Дамнар: Неведение

— Я бы предпочел, чтобы до этого не дошло. Вы позволите? Уже почти полдень. И мне следует вернуться в поместье. Семья будет решать, как поступить с бастардом.

— Разумеется, вы можете идти. А я бы хотел ещё побеседовать с Багхесом.

Когда Октавио и Ластиэль удалились, Багхес присел, обхватив колени руками. Он пожевывал высохшую травинку и буравил взглядом Селфиса, но молчал, вопреки своему обыкновению. Это настораживало. Эльф не выдержал молчания первыми, стараясь не выдавать беспокойства, спросил:

— Что тебя беспокоит?

Сатир коротко мазнул по Селфису взглядом, задумчиво причмокнув. Недоверие начало терзать его уже довольно давно, но он дал слово еще на заре их дружбы. И признаваться в своих сомнениях было тяжело и горько.

— Души, мой дорогой друг. Души, — Багхес пребывал в тоске и глубоких раздумьях, отвечая на вопрос. Но реакция эльфа его сейчас волновала мало. Ответить хотелось прежде всего себе самому, — Знаешь ли, я к ним всегда был неравнодушен, уж прости за тождесловие… — заметив, как напрягся эльф, продолжил, немного смущенно, разведя руками,

— Я не отказываюсь сделать то, о чем мы договорились! Но, признаться, когда мир покинул старый князь, я тогда уже заметил, что молодой ведёт себя… Иначе, чем остальные клыкастые. Про Джастина я вообще молчу — он хоть и умеет притворяться получше, чем Октавио… — сформулировать свою мысль мешала ментальная пелена. Незаметный спутник, появляющийся каждый раз, стоило ступить в поле зрения эльфа. Тем не менее внутренний протест стал достаточно силен, чтобы закончить речь, — но я не хотел бы губить его душу, если она ещё там.

Руки Селфиса дрогнули и он сцепил их перед собой в замок, чтобы не выдать волнения. Если вдруг сатир решит переметнуться — это спутает все карты. Допустить этого было никак нельзя.

— Я лишь хочу выманить лису из норы. Он не пойдет на контакт, пока ему не станет что-то позарез нужно.

— А Леди Руасил?

— Что Леди Руасил? — Селфис выразительно поднял брови, показывая искренне удивление.

— Ранее ты травил её, чтобы она потихоньку передавала тебе дела и власть, ссылаясь на здоровье. Сейчас же она, я бы сказал, при смерти. И, откровенно говоря, мне это не нравится.

Селфис вздохнул и, взвешивая каждое слово ответил, скрывая испуг. Как Багхес прознал об этом, эльф не знал, но отрицать тоже не мог.

— Я не собираюсь убивать её без особой нужды. Но мне надо убедить совет в том, что откладывать активные действия больше нельзя. Мой друг, надеюсь, это между нами? Я же посвящал тебя в план в знак доверия, почему тебя это вдруг начало беспокоить?

Багхес был задумчив. План, поначалу показавшийся ему интересной игрой, обрастал подробностями, с которыми было сложно мириться. Он пока еще не обдумывал всю ситуацию. Всегда предпочитал плыть по течению, гадая к какому повороту приведет поток событий. А сейчас было чувство, что за ногу зацепилась склизкая, но крепкая коряга, готовая утянуть на дно. Но он давал слово, а отступать не любил. И обдумать, как поступить дальше, решил чуть позже. Поглядев, к чему приведут его действия.

— Иногда у нас у всех возникают сомнения, стоит ли игра свеч… Разумеется, между нами. Надеюсь, ты все просчитал верно. И, признаться, я устал переправлять твоих тварей в разные точки Атиозеса. Их же осталось совсем мало? Если ты не против, свой инструмент я заберу. Соскучился по его музыке.

