Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

4. БСК И КОИ

После начала войны в Европе Соединенные Штаты оказались в сложном, двусмысленном положении, которое отразило своеобразную раздвоенность их общества. С одной стороны, симпатии большинства американцев принадлежали Великобритании и Франции, политический курс президента Рузвельта также был совершенно определенно направлен на поддержку европейских демократических государств, вплоть до участия в военных действиях. Кроме того, воспоминания о рывке вперед, совершенном страной после Первой мировой войны, наводили на неизбежные параллели с днем сегодняшним и искушали вступить в новую схватку, чтобы в полной мере воспользоваться плодами вероятной победы над Германией. С другой же стороны, симпатии — понятие эфемерное и ни к чему не обязывающее, зато совершенно очевидным для американцев являлось непреложное последствие любых боевых действий в виде многочисленных жертв, и это лучше прочих аргументов поддерживало в обществе нежелание ввязываться в затяжной и широкомасштабный вооруженный конфликт с неизбежными людскими потерями. Не требовалось быть искушенным политиком, чтобы понять, что именно в вовлечении США в войну на своей стороне состояла в тот момент главная задача Лондона, тогла как перспектива стать поставщиком пушечного мяса для заокеанского стратегического союзника никак не могла быть привлекательной для Соединенных Штатов. Общество разделилось на полярные группы так называемых интервенционистов и изоляционистов, причем последние нередко тоже являлись активными сторонниками борьбы с нацизмом, но не вооруженной, а лишь экономической и политической. Составлявшие явное большинство населения изоляционисты вполне резонно утверждали, что “в случае войны каждый четвертый американский парень будет оторван от своей семьи для того, чтобы на иностранных полях сражений защищать интересы разваливающейся Британской империи”[431]. Рост влияния Соединенных Штатов в мире, считали они, куда менее важен, чем сохранение жизней молодого поколения, и, пока на страну никто не нападает, она должна пользоваться преимуществами нейтрального государства и извлекать из него все возможные выгоды. Этой позиции неукоснительно придерживался и госдепартамент США, бдительно надзиравший за всеми другими государственными органами с целью не допустить даже малейших нарушений закона о нейтралитете.

В связи с этим одной из основных задач германской дипломатии и разведки в Соединенных Штатах стала пропаганда в пользу неучастия в войне, поскольку Гитлер достаточно ясно понимал, сколь велика экономическая и военная мощь этой страны, и как опасно получить в ее лице врага. Задача аналогичных британских структур, естественно, была прямо противоположной. Президент Рузвельт разделял позицию Лондона, но не располагал, однако, безоговорочной поддержкой в конгрессе. В качестве фигуры для проведения предварительных переговоров о взаимодействии с США англичане выбрали директора ФБР, позицию которого прозондировал его друг, бывший чемпион мира по боксу Джим Танни. Гувер быстро согласился на контакт, после чего в самом начале 1940 года в Вашингтон под прикрытием должности представителя английских торговых компаний прибыл эмиссар руководителя СИС Мензиса. Канадец Уильям Сэмюэль Стивенсон (в русском переводе обычно неправильно именуемый Стефенсоном) привез из Лондона предложение об установлении сотрудничества в вопросах безопасности. Этот ход оказался безошибочным. Гувер давно и неоднократно предлагал Рузвельту поручить Федеральному бюро расследований осуществление функций внешней разведки, но всякий раз получал обескураживающий отказ. Теперь же у него появлялась возможность приблизиться к заветной цели, хотя бы и обходным путем, с помощью сотрудничества с британцами, поэтому директор ФБР с энтузиазмом согласился поддержать создание в Соединенных Штатах соответствующей структуры СИС. Он оговорил при этом две важные детали. Прежде всего, Гувер сослался на запрет госдепартамента на общение с англичанами и поставил непременным условием такого сотрудничества получение прямого указания президента. Это было ясно и без особого разъяснения, однако второй пункт обрадовал Стивенсона значительно меньше. Директор ФБР потребовал осуществлять взаимодействие исключительно на основе их личного контакта, без вовлечения каких-либо других структур, и сохранять его в секрете даже от госдепартамента. Хотя такой эгоистичный подход к делу неизбежно ухудшал условия будущей работы, альтернатива ему отсутствовала. Стивенсон приступил к обработке Рузвельта, что оказалось несложно, и вскоре президент Соединенных Штатов уведомил посла Великобритании в Вашингтоне лорда Лотиана о том, что “между ФБР и английской разведкой должен быть по возможности самый тесный контакт"[432].

Возвратившись в Лондон, Стивенсон доложил Мензису об итогах поездки, и тот сразу же предложил ему возглавить создаваемую в Соединенных Штатах структуру британской разведки в должности по прикрытию офицера бюро паспортного контроля генерального консульства в Нью-Йорке. Надо сказать, что выбор руководителя МИ-6 был отнюдь не случаен. Стивенсон являлся весьма примечательной, неординарной личностью, блестяще проявившей себя во множестве далеко отстоящих друг от друга сфер деятельности, хотя начинал свою карьеру блекло и неприметно. Следует, однако, отметить достаточно прискорбный и весьма компрометирующий этого действительно незаурядного человека факт его активного участия в создании легенд вокруг собственной личности и приписывание себе чужих заслуг руками биографов. И если бывший офицер-разведчик Монтгомери Хайд невольно исказил лишь события начального периода его биографии и некоторые второстепенные эпизоды, то почти полный однофамилец Уильяма Стивенсона (William Stephenson) Уильям Стивенсон (William Stevenson) повинен в крупномасштабной дезинформации читательской аудитории. Ее весьма убедительно разоблачил известный исследователь Найджел Уэст[433] и другие авторы[434], однако суммарный тираж их книг намного уступает многократно переиздававшейся панегирической биографии Стивенсона под сенсационным заглавием “Его звали Неустрашимым”, разошедшейся по миру в миллионах экземпляров и оставившей значительно более заметный след. Очевидно, что проживший до 1990 года бывший главный представитель британской разведки в Западном полушарии имел полную возможность внести ясность в свое искаженное жизнеописание, но, к сожалению, не сделал этого, предпочитая пожинать незаслуженные лавры участия чуть ли не во всех самых громких событиях тайной войны 1939–1945 годов. Это тем более удивительно, что у Стивенсона имелись действительные заслуги, отрицать которые никто не собирается. Отставной разведчик лишь уронил этим свое достоинство и отчасти дискредитировал собственные реальные, а не мнимые достижения. В настоящей книге приводятся подлинные факты его деятельности, а в необходимых случаях обращается внимание и на их искажения, допущенные недобросовестными биографами.

