Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Для такой борьбы и охраны железных дорог Всероссийская Конференция находит необходимым:

1) организовать при каждом Областном, Губернском Совдепе, а также при крупных уездных Совдепах, узловых железнодорожных центрах, крупных портах, в пограничной полосе — стройную сеть Чрезвычайных Комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией.

Примечание: там, где организовывать комиссии нельзя или не нужно, как, например, при волостных, малых уездных Совдепах, шоссейных, пограничных проездах и т. п., Чрезвычайными комиссиями ставятся комиссары для той же цели”[86]. В результате к концу 1918 года в стране появилось 40 губернских и 365 уездных ЧК, внутренняя структура которых приблизительно соответствовала структуре ВЧК. Однако вскоре уездные ЧК были упразднены. Причинами этого явились низкий уровень квалификации их работников, использование аппарата ЧК местным руководством в личных целях и даже участие оперативного состава в уголовных преступлениях. Взамен в уездах вначале появились уполномоченные губернских ЧК, а позднее их место заняли политические бюро в составе уездной милиции. Эти органы возглавлял заместитель начальника милиции, но в оперативном отношении они подчинялись ЧК, имевшей в каждом бюро своего представителя. С 19 декабря 1921 года статус уездных Политбюро был повышен, они стали самостоятельными отделами уисполкомов.

Имевшихся у ВЧК сил и средств было недостаточно для эффективного выполнения репрессивных задач, поэтому 10 (23) декабря 1917 года Коллегия ВЧК на одном из своих заседаний рассмотрела вопрос “О вооруженной силе” и обратилась к Совнаркому за содействием в этом вопросе. Постановление СНК от 14 января 1918 года законодательно предоставило ВЧК право организовывать специальные отряды, а 7 марта Коллегия ВЧК предложила территориальным органам формировать аналогичные подразделения в своем составе. Гражданское ведомство обзавелось собственными вооруженными силами, а с июня 1918 года все разрозненные отряды в центре и на местах были сведены в Корпус войск ЧК. К моменту образования он насчитывал 35 батальонов штатной численностью по 750 человек с пулеметами и артиллерией, в основном расквартированных в местах наиболее активного противодействия новой власти.

Совершенно не столь однозначно решался вопрос о военной контрразведке. Как известно, в период с ноября 1917 по начало 1918 года ее осуществляли осколки прежнего контрразведывательного аппарата. Они переименовывались, переподчинялись, при этом все более теряя рычаги контроля за ситуацией, и постоянно проверялись на лояльность. 15 декабря 1917 года исполняющий обязанности верховного главнокомандующего А. Ф. Мясников издал приказ, декларировавший необходимость существенно сократить контрразведку в условиях заключенного перемирия. В результате ее аппараты в войсках были свернуты, в штабах корпусов насчитывалось по 15 контрразведчиков, в штабах армий и фронтов — по 20, включая технических работников и обслуживающий персонал. В январе 1918 года контрразведывательная служба приказом наркома по военным и морским делам П. Е. Дыбенко была срочно переименована в Службу военного контроля (Военконтроль). Причиной этого стал ряд неприятных инцидентов с малограмотными, но сверхбдительными солдатами и матросами, у которых аббревиатура КР в документах оперативных сотрудников регулярно вызывала у ассоциации с контрреволюцией. 15 апреля 1918 года местные отделения контрразведки были распущены ввиду ликвидации прежней системы военного управления. Ее центральный аппарат сохранился в сильно урезанном виде в качестве Особого отделения Регистрационной службы Военно-статистического отдела (ВСО) Всеросглавштаба (ВГШ), в мае 1918 года заменившего ликвидированное Главное управление генштаба. Совершенно очевидно, что столь низкий статус в сочетании с фактическим отсутствием финансирования, катастрофическим сокращением штатов и практической ликвидацией местных органов оставил страну беззащитной перед иностранной агентурой.