⋆☽ ◉ ☾⋆

Солнце уже давно стояло в зените, выжигая своими лучами все, что не успело спрятаться в тень. Сет все-таки вернулся в покои, надеясь, что сможет быстро забыться сном. Девка копошилась за дверью своей новой комнаты. Теплилась робкая надежда, что она не заметит его прихода и не надо будет с ней контактировать. Сет был эмоционально опустошен совершенно полностью. Хрупкая апатия держалась лишь на безграничной усталости. Чаша весов между взрывной агрессией и бездонного уныния опасно покачивались, но пока сохраняла баланс.

Князю не хотелось ни о чем думать. Из разума не желал уходить образ пустых безэмоциональных глаз старшего брата. За утро, проведенное в уединении в душе протанцевал в бешеном ритме целый табун из разнонаправленных, противоречивых чувств. Отстраненное поведение Джастина приводило в бешенство, переходящее в уверенность, что так и должно быть. Спокойствие сменялось отвращением к самому себе, перерастая в больное веселье от неожиданного осознания, что на проклятом острове может случиться праздник. И тоска от того, что он настолько погряз в своих переживаниях, что совершенно не замечал, что страх и трепет, испытываемый перед отцом и жнецом перешел на него. Хотя в самом начале он сам себе обещал свернуть на другой путь и казалось, что новая метла в его лице по-новому метёт. Тем не менее праздники не устраивали даже его друзья, а он этого просто не видел.

Сквозь полудрему Сет ощутил на себе чей-то настойчивый взгляд. Чаша весов начала склоняться в сторону агрессивного раздражения. Подняв веки, он перевел взгляд не поворачивая головы на стоящую рядом служанку. Медленно моргнув, дал понять, что слушает.

— Я хотела поблагодарить. Комната… — но договорить Князь не дал, перебив.

— Не понимаю!

Девка застыла, озадаченная, широко открыв глаза. Князь издал тихое рычание, от которого она машинально попятилась, и привстав в кровати на локоть, теперь уже буравил её взглядом.

— Что ты этим хочешь добиться? — Сет уставился на неё, ощущая поднимающуюся злость, причины которой он найти пока не мог. События прошедших суток совершенно измотали его физически и душевно — усталость требовала хоть какой-то подпитки извне.

— Я не…

— Давай начистоту! — оборвал её робкое возражение Князь, ставая на ноги. — Ты уже который раз говоришь, что мне благодарна? И что с того? Не надо делать вид, что не понимаешь, что ты мне желанна. Так в чем дело? Цену себе набиваешь?

Есения, не ожидавшая такой нападки испуганно завертела головой и отступила ещё на пару шагов. То, что она Князю интересна, она понимала, но обвинения в корысти были безосновательны. Внутри девушки нарастала паника. Интернитас, почуяв добычу, начал просыпаться и прильнул к её эмоциям, постегивая их. Сет заметил пробуждение замка, но сразу значения этому не придал и продолжил допрос:

— Тогда почему бы тебе не утешить своего господина? Хотя бы в знак благодарности? — Сет встал с кровати и двинулся в сторону девушки, которая уже готова была дать деру, если бы не боялась разозлить дамнара ещё сильнее. Пока она могла лишь пятиться, пока её нога чуть было не соскользнула в бассейн. Есения покачнулась. Князь подошел вплотную и схватил её за покрытый синяками локоть, помогая ей устоять на ногах.

Служанка всхлипнула, пряча глаза и прижала к себе руку плотнее, боясь дернуться. Сет сам её отпустил, немного оттащив девицу от края. Стоило разжать пальцы, как она начала вновь пятиться, теперь уже в сторону балкона. Сет со смешанными чувствами раздражения, боли и апатии за этим наблюдал. Издеваться над девкой у него было никакого желания, но игра и неопределенность наскучили и утомили. Хотя бы в этом вопросе сегодня хотелось наконец обрести понимание.

— Чего ты боишься? Забеременеть? Или, быть может, я тебе противен?

Есения, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от испуга и замешательства, тихо пискнула, зажала себе рот ладонью и энергично завертела головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Видя, что от девки ничего внятного сейчас добиться не удастся, Князь тихо зарычал с досады, неосознанно пугая девку ещё больше.

