Дамнар: Неведение

Зима. Лютый мороз. Речка. Девку кидают в прорубь. То ли случайно, то ли нарочно она выскальзывает из рук своего палача, и её тело относит далеко под лет. Мужик хватается за голову, народ с небольшим опозданием пытается прорубить лед, чтобы её вызволить. Не удалось. Мужика подбадривают, уверяют, что на то была божья воля. Просто расходятся.

Вот девицу привязали за косу к хвосту лошади. Мужик верхом, оттуда сечет её плетью. Коню не нравится эта забава. Он сначала фырчит и нервно топчется. Затем не выдерживает и лягает девку. Тоже насмерть. Толпа расстроена. Только, похоже, что не из-за несчастного случая, а что потеха длилась недолго.

Воспоминания служанки перемещаются в Итернитас. Сет видит её глазами собственное искаженное злостью лицо. Как он прижимает девку к дивану и приставляет к её лицу нож. Следующая картина. Звуки из синей комнаты, когда он и Клэр «скрепляли» уговор. Воспоминания относит вновь в прошлое, к насилию, учиняемому Траяном над своей женой. Детьми девка и её братец не всегда имели возможность уйти или спрятаться, чтобы не видеть и ни слышать, ни становиться невольными свидетелями происходящего.

Картина вновь меняется. Сет снова видит свое обезображенное тьмой лицо. В этот раз он рвет на девке рубаху перед взором обреченного на преображение Октавио. Паралич. Животный ужас от невозможности как-либо защититься, или же просто выпрыгнуть из окна навстречу судьбе. Режущий свет пожираемой им же души юноши. Горесть, жалость к неизвестному ей юноше, всего-то перевязавшему ей руку, и всепоглощающий ужас перед монстром, творившим чёрное колдовство и смертоубийство у неё на глазах.

Князь заставил себя сделать вдох и прерывисто выдохнуть, выныривая из памяти полуживой от страха служанки, не желая, и даже в какой-то степени, боясь узнать о себе больше.

«Всё. Теперь всё на своих местах. Чудовище. И в её глазах, и в глазах всех остальных. Что бы я ни делал, как бы не старался оградить живых от тьмы, живущей в стенах проклятого замка — чудовище. Сам же хотел выяснить…» — думать о самом себе в таком ключе вызывало отвращение. А вот мысль девки про нелюбовь застала врасплох. Он еле сдерживался, чтобы не прыснуть со смеху. Наивная дурочка при всей своей панике ещё умудрялась думать о любви, и о том, что его сможет разозлить именно её отсутствие. Будто бы он от неё этого ждал. Отсутствие у неё желания перенести отношения в другую плоскость немного задела, но на фоне всего остального собственные переживания на этот счет казались настолько мелкими, что Сет от них лишь отмахнулся.

Когда Князь отпустил её, Есения вновь упала на колени и крепко зажмурилась. Пульс стучал в ушах, заглушая остальные звуки. Последнее воспоминание об извлеченной из тела Октавио души стояло перед глазами. Итернитас жадно вцепился в панику девицы, подстегивая уверенность, что именно это с ней сейчас и случится, только возвращать к жизни её никто не станет. Да и зачем ей жизнь без души?

Сет с неподдельным состраданием наблюдал, как рыдает на полу девица. Замок крепко вцепился в неё своими щупальцами. Да и сам Князь невольно подпитывался, будто вессель сам не мог не впитывать так чисто расплескиваемую энергию от искреннего страха. Отец, порой, специально доводил неугодных ему людей до такого состояния. Упивался властью и их беспомощностью и ужасом. Нередко при подобной встряске отец доводил жертв до наложения рук, что давало крайне мощную энергетическую отдачу, способную накормить Итернитас на месяц. Но, вопреки глазу разума и памяти о наставлениях отца, явно прощающаяся с жизнью девка вызывала лишь печаль и раздражение. И эту сцену мечталось поскорее завершить.

— Встань!

