кому не мила, сама девица и пострадает- Тьма никогда не даёт ничего просто так . Разгневалась тогда девка, да и в сердцах бросила:" Ну и гореть тебе в огне!". Слова-то, оказалось, не просто так были- Охотникам и выдала девка её. Да для жути рассказала такого, глупая, что и половину деревни забрали - за то, что дела с ведьмой имели. Сказывали, что ночью и повесилась девка, когда ненавидеть да проклинать всяк сосед стал её- почти в каждом доме кого-то да и забрали Охотник и подоспевшая стража городская. Но то Софра краем уха лишь услышала из разговора двух деревенских, когда на следующий день рано поутру увозил Охотник её саму.

Одна лишь Мара не была столь словоохотливой, как остальные. Ни историей своей делиться не спешила, ни просто общества Таниты искать. Ходила она, мрачная, хмурая, изредка бросая странные быстрые взгляды на гостью новую. Будто изучала её, не составив пока определенного мнения.

А вот Огрэст оказался действительно большим и добрым парнем, да к тому же очень трудолюбивым. И воды принести мог, едва просили, и дрова рубил так, что полно было их в небольшой пристройке сбоку дома. Вот только веды его, отчего-то не жаловали. Нет, не обижали, но и считали кем-то навроде скотины рабочей. Таните даже жаль его стало, ведь он так старался всем услужить. Но веды упорно видели в нем грубоватого и нелюдимого полуогра.

Однажды заметила она, что на раскрытую книгу заклинаний смотрит он, жадно так, картинки да буквы глазами поедает.

-Ты не умеешь читать?- спросила Танита, и тут же поняла, какую глупость сказала. Кто бы его учил? Здесь и вед часть не умела, заклинания лишь по символам да картинкам понимая. Да и говорил-то он с трудом.

Огрэст помотал головой:

-Эээ...эээ...рррр- невнятный рык вырвался из его груди. Он печально покачал головой и развел руками.

-Вот, смотри, это- буква " ар", она означает " землю", вот это - " о", начало, круг, всего живого круговорот...

Огрэст, как ни странно, с удовольствием слушал, глядел на буквы, даже иногда промычать их пытался, скаля клыкастые зубы. Так и пошло у них- каждый вечер поздний выходила Танита во двор, не обращая внимания на беззлобные смешки остальных вед, в одной руке лампу несла, в другой- книгу. Садились они с Огрэстом на большой валун, что притащил он прямо к подножию холма, на котором стоял дом, да и в тишине да покое то буквы изучали, то просто точно дитю малому сказки сказывала. А уж каким счастьем глаза его блестели. Да как он аккуратно, стесняясь, стелил на камень большой кафтан верхний свой. И жестами показывал, чтобы Танита первой садилась. А после, весь подобравшись, усаживался сам. И сидел ровно, боясь даже малейшим движением спугнуть ту, что не стала чураться, дружбу предложив.

С сестрами девушке тоже было хорошо, спокойно. Понимали они ее, хоть из разных слоев, а беда одна. То, что Градарика внушала каждой- дар это, великий да могучий, не каждая принять и оценить может, было лишь словами. А на деле же каждая пострадала из-за него. Приняла- не приняла, разницы нет. Да и сила у всех была слабая. Зелье или заклинание лучше всего у Радуницы выходило, природу слышать могла да зверей, погоду- маленькая Сорча. Улла больше лекаркой была да травницей хорошей. Софра могла в делах удачу накликать да иногда, если руны того желали, в будущее заглянуть. Лории хорошо удавались заговоры. Навия с Агнешкой успехи делали в омороках да нави[22]. Раньше никто из них особо силой не владел, так, "верхушничали[23] лишь", как сказала однажды Улла. У Мары чары получались темные, ей самой подчас неподвластные- то душу неупокоенную призовет ненароком, то будто разом счастье и радость исчезнут из тихой обители, оставив вед печалиться. Оттого и запретила Градарика ворожить да силу пробовать Маре. Пока, до поры, до времени. И та лишь с проскальзывающей во взгляде завистью глядела на то, как веды друг дружку обучают или Градарику слушают.