Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

“Стандард Ойл Компани оф Нью-Джерси” в 1941 году являлась крупнейшей среди нефтяных компаний мира и располагала собственным танкерным флотом с немецкими экипажами. Ее суда регулярно перевозили германских агентов, которых время от времени перехватывали осуществлявшие блокаду побережья британские корабли. Позднее, во избежание конфискации своих танкеров, “Стандард Ойл” уволила немецкие экипажи, а флот перевела под панамский флаг, но продолжала поддерживать тесное сотрудничество с рейхом. Суда компании везли нефть из венесуэльского порта Аруба на Канарские острова, где ее частично использовали для бункеровки германских подводных лодок, а частично перекачивали в немецкие танкеры и доставляли в Гамбург. Морская разведка США докладывала: “Примерно 20 % этих поставок предназначаются для фашистской Германии, причем команды шести судов из тех, которые осуществляют перевозки по этому маршруту, набраны преимущественно из нацистов. Нашему агенту удалось выяснить, что немецкие подводные лодки, постоянно курсирующие в районе Канарских островов, подходят туда именно с целью заправки. Этот же агент обратил внимание на следующее: до сих пор ни один из танкеров концерна “Стандард Ойл” не был торпедирован ВМС Германии, в то время как суда других американских компаний, действовавших на иных маршрутах, постигла такая участь”[443]. Однако в пресечении сделок подобного уровня усилия и американской, и британской секретных служб оказывались, как правило, безрезультатными.

Зато в менее высоких эшелонах общества работа шла намного успешнее. На канале морского судоходства действовала созданная англичанами система судовых наблюдателей, а проще говоря, негласных сотрудников БСК из числа экипажей английских, американских и нейтральных торговых судов. Эта люди не только боролись с контрабандой, но иногда выполняли и настоящие разведывательные поручения, особенно в части отслеживания перемещений кораблей и судов стран “оси”. Однако осенью 1941 года государственный департамент расценил подобную деятельность как нарушающую американское законодательство, и БСК передала наблюдателей морской разведке США (ОНИ), сохранив агентуру только в составе британских экипажей.

Англичане всегда придавали большое значение пропагандистским мероприятиям и мобилизовывали на них значительные силы. Прежде всего, они стали проводить кампании против изоляционистских организаций, среди которых наиболее влиятельным являлся комитет “Америка прежде всего”. Он пользовался в Соединенных Штатах значительным авторитетом и имел на своем счету немало шумных акций. Например, выступавшего в Детройте посла Великобритании лорда Галифакса американки забросали яйцами и помидорами, и после сорванного мероприятия тому оставалось лишь грустно отметить: “У нас в Англии нет таких излишков”[444]. БСК пыталась дезорганизовывать публичные мероприятия комитета “Америка прежде всего”, при этом одним из излюбленных методов срыва заседаний являлось распространение фальшивых дубликатов билетов на них. Посетители спорили и ссорились из-за мест, и мероприятия проходили далеко не так гладко, как планировали их организаторы. Однако, как минимум, в одном случае эта тактика привела к противоположному результату, поскольку с невольной помощью миссии Стивенсона полупустой зал значительно пополнился слушателями. В тесном контакте с англичанами действовали антанацистские общественные организации “Комитет борьбы за свободу” и “Группа ста”. Однажды после выступления прогерманского конгрессмена Гамильтона Фиша один из членов “Комитета борьбы за свободу” демонстративно передал ему карточку с надписью: “Фюрер благодарит Вас за Вашу лояльность”[445], а специально дежуривший фотограф крупным планом запечатлел эту сцену. Снимок вместе с текстом был помещен на первые полосы нескольких антана-цистских изданий и ощутимо дискредитировал Фиша. Нельзя сказать, что усилия Британии оставались для изоляционистов секретом. Когда после нападения на Перл-Харбор Соединенные Штаты объявили войну Японии, один из сенаторов-изоляционистов меланхолично отметил: “Это как раз то, что планировали для нас англичане”[446].

Одним из наиболее серьезных расследований в этой области являлось возникшее в начале 1941 года так называемое “Дело о черной почте”. Сенаторы и конгрессмены-изоляционисты рассылали в полагавшихся им по должности франкированных, то есть освобожденных от уплаты почтовых расходов конвертах не только собственные изоляционистские речи, но и другие специально подготовленные пропагандистские материалы. Специалисты БСК сравнили конверты, исходившие из офисов различных членов конгресса, и обнаружили, что адреса на них печатались, как ни странно, на одной и той же пишущей машинке весьма редкой марки “Эллиот”. Проверка показала, что во всем Нью-Йорке имеются только три машинки такого типа, одна из которых принадлежит немецкой культурной организации “Общество Штойбен”. Стивенсон предал гласности этот факт, и в ходе последующего расследования выяснилось, что в обход существовавших правил общество приобрело для своих целей миллион франкированных конвертов. Однако наложенный решением суда на “Общество Штойбен” штраф не помог сократить поток пропагандистских посланий. Вскоре продолжавшая расследование БСК выяснила, что все они исходят из офиса Фиша, и что процессом дирижирует его неприметный секретарь Джордж Хилл. По состоянию на 18 июня 1941 года они разослали выбранным наугад респондентам 107 тысяч писем, в каждом из которых содержалось краткое послание конгрессмена с предупреждением об опасности грядущей войны и опять-таки франкированная открытка с обратным адресом его офиса, в которой предлагалось отметить один из двух возможных ответов: “Я против вступления Соединенных Штатов в войну” или “Я за вступление Соединенных Штатов в войну”. Следует констатировать, что в полученных Фишем открытках американцы высказались за изоляционизм в весьма убедительной пропорции 9:1. Это являлось вполне добротным материалом для подготовки общественного мнения и базой для соответствующих речей в конгрессе. Гамильтон Фиш отнюдь не был ни приверженцем нацизма, ни германофилом, ни антисемитом, наоборот он постоянно и последовательно выступал против всех перечисленных явлений. Он совершенно искренно полагал, что Соединенные Штаты должны держаться в стороне от военного конфликта в Европе, и только это привлекло к нему внимание немцев, фактически использовавших конгрессмена втемную. Тем не менее, объективно его деятельность оказалась на руку рейху. Суд учел это обстоятельство и приговорил Джорджа Хилла к тюремному заключению на срок от 2 до 6 лет, а Фиш избежал скандала, добровольно поступив на военную службу. Возникшие неприятности не отразились на здоровье конгрессмена, он прожил долгую жизнь и умер в 102-летнем возрасте 18 января 1991 года.