Есения, услышав приказ, с трудом заставила свое тело шевелиться. Она была совершенно загнана в угол. Оставался лишь балкон в качестве пути к спасению. Но стоило ей дернуться в сторону, как рука Князя вновь поймала её за затылок и притянула к нему.

— Открой глаза.

Все худшие опасения Есении оправдывались. Она вновь упала бы на колени, если бы не удерживающая её почти на весу рука Князя. Вместо того чтобы повиноваться, она до головокружения завертела головой, пряча лицо в ладони. Воздух уже резал горло и легкие от сухих рыданий. Она сотрясалась всем телом, не в силах прекратить истерику, так радовавшую проклятый замок. Он явно не желал расставаться со своей добычей. Слова не желали выходить полностью. Каждый слог вырывался с трудом, а воздух для следующего втягивался в легкие с резким свистом, обжигающим и без того дерущее горло.

— Н-не н-надо! П-ппажжалл… Н-не… П-пощщадд… Н-не…

Князь свободной рукой, не обращая внимание на её сопротивление, зажал обе её кисти и потянул вниз, открывая лицо. Она всё ещё продолжала жмуриться, вертеть головой и давиться рыданиями. Дар речи вновь её покинул.

— Посмотри мне в глаза.

Спокойный голос Князя прозвучал как приговор. Она ещё пару раз дернулась, тщетно пытаясь вырваться. Он её легонько встряхнул, перехватил одной рукой за затылок и запрокинул её голову, так что выбора ей не оставалось. Она никак не могла и не хотела смириться с тем, что никогда больше не увидит неба и солнца, что никогда не обнимет тех, кто ей дорог и не сможет ничего изменить. И даже после смерти с родными не встретится, если её душа сгинет в теле дамнара. Она отказывалась верить, что сопротивляться бесполезно. И упрямо билась в руках князя, как птица в силках.

— Хватит. Не зли меня. Мне что, веки тебе срезать?

Есения, осознав, что бой все равно проигран, разомкнута слипшиеся веки и посмотрела невидящим взором в ледяные глаза князя.

— Молодец. А теперь соберись. Я не стану тебя наказывать за то, что увидел. Никак.

Ей потребовалось несколько раз моргнуть, прежде чем она осознала, что в этот раз его глаза не зияют темными провалами, как тогда, в синей комнате. Удивление от увиденного и услышанного было настолько велико, что она перестала рыдать. Только продолжала рефлекторно всхлипывать, разглядывая его бесстрастное лицо.

— Ох! — силы окончательно покинули девицу, ноги вновь подкосились, но теперь князь уже позвонил ей сесть, отпуская её шею и руки.

Есения, потеряв опору, рухнула пол, еле успев выставить руки, чтобы не упасть лицом. Её била крупная дрожь. Она с трудом могла поверить, что Князь её отпустил. Паника отступала, а без неё и Инернитас потерял интерес к жертве и ушел на покой.

— Вот, только молчи! И не благодари. Боком тебе это почему-то выходит, — проворчал Князь, отступая от девки к своему столу.

Она какое-то время просто лежала на полу в той же позе, не в силах обрести власть над своим телом. И не могла надышаться. Слабость была настолько велика, что ей не удавалось сдвинуться с места.

Сет, опершись головой на руку, наблюдал за попытками девки прийти в себя. В голову лезли воспоминания об убитой Селфисом служанке и череде девиц, с которыми он сам развлекался ранее. «Неужели, она была не одна такая? Кляп во рту, да руки связаны… Ну почему Джастин это видел, а я, упорно — нет?» На душе скребли кошки. Было мерзко и гадко от всего произошедшего и узнанного за день. Остальные эмоции запаздывали. Он лишь отметил, что девица всё-таки пыталась сопротивляться, а не покорно шла как овца на заклание. Но это всё утомило. Безумно хотелось поговорить с Джастином, да и вообще хоть с кем то спокойно, но сегодня явно был не его день.

— Знаешь, ты весьма везучая…

Есения, категорически не согласная с этим утверждением, неопределенно покачала головой.