Попытку сохранить контрразведку предпринял военный руководитель Высшего военного совета (ВВС) М. Д. Бонч-Бруевич, брат упоминавшегося управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича. 13 апреля 1918 года он обязал военруков участков Завесы[87]организовать систему противодействия агентурным устремлениям противника. В начале мая он распорядился организационно оформить группы занятых этой работой военнослужащих в Отделения по борьбе со шпионажем (ОБШ) и комплектовать их штаты исключительно офицерами службы генерального штаба с опытом работы в контрразведке. Столь жесткие критерии отбора привели к тому, что соответствующих им людей оказалось практически невозможно отыскать. В результате деятельность контрразведывательного подразделения ВВС фактически свелась к разработке некоторых документов и поддержанию связи ОБШ участков Завесы с Всеросглавштабом.

Нелепость подобного положения вскоре стала очевидной, и военное командование приняло меры к ликвидации децентрализованности контрразведывательных органов Красной Армии. В конце мая 1918 года все они были сведены воедино в Отделение военного контроля (ОВК) в составе Оперативного отдела Наркомата по военным делам во главе с Максом Тракманом, а затем Вилли Штейнгартом. С 3 октября 1918 года ОВК получил статус Отдела военного контроля Наркомвоена, а ноябре 1918 года и ОВК, и периферийные органы военной контрразведки были окончательно централизованы и включены в состав Регистрационного управления Полевого штаба Революционного военного совета Республики (РВСР) на правах его 1-го отдела. Однако продлилось это недолго, и вскоре Военконтроль выделен из Региструпра в качестве самостоятельного подразделения штаба со штатной численностью 157 человек. Оперативной работой в нем руководила Активная часть, на первом этапе действовавшая только в Москве, но позднее распространившая свои операции и на провинцию через периферийные бюро Военконтроля в военных округах и на фронтах.

К рассматриваемому времени Гражданская война уже началась, и необходимость контрразведывательного обеспечения войск и прифронтовой полосы уже перестала вызывать сомнения даже у самых ортодоксальных противников оперативной работы. Правда, основным противником в данном случае являлись не иностранные разведки, а спецслужбы внутренних оппонентов, что не могло не создать весьма специфическую ситуацию. Как известно, октябрьский переворот, как его именовали сами большевики, вызывал симпатии далеко не у всех граждан России, и немало из них активно боролись за свержение советской власти. Не составляли исключения и органы военной контрразведки, в значительной степени засоренные противниками режима. Первым сигналом тревоги прозвучало дело подпольной организации “ОК”, в которую входил ряд сотрудников Военно-морского контроля (ВМК) и Регистрационной службы морского генерального штаба (МГШ). Она была совершенно случайно раскрыта на рубеже 1917 и 1918 годов, а ее руководители Р. А. Окерлунд и начальник ВМК А. К. Абрамович были расстреляны. В результате принятых мер по очистке морской контрразведки от контрреволюционных элементов 25 января 1918 года Петроградское морское контрразведывательное отделение и контрразведку Балтфлота ликвидировали, а их задачи передали Отделению военного контроля в Гельсингфорсе, где пока еще базировались основные силы флота. Именно его вместе с другими структурами контрразведки в столице Финляндии позднее негласно проверял первый закордонный агент-нелегал ВЧК А. Ф. Филиппов (“Арский”), в результате чего они были фактически распущены и воссозданы лишь в Петрограде в октябре 1919 года. Обстановка в Военконтроле была не столь скандальной, но, вне сомнения, из-за антисоветских убеждений многих ее сотрудников военная контрразведка в данном виде никак не могла считаться опорой власти, тем более в условиях гражданской войны. Кроме того, сотрудники Военконтроля, как правило, сосредоточивались исключительно на классической борьбе со шпионажем и совершенно не желали участвовать в борьбе с контрреволюцией, полагая ее несвойственной им задачей. Первым на это обратил внимание член ВЦИК В. И. Кингисепп, указывавший в своей докладной записке в ВЦИК, СНК, РВСР и ВЧК: “С тех пор, как изменился характер войны, с тех пор, как она стала гражданской войной, трудно и даже невозможно отличить шпионаж от контрреволюционных действий”[88]. В создавшейся ситуации это было полностью справедливо и не могло не вызывать тревогу. Нелояльная секретная служба смертельно опасна для любого правительства, поэтому для борьбы с контрреволюцией и не в последнюю очередь для надзора за Военконтролем ВЧК получила указание о создании фронтовых чрезвычайных комиссий, некоторое время работавших в контакте с Иногородним отделом ВЧК. Первая из них была сформирована в соответствии с постановлением СНК РСФСР от 16 июля 1918 года об образовании Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте с подчинением ей всех ЧК прифронтовой полосы. Ее создание было поручено Лацису. Опыт сочли положительным, и 28 ноября 1918 года в постановление 2-й Всероссийской конференции Чрезвычайных комиссий был включен специальный пункт: “Принимая во внимание необходимость обеспечения Красной армии от всяких попыток контрреволюционеров к провокационным выступлениям, могущим повредить делу защиты РСФСР, 2-я Всероссийская Конференция Чрезвычайных Комиссий постановляет: организовать при всех фронтах и армиях в действующей армии фронтовые и армейские ЧК и предоставить им право назначения отдельных комиссаров для этой цели в ту или иную воинскую часть”[89].

