Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

1. РЕОРГАНИЗАЦИИ И РЕПРЕССИИ

В середине 1930-х годов система государственной безопасности Советского Союза подверглась кардинальному реформированию. Вернувшись к опыту вхождения ГПУ в НКВД РСФСР, ЦИК СССР своим постановлением от 10 июля 1934 года “Об образовании общесоюзного Народного Комиссариата внутренних дел” вновь объединил органы госбезопасности и правоохранительное ведомство в одной структуре. В обновленный наркомат входили:

— Секретариат НКВД СССР;

— Особоуполномоченный НКВД СССР;

— Главное управление государственной безопасности (ГУГБ);

— Главное управление рабоче-крестьянской милиции (ГУРКМ);

— Главное управление пограничной и внутренней охраны (ГУПВО);

— Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ);

— Главное управление пожарной охраны (ГУПО);

— Отдел актов гражданского состояния (ОАГС);

— Административно-хозяйственное управление (АХУ);

— Финансовый отдел (ФИНО);

— Отдел кадров (ОК), а также ряд других служб и отделов.

При НКВД функционировал внесудебный орган вынесения приговоров — Особое совещание (ОСО), наделенное правом в административном порядке своими постановлениями применять высылку, ссылку и заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет, а также высылку за пределы СССР. Во всех союзных республиках, за исключением РСФСР, создавались территориальные органы внутренних дел в виде республиканских НКВД, в России же вводился институт уполномоченных НКВД СССР по конкретным регионам. Народным комиссаром внутренних дел СССР был назначен Г. Г. Ягода, его первым заместителем стал Я. С. Агранов, а вторым — Г. Е. Прокофьев.

Г. Г. Ягода

Местными органами являлись управления НКВД (УНКВД) краев и областей, имевшие в своем составе Управление государственной безопасности, Инспекцию войск внутренней охраны, Управление милиции, Инспекцию резервов, Инспекцию противопожарной охраны, Отдел актов гражданского состояния, Отдел связи, Финансовое отделение, Секретариат, Хозяйственный отдел и Отдел или отделение трудовых поселений (в соответствующих регионах).

Ведение разведывательной и контрразведывательной работы возлагалось на Главное управление государственной безопасности со штатом 1410 человек, а в погранполосе — на разведывательные органы Главного управления пограничной и внутренней охраны. Главк госбезопасности первоначально не имел начальника и подчинялся напрямую наркому, но практически им руководил Агранов. 29 декабря 1936 года он официально возглавил его. Организационно-штатная структура ГУГБ выглядела следующим образом:

— Секретно-политический отдел (СПО) — борьба с враждебными политическими партиями и подавления антисоветских элементов, начальник Г. А. Молчанов, штатная численность 196 человек;

— Экономический отдел (ЭКО) — борьба с диверсиями и вредительством в народном хозяйстве, начальник Л. Г. Миронов, штатная численность 225 человек;

— Транспортный отдел (ТО) — борьба с диверсиями и вредительством на объектах транспорта, начальник В. А. Кишкин, штатная численность 153 человека;

— Особый отдел (00) — орган военной контрразведки и борьбы с вражескими проявлениями в Красной Армии и на флоте, начальник М. И. Гай (Штоклянд), штатная численность 196 человек;

— Иностранный отдел (ИНО) — внешняя разведка, начальник А. X. Артузов, штатная численность 81 человек;

— Учетно-статистический отдел (УСО) — ведение оперативного учета, статистики и содержание архивов, начальник Я. М. Генкин, штатная численность 107 человек;

— Оперативный отдел (Оперод) — охрана руководителей партии и правительства, наружное наблюдение, производство обысков и арестов, начальник К. В. Паукер, штатная численность 293 человека;

— Специальный отдел (Спецотдел) — занимавшегося шифровальной и дешифровальной работой и обеспечением режимов секретности в различных ведомствах страны, начальник Г. И. Бокий, штатная численность 100 человек. Отдел числился за ГУГБ условно и фактически ему не подчинялся.

Как видно из приведенного списка, в Главное управление государственной безопасности вошли почти все подразделения бывшего ОГПУ, за исключением ГУААГ (а). Личный состав главка носил специальные звания от сержанта до комиссара госбезопасности 1-го ранга, которые были значительно выше соответствующих им общевойсковых. Так, сержант госбезопасности был равнозначен лейтенанту РККА, капитан госбезопасности — полковнику (с 1939 года — подполковнику), а старший майор госбезопасности — комдиву (с 7 мая 1940 года — генерал-лейтенанту). Комиссар госбезопасности 1-го ранга носил петлицы с четырьмя ромбами и звездой, соответствовавшие знакам различия командарма 1-го ранга, а несколько позже было введено и персонально присвоено наркому НКВД СССР высшее звание Генерального комиссара госбезопасности. Большая золотая звезда в петлицах приравнивала его к Маршалу Советского Союза и окончательно продемонстрировала военным, что чекисты не уступают им по статусу даже внешне. Равенство касалось лишь номинального соответствия званий, в денежном же содержании и разного рода льготах сотрудники НКВД, по сравнению с военнослужащими, находились в значительно более привилегированном положении.