Родившийся в 1896 году в Канаде (отсюда и его прозвище “тихий канадец”), молодой человек едва успел окончить школу и в звании 2-го лейтенанта инженерных войск в 1914 году отбыл на французский фронт, но уже в конце следующего года после отравления газами получил инвалидность и уехал в Англию. Наскоро подлечившийся, однако все еще страдавший от последствий газовой атаки, Стивенсон по собственной инициативе решил научиться летать и с 1916 года вернулся во Францию уже в звании капитана авиации. Полтора года он летал вяло и посредственно, ничем себя не проявлял, но в марте 1918 года с ним произошел неожиданный перелом. Немецкий истребитель подбил канадца прямо над собственным аэродромом, и тот едва сумел посадить на полосу свой уже падавший “сопвич”. На удивление всем, на земле он вскочил в ближайший свободный самолет, вновь взлетел и сразу же сбил двух противников, после чего молодого летчика словно подменили. За несколько недель Стивенсон уничтожил 18 самолетов и 2 аэростата немцев, в короткий срок получил “Военный крест” и “Крест за летные заслуги”, а также французские ордена “Почетного легиона” и “Военный крест с пальмовыми листьями”. В промежутке между боями, несмотря на инвалидность, он завоевал звание чемпиона мира по боксу в легком весе среди любителей.

Уильям Стивенсон

Однако 28 июля 1918 года молодого аса по ошибке сбил летчик-наблюдатель французского самолета, которого Стивенсон спас, сбив три и отогнав четыре атаковавших “фарман” немецких истребителя. Раненый в ногу канадец попал в лагерь для военнопленных, но сумел сбежать оттуда, захватив на память фотографию со стола в кабинете коменданта. Так гласит версия Хайда, в действительности же архивы 73-й эскадрильи Королевского авиационного корпуса содержат лишь рапорты Стивенсона об одержанных им девяти индивидуальных воздушных победах и трех групповых, увы, не подтвержденных другими свидетельствами. К примеру, на уничтожение 21 июля 1918 года одного из заявленных летчиком “Фоккеров” претендовали еще восемь пилотов. Сведения о полученных им французских орденах также легко проверяются и не соответствуют действительности, как и утверждение о титуле чемпиона по боксу, который Стивенсон якобы завоевал, подтверждал в течение 11 лет и в 1929 году оставил ринг непобежденным. Однако, строго говоря, все эти незначительные преувеличения достаточно невинны по сравнению с упомянутыми далее претензиями на ликвидацию обергруппенфюрера СС Гейдриха, вскрытие шифров “Энигмы” и прочие чужие достижения. Кстати, в последнем случае следует отметить любопытный курьез, содержащийся в упомянутой книге Стивенсона. Ее автор настолько не в курсе событий раннего периода этой дешифровальной работы, что полагает польского криптоаналитика Мариана Реевского женщиной и утверждает, что герой его книги высоко ценил результаты, полученные “мадемуазель Марианной Реевской”[435]!

После Первой мировой войны канадец занялся изобретательством и бизнесом. Он сделал верную ставку на производство дешевых массовых радиоприемников, и к 1930 году состояние Стивенсона уже оценивалось в миллион фунтов стерлингов. Ему принадлежит заслуга в усовершенствовании метода передачи изображений по беспроволочному фототелеграфу, позволившего от теоретических изысканий перейти к его практическому использованию. Одновременно Стивенсон продолжал летать, в 1934 году завоевал Королевский кубок по воздушным гонкам, и постепенно приобрел известность в качестве прекрасного стрелка из винтовки. Принадлежащая ему компания “Саунд сити филмз” выпускала более половины всех снимавшихся в Британии кинолент, он успешно вкладывал средства в строительство, в производство автомобильных кузовов, пластмасс, цемента. Столь различные сферы деятельности помогли канадцу обзавестись многочисленными контактами, в том числе и в разведывательной службе, и в начале сентября 1939 года на него была возложена секретная миссия по срыву поставок в Германию шведской железной руды.

Именно такого человека руководитель СИС хотел видеть на посту главного резидента в Западном полушарии, особенно с учетом того, что официальные задачи резидентуры по координации разведывательной работы и обеспечению безопасности британских судов и грузов являлись лишь верхушкой айсберга. Даже проведение секретных разведывательных операций в Северной и Южной Америке имело второстепенное значение, основной упор следовало делать на постепенное и осторожное втягивание США в войну на стороне Великобритании. Сам Стивенсон отнюдь не был уверен в своем желании принять это назначение, однако все его сомнения рассеялись якобы после того, как сам Уинстон Черчилль лично заявил ему: “Ваш долг — быть там, Вы должны ехать”[436]. Последнее утверждение также, как это ни прискорбно, вымышлено, поскольку премьер-министр не напутствовал его ни этими словами, ни какими-либо иными, ибо вообще не давал ему аудиенцию.