М. Я. Лацис

Чекисты и ранее подбирались к контролю над армией, при этом менее всего интересуясь борьбой со шпионажем. Еще в марте 1918 года, после рассмотрения вопроса о Региструпре на VII съезде РКП (б), было принято решение изъять из него контрразведку и подчинить ее напрямую совместно Управлению делами РВСР и ВЧК. С этого момента советская военная разведка и контрразведка уже никогда более не объединялись в едином органе. 9 апреля 1918 года Президиум ВЧК поручил одному из отделений Отдела по борьбе с контрреволюцией заняться проведением контрразведывательных мероприятий в военной среде, под которыми в действительности подразумевался контроль за благонадежностью войск, однако на этом этапе дальше пожеланий дело не продвинулось. Одновременно ВЧК пыталась не только внедриться в РККА, но и поглотить существовавшую структуру военной контрразведки. Данный процесс имел объективную основу, поскольку содержание двух параллельных аппаратов для обеспечения безопасности войск являлось действительно непозволительной роскошью. К концу 1918 года это стало очевидным и для чекистов, и для военных. В принципе, и у РВСР и Наркомвоена, и у ВЧК отсутствовали сомнения в целесообразности объединения органов военной контрразведки, однако было пока неясно, кому она будет подчиняться.

Начался постепенный процесс внедрения органов госбезопасности в армейскую среду. Военное руководство на данном этапе не слишком возражало против такого процесса, поскольку и РВСР, и ВЧК выполняли одну принципиальную задачу — защиту завоеванной власти. Для выработки совместной линии действий 12 ноября 1918 года члены Реввоенсовета республики С. И. Аралов и А. П. Розенгольц провели совещание с Ф. Э. Дзержинским и достигли договоренности о необходимости слияния подчиненных им оперативных аппаратов в единый Особый отдел с задачами ведения агентурной разведки, контрразведки и выявления контрреволюционеров в армии и на флоте. Вопрос подчиненности новой структуры на этом совещании не обсуждался. Тогда же было решено создать совместную комиссию для реорганизации Военконтроля и армейских ЧК. Однако в спокойный процесс слияния вмешался член Коллегии ВЧК Лацис, внезапно даже для Дзержинского совершивший ряд шумных и демонстрационных действий, в том числе в прессе, направленных на дискредитацию и ликвидацию аппарата ОВК. Не исключено, что именно это и вызвало возникновение первой трещины между армейскими и чекистскими руководителями. И хотя Коллегия ВЧК, а также Бюро ЦК РКП (б) осудили действия Лациса и приняли решение о недопустимости использования его в дальнейшем в сфере обеспечения безопасности армии, свою негативную роль он уже сыграл.