Бывший Иностранный отдел ОГПУ стал Иностранным отделом ГУГБ, возглавлял его по-прежнему Артузов. Одновременно со структурной реорганизацией несколько изменились и приоритеты внешней разведки. Отныне во главу угла ставилось создание надежной агентуры внедрения на жизненно важных объектах буржуазных государств, способной добывать информацию политического, экономического и научно-технического характера, вскрытие шпионско-подрывной деятельности и планов в отношении СССР со стороны иностранных спецслужб и эмигрантских организаций, контроль за пребыванием в стране иностранцев и усиление контрразведывательного обеспечения советских загранпредставительств. Структурно внешняя разведка включала теперь два отдела и два самостоятельных отделения. 1-й отдел руководил закордонной разведкой и состоял из девяти региональных секторов, 2-й отдел ведал внешней контрразведкой. Его шесть секторов отвечали за противодействие диверсиям, террористическим актам, иностранному и эмигрантскому шпионажу на территории СССР. По-прежнему важной была роль разведки в надзоре за лояльностью советских граждан за рубежом, понимаемая весьма широко. Внимательное изучение материалов крупных политических процессов середины 1930-х годов показывает, что большинство компрометирующего подсудимых материала, неважно, подлинного или сфальсифицированного, поступало к руководству ОГПУ/НКВД по каналам внешней разведки. Приказ ОГПУ от 17 февраля 1933 года № 0070 наделял Иностранный отдел правом следствия по возникающим в нем делам. В этом отношении ИНО зачастую несет не меньшую ответственность за развертывание репрессий в стране, чем внутренние подразделения госбезопасности.

Задачи внешней разведки в этот период определялись следующим образом: выявление направленных против СССР заговоров и деятельности иностранных государств, их разведок и генеральных штабов, а также антисоветских политических организаций;

— вскрытие диверсионной, террористической и шпионской деятельности на территории СССР иностранных разведывательных органов, белоэмигрантских центров и других организаций;

— руководство деятельностью закордонных резидентур;

— контроль за работой бюро виз, въездом за границу иностранцев, руководство работой по регистрации и учету иностранцев в СССР”[265].

Как видно, официальные задачи имели явный уклон в область контрразведки, а разведывательные задачи упоминались лишь вскользь, и отсутствие четких указаний об их направлениях значительно снижало важность документа. Тем не менее, в условиях полного отсутствия правовой базы внешней разведки с момента ее создания его появление стало значительным шагом вперед по сравнению с предыдущими пятнадцатью годами.

За два месяца до образования НКВД, в мае 1934 года Совнарком рассмотрел вопрос о повышении эффективности разведывательной работы ИНО ОГПУ и РУ РККА и принял постановление, в котором обращалось особое внимание на необходимость улучшения координации их деятельности. В рамках этой задачи в мае 1935 года Артузов получил звание корпусного комиссара и был направлен на усиление военной разведки на должность заместителя ее начальника вначале по совместительству, а со следующего года на постоянной основе. В связи с этим в 1936 году он передал функции по руководству отделом своему бывшему заместителю Абраму Ароновичу Слуцкому, работавшему в ВЧК с 1919 года. Его деятельность в разведке почти не рассекречена, достоверно известно лишь то, что он специализировался по линии НТР, осуществил удачную операцию в Швеции, там же провел вербовку чрезвычайно важного источника, а затем находился в спецкомандировке в Соединенных Штатах Америки. С 1929 года на должности заместителя начальника ИНО Слуцкий курировал научно-техническую разведку и непосредственно руководил приобретением источников при вербовках на перспективу в британских университетах, что, скорее всего, и послужило причиной закрытости его биографии. Жизнь Слуцкого неожиданно оборвалась 17 февраля 1938 года, когда в кабинете начальника ГУГБ Фриновского он внезапно почувствовал себя плохо и на месте скончался. Выпитый им стакан чая с печеньем дал повод выдвинуть версию о тайном отравлении, которая, однако, не подтверждается медицинским заключением. Безусловно, его содержание ничего не доказывает, поскольку если Слуцкого и в самом деле отравили, то наивно полагать, что высокопоставленные убийцы разрешили бы произвести беспристрастное обследование тела и оставили в архивах уличающие документы. Тем не менее, упорные слухи об отравлении, скорее всего, все же ложны, поскольку опровергаются рядом веских аргументов. В 1937 и 1938 годах репрессии настигли множество руководителей значительно более высокого уровня, чем начальник разведывательного отдела, при этом их прямо и недвусмысленно объявляли врагами народа и уничтожали без малейшего колебания и без какого-либо рода камуфляжа под несчастный случай или болезнь. Если планировалось начать чистку кадров разведки, то логичнее было бы не тихо устранить ее руководителя, а взвалить на него груз тяжких обвинений и затем вывести на судебный процесс.

А. А. Слуцкий

Позднее была выдвинута версия о том, что негласный характер уничтожения Слуцкого преследовал цель успокоить закордонную агентуру, чтобы затем успешнее заманивать в СССР на расправу оперативных сотрудников загранточек, однако она представляется надуманной. Совершенно не было никакой нужды инсценировать естественную смерть Слуцкого а уж тем более убивать его прямо в кабинете непосредственного начальника, дав этим благодатную пищу для размышлений и всевозможных домыслов. Думается, эти косвенные соображения достаточно аргументированно свидетельствуют в пользу правдивости официального заключения о смерти вследствие приступа острой сердечной недостаточности. Его косвенно подтверждает и аналогичная смерть младшего брата А. А. Слуцкого, настигшая его в 1946 году столь же внезапно, но на этот раз на глазах у множества сослуживцев. В 1938 году арестованные Ежов и Фриновский подписали протоколы с признательными показаниями о смертельной инъекции, сделанной начальнику разведки Фриновским, Заковским и Алехиным в кабинете 1-го заместителя наркома. Впрочем, цена таких показаний и методы их получения у подследственных слишком хорошо известны, чтобы принимать их на веру в случае отсутствия других подтверждающих фактов.