Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

С 1920 по 1925 годы армейские радиоразведчики преимущественно занимались перехватом и сбором информации из открытых источников, а дешифровальную работу в основном проводили по перехваченным радиограммам обеих сторон в советско-польской войне. Эта работа оказалась весьма успешной и прекрасно послужила цели совершенствования искусства криптоаналитиков, несмотря на то, что изучаемые шифры не были особо изощренными. С 1923 года перехваты радиообмена иностранных армий стали приобретать все более широкий характер, особенно в ходе проводившихся ими маневров и учений. К 1926 году стационарные посты радиоперехвата существовали уже в Кенигсберге, Франкфурте-на-Одере, Бреслау, Мюнхене, Штутгарте и Мюнстере, а еще через два года немцы осмелели настолько, что под видом почтовых и радиовещательных станций организовали их вблизи французской границы, в демилитаризованной Рейнской области. Все европейские государства в зависимости от организационной и технической сложности ведения против них радиоразведки разделялись на три категории. В первую из них входили Франция, Австрия, Бельгия и Голландия, принимавшие крайне примитивные меры радиомаскировки и использовавшие шифры слабой стойкости. Вторая категория включала Великобританию, Чехословакию и Югославию, которые обращали большее внимание на безопасность своих линий связи. К третьей категории относились исключительно сложные для ведения радиоразведки Польша и Советский Союз. Постепенно уровень работы криптоаналитиков возрастал, и увеличившийся объем перехваченной закрытой переписки начал уверенно дешифровываться. В частности, к концу 1920-х годов Германия располагала добытой по этому каналу практически исчерпывающей информацией по военно-воздушным силам Польши, включая организацию, структуру и тактические установки, номера каждого самолета и их двигателей, фамилии и характеристики пилотов и всех основных офицеров, параметры оборудования связи. Но однажды все это закончилось. Разведчики II отдела польского генштаба завербовали скромного почтового служащего, в обязанности которого входила сортировка писем и бандеролей, направляемых в Берлин из Бреслау и Франкфурта-на-Одере, что позволяло ему вскрывать интересующие их пакеты. Как ни странно, материалы радиоразведки направлялись в столицу не специальными курьерами, а по обычным каналам, и это дало возможность полякам находиться в курсе достижений немцев в перехвате. Они сменили свои шифры и всю организацию связи, а польский агент был совершенно случайно разоблачен и в ходе преследования утонул в одном из берлинских каналов.

Германия постепенно укрепляла свои позиции, в апреле 1926 года страну приняли в Лигу Наций, и она уже не просила, а требовала снижения репарационных платежей и досрочной эвакуации иностранных войск из Рейнской области. В обществе ширились требования пересмотра восточных границ под лозунгом: “Что было немецким, то должно снова стать немецким”. 12 декабря 1926 года страны-победительницы договорились о снятии со страны военного контроля, и за три финансовых года ее военный бюджет вырос почти вдвое. Страна укреплялась, причем на вполне демократических основаниях, поскольку не создавала очаг военной напряженности, а лишь старалась вернуть себе достойное место в Европе и мире. С 1926 года действовал советско-германский договор о дружбе и нейтралитете, несмотря на который, СССР постоянно тайно вбивал клин между социалистами и коммунистами. В Советском Союзе изобрели термин “социал-фашизм”, а социалистическую партию Германии объявили главной угрозой трудящимся. По правде говоря, левые силы, вероятно, соперничали бы между собой и без подталкивания извне, однако затеянная по указанию Москвы война с социалистами все же объективно способствовала приходу к власти НСДАП. Германию до основания потряс кризис 1929–1930 годов, который нацисты использовали для последнего рывка к власти, тогда как правительство Веймарской республики изо всех сил пыталось сдержать их натиск. С 1923 по 1932 год против членов НСДАП было возбуждено свыше сорока тысяч уголовных дел, по которым суммарные приговоры судов составили четырнадцать тысяч лет тюремного заключения и полтора миллиона марок штрафов. 13 апреля 1932 года полиция провела обыск помещений НСДАП с изъятием документов, за которым последовал запрет СА и СС, но это были уже последние потуги власти удержать положение. На рубеже десятилетий военизированные организации нацистов весьма разрослись и представляли собой серьезную силу. В 1929 году численность отрядов СА достигла сотен тысяч бойцов и неуклонно росла. СС также усиливались, хотя и далеко отставали от штурмовых отрядов, в декабре 1930 года они имели в своем составе 2127 человек[42]. Но уличные хулиганы и горлопаны из СА не шли ни в какое сравнение с элитным эсэсовским формированием, в составе которого в 1931 году появилась собственные органы безопасности.

