Молитва Босса. Часть 2

— Что случилось? — спрашиваю, напряжённо всматриваясь в его искорёженное болью лицо.

— Я не знаю, как всё исправить. Не знаю, Винни. Я надеюсь, что есть шанс. Какой-нибудь шанс. И ведь… я даже не мог предположить, что это может быть правдой. Это невозможно, но я… мне так больно и безумно жаль, — сочувственно бормочет он.

— Так, надеюсь, это не последствия того, что ты употреблял наркотики на пару с Хесусом, да? И, к слову, о них, ты же не подсел? Меня это очень волнует…

— Боже, Винни! — вскрикивает Карл и подскакивает с кровати, отчего я даже вздрагиваю. Непонимающе смотрю на то, как он мечется по палате. Не двигаясь, ужасаюсь его разбитому состоянию, и меня это уже существенно пугает.

— Да что не так? Что ты сделал? — подаю голос.

Карл останавливается, и его, словно от слёз блестящие, глаза, рвут мою грудь от страха.

— Согласился. Я такой идиот. Как я мог, скажи? Я поступил, как эгоист. Да, я никогда не отрицал того, что люблю тебя, как женщину. И всегда надеялся, что когда-нибудь… однажды… в какой-то момент… ты увидишь во мне не друга, а мужчину, с которым можешь быть счастлива. Я так оплошал, Винни. Я был таким самонадеянным, думая, что всё изменится, если присвою то, что не принадлежало мне. Насилие, понимаешь? — произносит он, раздражённо всплёскивая руками.

— Хм… я ничего не понимаю. Карл…

— Да, Господи, Винни! Ты не представляешь, что я видел! Я сам такого не ожидал! Не думал… даже не подозревал об этом. И я не знаю… не знаю, как это исправить. Не знаю. Я был в Нью-Йорке, втайне говорил со многими. Отец даже не в курсе, что я уезжал отсюда. Якобы путешествовал, как турист. Я нарушил сотню клятв, но так ничего и не нашёл. Это тупик! Это просто уму непостижимо! Это…

— Ты меня задолбал своими театральными загадками. Ты или немедленно говоришь, что случилось, или я, чёрт возьми, подниму свою задницу, которая еле двигается, и засуну в твою всю свою кушетку. Что случилось? Ты ведёшь себя, как мудак и… — возмущаясь, повышаю голос, но он резко обрывается, и я кашляю. Карл сразу же подскакивает к тумбе и наливает воду в бокал, затем протягивает мне. Кивая ему, беру его и пью маленькими глотками.

— Так ты говоришь или как? — спрашиваю, злобно смотря на него.

Он сокрушённо падает на мою постель, и его плечи поникают.

— Я согласился. Сказал «да». Я всеми силами приближал тот день, когда ты станешь частью нашей семьи. Моей… моего будущего. Я так опростоволосился, Винни. Я не должен был соглашаться. Я обязан был сказать «нет» и не быть свидетелем. Не убеждать тебя в том, что всё будет хорошо. Не говорить о том, что ты должна войти в нашу семью. Это было безумной ошибкой.

От его слов у меня всё внутри падает от страха.

— Что? Что ты несёшь? Я же…

— Я должен был понять, что тобой вело не желание быть частью нас, ты стремилась стать частью его, Лазаря, но никак не нашей. Ты делала всё, чтобы он увидел, что ты достойна. Это были твои боль, отчаяние и пережитое горе, а не добровольность. Тебя загнали в тупик, и я… прости меня. Прошу, прости меня, Винни, — произносит Карл и хватает мою руку, а я чуть не роняю бокал. Он начинает покрывать поцелуями каждый миллиметр моей кожи, а я насторожённо смотрю на него.

— Ты же не под кайфом, да? — медленно шепчу.

Он вскидывает голову и отрицательно мотает ей.

— Тогда с чего ты взял, что это было ошибкой? Я же…

— Разве ты не раскаиваешься в том, что сделала? Ты раскаиваешься и не отрицай. Ты сожалеешь об этом решении, а я только недавно это понял. Я обещал защищать тебя, уберечь от страданий, а что в итоге? Я собственноручно подтолкнул тебя к ним, — перебивает он.

