Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

2. ФРАНЦИЯ

Франция являлась наиболее могущественной державой континента от Ла-Манша до Урала и абсолютно доминировала в послевоенной Европе. По господствовавшему в Париже мнению, для сохранения такого положения требовалось всего лишь воспрепятствовать возрождению разгромленной в 1918 году Германии. Изнуренный гражданской войной Советский Союз из-за внутренней слабости не составлял серьезной конкуренции Франции, а иных противовесов ей тем более не усматривалось. Эта концепция объясняет все маневры государства, естественными соперниками которого, в том числе и в разведывательной области, являлись Германия и СССР. Однако, как известно, на протяжении 1920-х годов немцы практически были лишены возможности проводить тайные операции, зато СССР и Коминтерн почти сразу же атаковали одновременно и Третью республику, и расположенные во Франции эмигрантские организации.

Сравнительно лояльное к большевистской России правительство Аристида Бриана продержалось у власти до января 1922 года, когда после неудачного отчета премьер-министра перед Палатой депутатов о ходе Каннской конференции Национальный блок выразил кабинету недоверие и распустил его. К власти вернулся энергичный и агрессивный Раймон Пуанкаре, ранее заслуживший прозвище “Пуанкаре-война”. Немедленно сработал эффект падающих костяшек домино, и смена правительства во Франции повлекла за собой аналогичные последствия почти по всей Европе. Были отправлены в отставку польский, итальянский, австрийский, греческий кабинеты, едва усидел на своем месте даже почти харизматический Ллойд Джордж. Новый французский премьер сразу же перешел к решительным действиям. Он предложил Москве признать довоенные долги русского правительства и выплатить компенсацию владельцам национализированных предприятий и ценностей, на что получил категорический отказ. В ответном заявлении Наркоминдел Чичерин парировал: “Во всей Восточной Европе международные отношения не могут как следует наладиться и не может наступить прочный мир в результате враждебной деятельности французской дипломатии против Советской республики”[43]. И это было чистой правдой, поскольку Париж вмешивался практически в любой вопрос, совершенно не обращая внимания на общепринятые политические и даже этические нормы. Однако период острой конфронтации продолжался недолго, в 1924 году кабинет вновь сменился и к власти пришли руководимые Эдуардом Эррио социалисты. Уже через несколько месяцев, 28 октября 1924 года было обнародовано официальное заявление: “Правительство республики, верное дружбе, соединяющей русский и французский народы, начиная с настоящего дня признает де юре правительство СССР как правительство территорий бывшей Российской империи, где его власть признана населением, и как преемника в этих территориях предшествующих российских правительств. Оно готово поэтому завязать регулярные дипломатические сношения с правительством Союза путем взаимного обмена послами”[44]. Такой благоприятный для СССР оборот событий позволил в 1925 году открыть под прикрытием советского полпредства в Париже “легальные” резидентуры ИНО ОГПУ и Разведупра РККА, немедленно развернувшие в стране пребывания тайные операции.

В обоих разведорганах французское направление являлось приоритетным по нескольким причинам. Прежде всего, Франция считалась главным после Великобритании противником Советского Союза (а после 1929 года — главным без всяких оговорок). Во-вторых, обширные контакты французских военных и разведчиков в Польше и Румынии позволяли эффективно использовать эти страны в качестве плацдарма для агентурного проникновения в пограничные с СССР государства. В-третьих, сухопутная армия и военно-воздушные силы Франции были вполне современными, а военная промышленность — высоко технологичной; они представляли собой привлекательный и перспективный объект для военно-технической и научно-технической разведки. Наконец, Франция являлась местом расположения многочисленных эмигрантских организаций и поэтому чрезвычайно интересовала ИНО и КРО ОГПУ. Как уже указывалось, с 1922 года французское направление входило в сферу ответственности берлинских центров внешней и военной разведки.

Разведупр работал во Франции весьма активно и пользовался созданной там сетью Коминтерна и его секции — основанной в 1920 году французской коммунистической партии (ФКП). Военных разведчиков интересовали во Франции в основном военно-технические вопросы, а установлению дислокации частей, их тактике и боевой подготовке уделялось значительно меньшее внимание. Первым резидентом в Париже (1921–1922) стал Я. М. Рудник, известный также под фамилиями Лебедев, Степанов, Рэгг и Шаварош. В его активе значится вербовка члена Руководящего комитета ФКП и высокопоставленного функционера профсоюза рабочих автомобильной и авиационной промышленности Жозефа Томмазо, причем этот контакт сохранялся в тайне от партии вплоть до 1924 года. На первом этапе существования ФКП ее руководство игнорировало рекомендации Коминтерна и ставило национальные интересы выше идеологических и классовых. Поэтому в 1924 году ИККИ начал программу полномасштабной “большевизации” французской компартии, для чего вначале добился принятия в ней принципа демократического централизма, а затем организовал замену функционеров выходцами из среды рабочего класса и таким способом создал контролируемое и революционное руководящее ядро. Именно после этого в ФКП была негласно организована секция связи с Коминтерном и СССР, существенно увеличившая разведывательную ценность партии для Разведупра, и советские контакты были наконец рассекречены в пределах ЦК. Пользуясь своими связями на самолетостроительных заводах, Томмазо наладил неплохую информационную сеть, вскоре, однако, попавшую в поле зрения противника. В отличие от своих коллег с Востока, французские коммунисты совершенно не обладали опытом подпольной борьбы и поэтому регулярно оказывались несложной добычей для местных органов безопасности. В декабре 1921 года контрразведка 2-го бюро генштаба по разведывательным каналам получила из Швейцарии сведения об активном внедрении советской агентуры на французские промышленные предприятия и об уже действующих на многих заводах агентах СССР. Военные передали их в гражданскую контрразведку, но в ней истинную роль Томмазо сумели установить лишь в 1923 году благодаря сигналу одного из рабочих, сам же агент успел ускользнуть от ареста и бежал в Москву. Коммунисты также спровоцировали в 1923 году беспорядки в нескольких полках французской армии, включая расквартированные в Германии оккупационные войска. Потерявшие терпение контрразведчики провели обыск в помещении штаб-квартиры ФКП, где обнаружили относившиеся к вооруженным силам страны секретные документы. В 1922 году Рудника на должности резидента Разведупра сменил С. П. Урицкий, пробывший на этом посту до 1924 года.