— Ты не согласна? Почему?

Есения всё таки смогла найти в себе силы, чтобы завалиться на бок, а затем сесть. Внутренняя дрожь уже начинала отступать. Особо беседовать у неё не было желания, но второй раз за сегодня испытывать судьбу ей совершенно не хотелось. Отчитывалась совершенно без эмоционально, хоть ранее, когда думала об этом всем, всегда жалела себя.

— Родных нет, все померли. Своей семьи никогда не будет. На родную землю никогда не ступлю. Ничего кроме как прислуживать не умею. Сородичи, вы и сами знаете, что ведьмой кличут, извести хотят… — хотела ещё сказать про поведение Князя и про дядьку, но вовремя осеклась.

— Даже священник со старостой? Мне казалось, они тебе рады. Да и друг, ты же о Ярце? — девка кивнула. — Он же тебе помог недавно.

Девка вновь уставше кивнула. Сет между тем продолжал рассуждать.

— Что до родных и семьи, тут я не знаю, насколько тебе оно надо. Ты и сама на мой взгляд неплохо справляешься.

Девица недоверчиво покосилась на Князя и слегка нахмурилась.

— А что? Ты несмотря на все перипетии до сих пор жива и вполне здорова. Окажись на моем месте кто-то другой, давно б уже тебе несдобровать. Кстати об этом… — Сет оценивающе посмотрел на обессиленную девку, надеясь что сможет достучаться.

— Ты зря так прямодушно себя ведешь. Хитрости в тебе нет. Могла бы давно подстроиться и избежала бы сегодняшней сцены. Либо наоборот, сильней на своем настояла бы, и оттолкнула меня раньше, — девка вновь со смесью страха и смущения посмотрела на него, покраснела и отупила взгляд в пол, начав бормотать извинения. Сет закатил глаза.

— Да я не об этом. Насильно мил не будешь, и мучить тебя мне точно не интересно. Хотя, если вдруг передумаешь, не откажусь. Я про то, что ты только на волю других полагаешься. Себя-то хоть немного ценишь? Ну что было б, если я не останавливался вовремя? Или же, если бы твои слёзы меня не раздражали, а раззадоривали? И, действительно, хватит уже реветь по любому поводу. Толку с этого — чуть. Иного и разозлить могут, а у самой себя этим только силы отнимаешь.

Девка упорно молчала, никак не выдавая своих чувств. Сет, пользуясь паузой, вновь задумался. После последних событий всё его мироощущение стремилось перевернуться с ног на голову. Он был абсолютно дезориентирован. Тем не менее сходства в своем положении, и положении девицы углядел. Оба они были изгоями, только у неё явно был шанс наладить отношения. Повинуясь внутреннему порыву изменить ситуацию хоть для кого-нибудь, резко сменил тему:

— Что до того, что ничего не умеешь… Учись. Лечить людей хочешь?

Служанка робко подняла голову, встретилась с ним взглядом и кивнула.

— Отлично. Тогда поступим так. Приведи себя в порядок. Затем иди и навести своего священника. Если удастся, выспись где-нибудь, а к вечеру возвращайся. Я раздобуду труп посвежее, в лаборатории начну тебя учить.

Девичьи глаза распахнулись в неподдельном изумлении, она не удержавшись выпалила.

— Покойника беспокоить?

Князь хмыкнул и пожал плечами. Люди всегда очень трепетно относились к мертвым телам, приплетая к этому всевозможные суеверия и небылица.

— В книгах пишут далеко не всё, и многое ошибочно. Если боишься мертвеца, можно и живого разрезать. Да хоть твоего дядьку под нож пустить, хочешь? Как по мне, заслужил.

Есения, хоть и не любила Траяна, и даже испытывала к нему чувства близки к ненависти, зла ему не желала, как и всем остальным. Она в ужасе завертела головой. Князь вновь пожал плечами.

— Как знаешь… Значит, договорились.

Когда девка наконец покинула помещение, Сет, прежде чем отдохнуть, решил сделать короткую запись в дневнике.