— Ни черта не понимаю. Хорошо, я признаю, что хотела бы быть большим для Лазарро и стать частью его семьи, но это…

— Теперь запрещено. Нельзя перейти из одной семьи в другую. Таковы правила. Это наши тайны. С этим никто не согласится, иначе начнётся бойня. Отец пострадает, как и вся наша семья, если Лазарь выберет этот путь, потому что невозможно тебя передать. Невозможно, я узнавал. Совет никогда не примет такие просьбы и решения. А они узнают. Авторитет отца тогда совсем упадёт, и ему придётся потребовать сатисфакции у Лазаря. Он не сдастся без боя, и в итоге…

— Карл, кажется, ты всё драматизируешь. Никто не умрёт. Это серьёзный шаг, и, прежде чем что-то делать, это необходимо обсудить, а ты уже расписал всю мою жизнь. Да и с чего ты взял, что Лазарро этого хочет? Он тянет время и понимает всю серьёзность. К тому же я не знаю, насколько важна для него, чтобы он пошёл на такое. Это страшно. Лазарро не будет портить отношения с нашей семьёй и уж точно не подставит Сэла. Он…

— Молится на тебя, — заканчивает за меня Карл. Удивлённо приподнимаю брови.

— Я это видел, понимаешь? Я был там. Я был в этот момент там, — голос Карла опускается до шёпота, и он, как будто боится говорить.

— И я… я был в шоке, Винни. Я никогда не думал, что увижу подобное, но видел это. Вот это страшно. Я не могу перестать вспоминать это. Живу теперь этим. Не знаю, как перестать винить себя.

— Ты можешь рассказать мне, что случилось? Потому что я не понимаю, что настолько потрясло тебя, раз ты ведёшь себя, как полоумный. Мне достаточно в жизни загадок, поэтому хотя бы ты дай ответы. Что произошло, Карл? Что?

— Я не могу. Он взял с меня клятву молчать. Я не могу, но поверь…

— Почему я должна тебе доверять, если ты не можешь быть со мной честным сейчас? Почему я должна верить тебе на слово? Кому ты дал клятву и из-за чего? — обиженно перебиваю его и вырываю свою руку.

— Лазарю дал. Он потребовал, чтобы я молчал и никогда не рассказывал тебе о том, что видел. Никогда.

— Я тебя сейчас ударю. Ты меня раздражаешь, и если не хочешь мне этого рассказывать…

— Я не могу!

— Можешь. Ты не хочешь. Это я не могла всплыть на поверхность, потому что у меня была физическая причина в виде чёртового бетона на ногах. Вот это называется «не могу», а ты не хочешь, — возмущаясь, шиплю.

— Я видел его слабость, и это было самое прекрасное из того, что я видел, — выдавливает он из себя.

Меня начинает трясти от недосказанности. Я, действительно, готова его шибануть бокалом.

— Уходи. Уходи, пока я не разбила этот бокал о твою голову. Я даже видеть тебя не хочу сейчас. Уходи. Раз не доверяешь мне, уходи, — грубо толкаю его в грудь.

— Винни…

— Нет, с меня достаточно. Я думала, что ты мой друг. Близкий человек, который никогда не будет утаивать от меня то, что важно для моей жизни. Я не утаивала от тебя то, что Лазарро приходил ко мне и напичкал всю мою квартиру жучками. Да я была открыта для тебя и всегда хорошо относилась к тебе. А ты сейчас просто не можешь рассказать мне то, что было со мной. Не с тобой, а со мной. Лазарро не приходит, меня бросили здесь, среди этих милых людей, а потом появляешься ты и заставляешь меня нервничать и накручивать себя. Уходи, — отрезаю я и демонстративно отворачиваю голову.

— Ты не можешь манипулировать мной…

— Я не манипулирую, а ставлю точку во всех наших отношениях, — категорично, не смотря на него, заявляю.

— Винни, это глупо. Я же сказал, что дал клятву…

— Мне ты её тоже давал, но не исполнил. Я имею право, — резко поворачиваю к нему голову, хоть это и больно, — повторяю, что имею право на правду. Имею право знать, что было со мной. Лазарро здесь нет. Он не появляется. Пришёл ты и специально наговорил столько, чтобы хватило меня завести, а теперь сдаёшь позиции? Нет, такой номер со мной не пройдёт. Ты или говоришь, что случилось, или идёшь отсюда вон, и я работаю без тебя. Просто вычеркну тебя из своего личного списка друзей.

Взгляд Карла бегает по моему лицу, и его очень пугают мои слова. Конечно, я манипулирую. Я в этом хороша даже на больничной койке.

Через несколько секунд он сдаётся, и я победно усмехаюсь.

— Говори, — требовательно произношу.