Бегство Томмазо отнюдь не разрушило систему советской разведки во Франции. Более того, 29 сентября 1927 года директор Главной сыскной полиции “Сюртэ женераль” признал, что агенты СССР сумели проникнуть в артиллерийский арсенал, центр по изучению танков, техническую секцию артиллерии, комиссию по пороху, авиационные части и на некоторые военные заводы. Коминтерн и Разведупр вместо бежавшего Томмазо установили связь с секретарем профсоюза кораблестроителей и металлургов Жаном Креме, негласно отвечавшим в компартии за контакты с советскими спецслужбами. Руководил им переведенный из Польши первый автономный нелегальный резидент Разведупра во Франции С. Л. Узданский (Еленский, Абрам Бернштейн). Креме точно так же использовал свои контакты на заводах, тоже попал под подозрение и тоже успел скрыться, однако французские контрразведчики учли уроки дела Томмазо. Вместо ареста они предпочли повести с советской разведкой оперативную игру, в ходе которой на протяжении нескольких месяцев подбрасывали ей дезинформацию. 19 апреля 1927 года карьеру Узданского прервал арест в момент получения от агента секретных материалов. Это стало одним из прокатившихся по миру в 1927 году громких провалов советской разведки, причем весьма крупным, поскольку вместе с Уздан-ским были арестованы около сотни членов его сети. Креме успел бежать в Москву вместе со своей женой и помощницей Луизой Кларак, а в середине 1930-х годов уехал из СССР в Китай, дальновидно предпочтя укрыться от начавшихся в Москве репрессий. Дальнейшие сведения о его судьбе расходятся. Согласно одной версии, Креме утонул в Макао, но существует и другое, достаточно обоснованное предположение, согласно которому перед войной он все же вернулся во Францию, жил там под псевдонимом, в период оккупации участвовал в движении Сопротивления и мирно скончался в 1973 году. В отличие от него, Узданский попал в тюрьму, однако всего на трехлетний срок, поскольку в 1920-х годах европейские законы, как правило, предусматривали значительно менее суровые наказания за шпионаж, чем в следующем десятилетии. Следует отметить, что в обоих описанных случаях резиденты грубейшим образом нарушили существовавший запрет прямого выхода на местные компартии для работы против страны пребывания, результат чего не замедлил сказаться.

Одной из ярких участниц сети Разведупра являлась известная авантюристка баронесса Лидия Сталь, урожденная Чкалова (по другим данным, Чекалова). К сотрудничеству с советской разведкой ее привлек В. Г. Кривицкий (С. Г. Гинзбург), после чего с 1924 года Сталь под псевдонимом “Ольга” начала работать в сети Креме. После провала 1927 года она ускользнула от внимания “Сюртэ женераль” и скрылась в США, однако из-за угрозы уголовного преследования за подделку долларовых купюр вскоре вынуждена была бежать и оттуда. Поскольку Сталь не значилась в картотеке французской контрразведки как опасный элемент, она без проблем возвратилась в Париж и открыла там на своей вилле элитный дом свиданий, использовавшийся также и для съема информации с его посетителей. Нелегальная деятельность как нельзя лучше соответствовала авантюристическому характеру женщины, но работать только на одну секретную службу ей оказалось недостаточно, и в 1930 году она установила связь с абвером. В конце 1933 года французская контрразведка раскрыла сеть Сталь, находившейся на связи с арестованными 19 декабря резидентом Разведупра Вениамином Берковичем и его женой. “Ольга” тоже была арестована в числе многих других агентов и приговорена к десятилетнему тюремному заключению, однако пробыла в камере лишь до 1940 года, когда вошедшие в Париж немцы освободили ее. В дальнейшем стареющая, но все еще обворожительная шпионка объездила с заданиями абвера Румынию, Польшу и Норвегию, а в 1945 году ускользнула от ареста и укрылась в Аргентине, где ее следы затерялись.

Лидия Сталь с адвокатами

После провала Узданского руководство оставшимися и по-прежнему многочисленными советскими агентами принял на себя П. В. Стучевский (Поль Мюррей, Буассона). С достойным лучшего применения упорством он проигнорировал категорические запреты Центра и грустный опыт своего предшественника, а поэтому был обречен повторить его финал. Ссвязь с ФКП Стучевский поддерживал через изобретателя сети “рабочих корреспондентов” Исая Бира (“Фантомас”). “Рабкоры” писали для печатных органов Коминтерна и коммунистической газеты “Юманите” безобидные заметки о положении рабочих, однако видимая глазу сторона их деятельности являлась лишь вершиной айсберга. Непосредственно ведал корреспондентами Клод Лиожье (“Филипп”), а общее руководство секретными операциями было возложено в партии на знаменитого Жака Дюкло. И вновь некоторые из рабочих в 1931 году проявили проницательность и обратили внимание полиции на подозрительный характер вопросников “рабкоров”, зачастую содержавших и далеко не невинные пункты, касавшиеся технологических и военных секретов государства. Теперь уже Стучевский попал в тюрьму за шпионаж на те же стандартные три года, после чего никто из советских военных разведчиков даже близко не подходил к функционерам ФКП, оставив эти контакты Коминтерну.