— Так… Мне это надоело. Сам к тебе в мысли залезу…

Князь угрожающе двинулся в сторону Есении. Она было в ужасе от всей ситуации. Ноги подкосились, она упала на колени, зажав тебе рот двумя руками и, как обезумевшая стала вертеть головой. Понести она не боялась — для неё это было недоступно. И отвращения у неё Князь не вызывал. Страх — несомненно. Влечение — порой, тоже да. И не могла она допустить, чтобы он заглянул в её чувства и память. Она плохо представляла, как именно работает его ментальная магия.

Ей представлялось, что дамнару будет видна вся её суть, все помыслы, чаяния и надежды. Порой ей забывалось, что он не человек. Тогда она позволяла себе осторожно его рассмотреть. Как откликалось её тело на его прикосновения. Как жаждала она быть нужной, любимой и желанной. Не ему. Она понимала, что даже если и случалось так, что князь испытывал к ней чувства, которые можно было бы назвать хоть нежными, хоть страстными, она не могла ответить ему тем же. Да и она сама порой ловила себя на мыслях, что с удовольствием бы прожила и вовсе в одиночестве где-нибудь в избушке в лесу, если бы не боялась, что на её убежище набредут бандиты. Мысли метались в её голове с такой скоростью, что сознание пошло кругом и к горлу подкатила тошнота.

Сет и так видел, что девка вот-вот потеряет сознание от явно надуманных ей страхов. Учитывая, что он не делал ничего из ряда вон выходящее, её реакция вызывала недоумение. Еще он заметил, что замок слишком уж рад её панике. Казалось, что стены дрожат от удовольствия. Устав от этого представления, схватил её за затылок и потянулся к разуму.

Она ощутила подталкивающий её подсознание к ответу поток энергии, нахлынувший неожиданно теплой волной. «Все равно узнает, все равно поймет, что я от него ничего не хочу. Не люблю его, и до смерти боюсь…», — но она не успела ничего произнести. Князь услышал эту фразу, и водоворот воспоминаний, тревожащих её сердце, унес их обоих.

Образы памяти перепуганной девицы мельтешили перед взором с удивительной скоростью. Сет успевал рассмотреть мимолетные картины прошлого, и даже расслышать отдельные, особо запечатленные в памяти фразы.

Девица с детства наблюдала, что бывает, когда женщина не подчиняется мужчине, или же чем-то умудряется его разозлить.

Траян, сильно моложе чем сейчас, пинает ногами какую-то полуобнаженную женщину в тесной комнатушке. Девка в этот момент явно ещё ребенок, жмется к брату и дрожит. Они оба совсем малыши. Но выбираются из дому, бегут за подмогой. Получая в ответ от старших, что муж жену разуму учит.

Следующая картина. Розги. Тогда перепало всем, кто под руку попался.

Опять та женщина, двор, снова Траян. Теперь уже ей доставалось поленом. Ярец уже подрос, в памяти девки выглядел лет на двенадцать, смог тогда заступиться. Ему тогда сильно досталось от дядьки. Сет невольно проникся уважением к пареньку за этот отчаянный смелый поступок. Девка же, совсем малышка, побежала к женщине, помогая ей, израненной, уползти подальше с глаз разбушевавшегося мужа.

Вечер, повозка, накрытый тряпкой женский труп. Из-под ткани виднелась окровавленная рука, лишенная кисти. Неизвестного Сету мужика отчитывают за излишние усердие, священник назначает епитимью. Мужик ухмыляется. Картинка смещается немного назад. Тот же мужик в повозке подгоняет плетью нагую бабу, запряженную вместо лошади. Тело женщины покрыто синяками из ссадинами. Она вся в слезах, грязи и собственной крови тащит повозку с озверевшим мужем на потеху толпе. Никто не заступился.

Новая картина, другие участники, но по сути тот же сюжет. Женщина повешена вниз головой к дереву, тоже нагая. Мужик её бьет плетью, соседи поднуривают и раздают советы.