Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

4. БРИТАНСКИЕ ВЛАДЕНИЯ

Азиатские резидентуры секретных служб Великобритании в первую очередь предназначались для обеспечения сохранения целостности империи, поэтому основным направлением их деятельности являлся контроль за национально-освободительными и леворадикальными партиями и группировками. Внешняя угроза, в особенности со стороны Японии, беспокоила главным образом морскую разведку и в существенно меньшей степени — политическую. Однако постепенно это направление начало вызывать в Лондоне тревогу, и в марте 1938 года заместитель директора воздушной разведки (АИ) подполковник авиации X. Уигглсворт был направлен в трехмесячную инспекционную поездку для оценки степени эффективности расположенных к востоку от Суэца резидентур.

Из соображений бюджетной экономии британские спецслужбы не имели на Дальнем Востоке отдельных “станций”, взамен которых в Гонконге, Шанхае и Сингапуре были созданы “Объединенные разведывательные бюро” (КИБ). Крупнейшим из них являлось образованное в 1935 году “Гонконгское объединенное разведывательное бюро” (КИБГК), в обиходе часто именовавшееся “Дальневосточным объединенным бюро” (ФЕКБ). В мирное время основная задача этого органа заключалась в своевременном предупреждении о предстоящей агрессии со стороны потенциального противника, а в период войны бюро должно было снабжать местное командование информацией из Лондона и сообщать в центр об обстановке в своей зоне ответственности: Китае к югу от Фучжоу, Тайване и Филиппинах. При принятии решения о размещении резидентуры представители армии настаивали на Шанхае, для моряков же более удобным местом представлялся Сингапур. Чтобы не порождать конфронтации между спецслужбами двух видов вооруженных сил, КИБГК было открыто в Гонконге по соседству с существовавшей ранее резидентурой СИС, и предпосылки к возможному конфликту исчезли.

Бюро не проводило самостоятельные агентурные операции. Оно поддерживало связь с органами морской разведки Великобритании на Тихом и Индийском океанах, добывавшими первичную информацию на широком пространстве от Восточного берега Африки до Западного побережья Северной и Южной Америки, с военной и военно-воздушной разведкой на Дальнем Востоке, с открытым несколько позднее Дальневосточным отделением Оперативного разведывательного центра, а также с рядом британских дипломатических и консульских учреждений. Контакты КИБГК с британской миссией в Таиланде категорически запрещались ввиду крайних симпатий возглавлявшего ее Джозия Кросби к правительству страны пребывания, что с учетом тесных связей между Бангкоком и Токио не исключало возможность утечки информации. Однажды бюро по ошибке все же запросило информацию у посланника в Бангкоке, на что тот подготовил сразу два ответа. Первый из них представлял собой краткую записку в Форин офис с замечанием о необходимости направления всех запросов по обычным дипломатическим каналам. Второй, более пространный ответ адресовался непосредственно руководителю КИБГК. В нем Кросби предупреждал о том, что если поднятые в письме вопросы действительно находятся в сфере интересов его автора и при этом затрагивают Таиланд, то любая утечка информации может повлечь за собой непредсказуемые и крайне негативные последствия. В любом случае, извещал посланник, его сотрудники слишком заняты и не располагают свободным временем для переписки с разведчиками. На этом таковая прекратилась.

Первым руководителем КИБГК являлся капитан 1-го ранга Дж. у. А. Уоллер, которого в целях конспирации называли “капитаном штаба командующего Китайским флотом”. Фактически его должность именовалась “руководитель разведывательного штата” и в этом варианте могла упоминаться исключительно в закрытых документах. Заместителем начальника КИБГК был капитан 2-го ранга Макдональд, а основным оперативным офицером — майор Брэмуелл. Общий штат КИБГК первоначально насчитывал 29 человек, главным образом занятых отслеживанием перемещений японских кораблей. Резидент НИД, капитан 2-го ранга Чарльз Дрэйдж завербовал нескольких ранее работавших в японских водах китайских лоцманов и получил от них довольно подробную информацию о навигационной обстановке. Кроме того, на связи у КИБГК находился один из старших чиновников в военной администрации Ван Цзинвэя. В задачах бюро доминировали интересы флота, и для соблюдения паритета в направлениях работы в него ввели представителей военной разведки полковника В. Р. Буркхардта и капитана С. Р. Боксера, а в 1936 году к ним добавили еще четырех действовавших в интересах армии офицеров. Политической разведкой в бюро ведал всего один офицер СИС, поэтому эта линия, естественно, достигла наименьших успехов.