Как ни странно, этот процесс не привлек внимание заинтересованных иностранных государств. Усилия их разведывательных органов обращались в основном на немецкие государственные институты, а немногие агентурные проникновения в нацистскую партию и ее организации не удостаивались внимания руководства спецслужб. Например, в приоритетных задачах советской внешней разведки, поставленных перед ней в 1930 году Политбюро ЦК ВКП(б), не было ни слова ни о нацистской угрозе, ни даже о необходимости изучения внутриполитического положения Германии. ИНО ориентировали на вскрытие интервенционистских планов в отношении СССР, планов по его финансово-экономической блокаде, секретных военно-политических соглашений и договоров, а также на ведение научно-технической разведки.

Берлинская резидентура ИНО все же располагала близким к нацистской партии источником, которым являлся барон Курт фон Поссанер (А/270), 16 ноября 1931 года предложивший свои услуги по продаже информации об обстановке в НСДАП. Этот бывший сотрудник секретной службы СА был австрийцем по происхождению и гражданству и приходился племянником руководителю хеймвера князю Штарембергу. Разошедшись во взглядах с Гитлером, в 1930 году он подал на него судебный иск, не приведший к какому-либо результату, если не считать увольнения со службы в штурмовых отрядах. Среди множества нажитых фон Поссанером врагов имелись фигурировали влиятельные личности как Геринг, Геббельс и Рем, поэтому уже после установления его связи с советской разведкой барон получил предложение тихо и незаметно покинуть Германию. В обмен ему было обещано, что НСДАП не станет преследовать его. Упорный фон Поссанер отказался от этого предположения, не в последнюю очередь по настоянию резидента ИНО Б. Д. Бермана, и в знак внешнего примирения был полуофициально возвращен на службу в СА. А/270 дал советской внешней разведке множество наводок на вербовки и мог бы оказаться в дальнейшем весьма полезным, но перспективное сотрудничество продлилось недолго. В марте 1933 года, после прихода нацистов к власти, фон Поссанер попал под арест по категории “нежелательных иностранцев”. Через полторы недели он вышел на свободу, однако очень скоро исчез, а через некоторое время его тело было обнаружено со следами смертельных огнестрельных и колотых ранений. Советская разведка лишилась практически единственного источника, хотя бы отдаленно приблизившегося к руководящим кругам НСДАП.

Барон Курт фон Поссанер

Президент Германии Пауль фон Гинденбург с вновь назначенным канцлером Адольфом Гитлером

Буквально в последние месяцы существования Веймарской республики иностранные разведывательные службы и дипломатические ведомства все же разглядели зловещий характер грядущих перемен, но было поздно. Нацисты уже обладали широкой поддержкой в народе, финансовой подпиткой деловых кругов, многотысячными вооруженными формированиями и собственной секретной службой, пользовались симпатиями многих влиятельных чинов государственного аппарата и рейхсвера, тогда как их противники были разобщены и дестабилизированы. Для завоевания власти более не требовалось ничего.

Президент фон Гинденбург передал функции канцлера правительства фон Папену, а следующим актом этой одной из величайших драм нашего века стало назначение рейхсканцлером Адольфа Гитлера. В Германию пришел нацизм.