В ходе следствия всплыла фигура намного более значительного пропагандиста, уже упоминавшегося талантливого журналиста немецкого происхождения Георга Сильвестра Вирека, по слухам, внебрачного сына бывшего германского императора Вильгельма II. Он состоял в постоянной переписке с отделом внешнеполитической пропаганды МИД Германии и в период между сентябрем 1939 и декабрем 1941 года получил для финансирования пропагандистской деятельности более 100 тысяч долларов (по другим данным — не более 50 тысяч). В сентябре 1941 года большое жюри признало его виновным в сокрытии от американской общественности подлинных имен авторов книг, издававшимся им через упоминавшегося ранее Фландерса Холла. Совершенно очевидно, что такой вердикт явился следствием действий БСК, поскольку подобная практика в еще более широких масштабах осуществлялась в США англичанами, но никто из них не услышал даже упрек в свой адрес.

Однако подлинные неприятности начались у Вирека месяцем позднее. 8 октября семь агентов министерства юстиции без ордера на обыск вторглись в его квартиру, изъяли погашенные чеки, книги и другие бумаги и арестовали немца, который вскоре был выпущен на свободу под залог в 15 тысяч долларов. Само по себе ведение антивоенной и прогерманской пропаганды не являлось преступлением, но Вирек, согласно обвинительному заключению, “готовился к массовому распространению речей, содержавших нападки на внешнюю политику правительства США, путем использования привилегий депутатов во франкировании писем”[447], а также был уличен в тайных сношениях с министерством иностранных дел Третьего рейха. Прокурор в своей речи высокопарно назвал его “главой и мозгом вероломной пропагандистской машины, занятой саботированием усилий президента по обращению внимания американского народа на эту угрозу”[448]. Доказательства связи Вирека с правительственными органами рейха БСК получила от контролера цензорского пункта на Бермудских островах Нади Гарднер, ранее отличившейся в перехвате корреспонденции за подписью “Джо. К”. На суде журналист-разведчик заявил, что хотел лишь воспрепятствовать войне между страной его рождения и страной его выбора, которой он всецело предан и верен. 5 марта 1942 года Вирека признали виновным и приговорили к максимально возможному тюремному заключению сроком от 2 до 6 лет. Адвокаты опротестовали решение, и новый суд состоялся лишь в 1943 году. Судья, отменив предыдущий приговор как необоснованный и ущемляющий права подсудимого, тем не менее, по новым обстоятельствам подтвердил заключение его в тюрьму, на этот раз на срок от 1 до 5 лет.

БСК проводила множество пропагандистских акций, в том числе и с помощью контролируемых ей коротковолновых вещательных радиостанций, которыми не располагало даже правительство Соединенных Штатов, однако их рассмотрение не входит в задачу данной книги. Следует отметить лишь наличие в распоряжении Стивенсона специальной секции активных дезинформационных мероприятий (“Станция М”) с химической лабораторией. В ней подделывались письма и документы, имитировались шрифты пишущих машинок, почерки и подписи на любом языке мира. В этой работе “Станции М” активно помогал цензорский пункт, периодически поставлявший бумагу, образцы подписей и оттисков печатей, подлинные письма для последующего использования в пропаганде и активных операциях. В качестве примера можно упомянуть одну из акций по дискредитации чеха-коллаборациониста, родственники которого проживали в Латинской Америке. Специалисты “Станции М” извлекли из их корреспонденции подлинные факты его биографии и за подписью некоей Анны отправили ему же из Сантьяго три письма, с расчетом на их несомненный перехват немецкими цензорами. Там наряду с неопровержимо точной информацией, фигурировали специально имитировавшие код фразы, например: “Отец поймал 75 рыб в среду 17-го, брат был нездоров, но поймал 82”, или “Я вязал Карлу свитер, на который пошло 14 мотков шерсти, каждый по 60 футов длиной, хотя два были только по 28 футов”[449]. Расчет БСК оказался верен. Цензоры немедленно обратили внимание на странные высказывания, а контрразведчики из гестапо были полностью убеждены, что за непонятными фразами скрывается неуклюжая попытка передать какое-то закрытое сообщение. Чех, естественно, ни в чем не признавался, однако не смог опровергнуть приведенных в письмах действительных фактов своей биографии и был казнен.