КИБГК дислоцировалось на территории военно-морской базы, что было очень удачно с точки зрения безопасности, но создавало проблемы для конфиденциально посещавших его гражданских лиц. Возвращавшимся из Китая и Японии бизнесменам, торговым морякам и другим неофициальным источникам при случайных встречах со своими знакомыми требовалось удовлетворительно объяснить факт своего пребывания в столь специфическом месте, что было возможно далеко не всегда. Проблему решили с помощью СИС, предоставившей КИБГК для этих целей свою явочную квартиру в городе. Несмотря на столь дружественный шаг, бюро не слишком хорошо взаимодействовало с политической разведкой, как, впрочем, и с другими аналогичными службами. Нельзя сказать, что в Гонконге имели место какие-либо проявления недоброжелательности между различными оперативными органами, просто все разрабатывали свои собственные линии и направления, не вдаваясь в интересы “соседей”. Отчасти в этом был повинен традиционный изоляционизм британских моряков, привыкших не обращать внимания на армию и тем более на гражданских. Это усугублялось и противоречиями между традиционными разведчиками и радиоразведчиками, чувствовавшими себя особой кастой. Подобное высокомерие было в некоторой степени оправдано, поскольку радиоразведка действительно стала самым результативным направлением деятельности гонконгской точки. Ее еще в 1924 году начал вести в инициативном порядке казначей флота и радиолюбитель Эрик Нэйв, вместе с единственным помощником использовавший корабельную радиостанцию для перехвата японской корреспонденции. После его отбытия из Гонконга в 1927 году перехваты прекратились. Вплоть до 1934 года эта работа осуществлялась лишь эпизодически, но затем по инициативе начальника ПШКШ Элистера Деннис-тона радиоразведка под руководством капитана 2-го ранга Гарри Шоу стала вестись регулярно. Пост добился немалых успехов вопреки значительным техническим трудностям, среди которых даже необходимость демонтажа антенн перед тайфунами и невозможность проведения перехвата во время работы радиоустановок британских кораблей являлись не самыми существенными. Гонконг представлял собой крайне неудачное место для размещения поста радиоразведки из-за уязвимости от внезапного нападения и плохих условий для размещения оборудования и персонала. В Лондоне осознавали недостаточность ресурсов империи для одновременного ведения войны против Германии, Италии и Японии, ввиду чего утрата Гонконга при подобном развитии событий представлялась неизбежной. Тем не менее, пока никакие действия по передислокации КИБГК не предпринимались. Постепенно англичане стали читать все больше закрытых с помощью ручных шифров японских радиограмм, в том числе и дипломатических, а пик их достижений пришелся на 1937 год, когда в связи с боевыми действиями в Китае радиообмен значительно увеличился. Итальянцы предупреждали японцев о возможных криптоаналитических успехах их противников, но те были полностью уверены в стойкости своих кодов и проигнорировали информацию союзников. В 1940 году они аналогичным образом поступили с предупреждением немцев об успехах американцев во вскрытии японских машинных шифров.

В начале 1937 года Уоллера на посту руководителя КИБГК сменил капитан 1-го ранга Эдмунд Г. X. Рашбрук, вскоре оказавшийся вовлеченным в весьма неприглядный инцидент. Выяснилось, что руководитель разведоргана, который, казалось бы, в первую очередь должен соблюдать секретность, продемонстрировал грубые нарушения установленных в этой области требований. В 1937 году он договорился с управляющим Восточной телеграфной компанией о негласном предоставлении для вскрытия всех телеграмм расположенного в колонии генерального консульства Японии, в которых вернувшийся в Гонконг уже в качестве радиоразведчика Нэйв, к своему удивлению, обнаружил несколько упоминаний о КИБГК. В результате тщательного изучения текстов он пришел к выводу, что утечка идет с самого высокого уровня, и решил самостоятельно выявить ее источник. Нэйв запустил контролируемую дезинформацию, позволившую существенно сузить круг подозреваемых, и установил, что искомые данные попадали к японцам от итальянки, близкой подруги новой жены Рашбрука Марджори. Дополнительным подтверждением причастности этой женщины к разведорганам противника явились ее настойчивое приставание к самому Нэйву с расспросами о предметах, имеющих прямое отношение к организации радиосвязи базировавшегося на колонию британского флота. В период временного отъезда итальянки из Гонконга поток информации о КИБГК прервался, а с ее возращением возобновился вновь. Лишь после этого постоянно отмахивавшийся от предупреждений Нэйва Рашбрук поверил, что его супруга легкомысленно выбалтывает подруге-иностранке секретные сведения, которые ее муж еще более легкомысленно разглашал у себя дома. Следует отметить, что на дальнейшую карьеру разведчика это не повлияло, и некоторое время спустя он сменил адмирала Годфри на посту руководителя разведки Адмиралтейства.

После смены Уоллера на Рашбрука на КИБГК была возложена уже более конкретная “ответственность за слежение за политическим курсом японского военного и стратегического развития и любых секретных приготовлений к военному удару, наносимому без предупреждения”[390]. Кроме того, бюро отвечало также за организацию сбора информации от капитанов и офицеров британского торгового флота о замеченных ими боевых кораблях и торговых судах потенциальных участников боевых действий с целью получения подтверждений данных оперативной радиоразведки. Эта работа проводилась достаточно активно, составлялись соответствующие схемы и графики, но массовую переброску японских войск в Китай в 1937–1938 годах КИБГК вскрыть так и не смогло. В результате англичане пришли к неутешительному, хотя и очевидному выводу о способности японцев мобилизовать каботажный флот на линиях, проходящих в стороне от международных морских путей, и гарантированно обезопасить свои перевозки от визуального обнаружения. Тем не менее, система офицеров торгового флота, привлеченных к наблюдению за поверхностью моря в интересах разведки, продолжала существовать и развиваться.

КИБГК результативно взаимодействовало с находившимися в колонии китайскими радиоразведчиками. Еще в 1937 году китайская разведка получила согласие англичан на открытие в Гонконге поста радиоперехвата, а осенью 1940 года генералы БВС Чжэн Цзэминь и Шан Чжэнь передали коллегам из Правительственной школы кодов и шифров (ПШКШ) в Сингапуре, Рангуне и Гонконге предложение своего руководителя Дай Ли начать совместную работу против японцев. Англичане согласились и приняли в Гонконге офицера связи БВС Чэнь Чая. Предварительное соглашение предусматривало разделение между сторонами обязанностей по перехвату и дешифровке и исключительное право британцев на получаемые результаты, вне зависимости от степени сотрудничества китайцев с третьими странами. После этого в ноябре 1940 года 11 радистов и криптоаналитиков во главе с Ван Хуймином вылетели из Чунцина в Гонконг с дешифровальной машиной китайского производства и 8 передатчиками, по каковой причине и получили неофициальное наименование “Группы 8”. В течение последующих 13 месяцев они успешно вели радиоразведку японской авиации и отчасти флота на базах в Шантоу, Фучжоу, на острове Саньчжао, а с апреля 1941 года — и в Гуаньчжоу. Одним из незапланированных результатов работы группы явился перехват радиообмена одного из местных англичан с японскими военными, как оказалось, касавшегося контрабандных поставок запрещенных товаров. Ван Хуймин сделал на этот счет официальное представление гонконгским властям, которые быстро пресекли незаконную деятельность.