Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

2. КОНТРРАЗВЕДКА И БЕЗОПАСНОСТЬ

Безопасность государства в контрразведывательном отношении обеспечивали две военные и несколько гражданских федеральных (то есть не относящихся к юрисдикции какого-либо одного штата) структур. Старейшей из них являлась входившая в состав казначейства Секретная служба, созданная 7 июля 1865 года для борьбы с подделками денежных знаков. Через два года ее юрисдикция была значительно расширена, а после убийства в 1901 году президента США Уильяма Мак-Кинли Секретная служба вначале неофициально, а с 1902 года и официально стала охранять первое лицо в государстве. Четыре года спустя конгресс принял решение с 1907 года официально финансировать охрану президента из федерального бюджета. В 1915 году президент Вильсон возложил на казначейство обязанности расследования случаев шпионажа силами Секретной службы, для чего руководивший ей с 1912 года Уильям Дж. Флинн сформировал в Нью-Йорке подразделение численностью 11 человек. Однако продолжалось это недолго, и позднее вклад Секретной службы в контрразведывательную деятельность был законодательно ограничен исключительно областью непосредственной угрозы президенту Соединенных Штатов и другим охраняемым лицам.

Первоначально Секретная служба США по запросам министерства юстиции выделяла своих агентов для расследования нарушения федеральных законов, но 26 июля 1907 года по инициативе президента Теодора Рузвельта генеральный прокурор (он же министр юстиции) Чарльз Бонапарт изменил эту практику. Он сформировал постоянную группу так называемых специальных агентов в качестве подчиненного только ему следственного подразделения министерства юстиции, 16 июня 1909 года официально получившую название Бюро расследований (БР). Первым директором Бюро стал Стэнли Финч, 30 апреля 1912 года его сменил Александр Беласки. Вообще-то Рузвельт желал иметь персональную следственную группу и предполагал создать совершенно другую структуру, однако этому воспротивились конгрессмены. Они не без оснований опасались чрезмерного усиления исполнительной власти, и президенту пришлось ввести БР в состав министерства юстиции на правах одного из подразделений, каковым оно является и по настоящее время.

Бюро рассматривало главным образом случаи злостного банкротства, нарушения антитрестовского законодательства и закона о нейтралитете в период Первой мировой войны, но позднее президент возложил на него ответственность за борьбу со шпионажем, диверсиями, мятежами, а также подделками чеков и угоном автотранспорта. С этого времени практически закончился период работы БР по исключительно финансовым преступлениям. 6 апреля 1917 года, после вступления США в Первую мировую войну, Бюро занялось арестами и интернированием находившихся в Соединенных Штатах подданных враждебных государств.

В течение всего этого периода деятельность БР особо не рекламировалась, поскольку американцы традиционно с недоверием относились к любым федеральным органам, особенно обладавшим полицейскими и карательными функциями. Конституция не позволяла засекретить факт существования Бюро, поэтому правительство просто старалось минимально афишировать его деятельность. Она протекала в относительном безмолвии и строилась на системе возглавлявшихся суперинтендантами “полевых” (территориальных) отделений, в 1920 году располагавшихся в Нью-Йорке, Балтиморе, Цинциннати, Атланте, Чикаго, Канзас-Сити, Сан-Франциско, Сан-Антонио и Портленде. Штат БР насчитывал 650 служащих, из которых 441 имели ранг специального агента[409]. С 10 февраля по 30 июня 1919 года обязанности директора Бюро расследований исполнял Уильям Аллен, его сменил бывший начальник Секретной службы Уильям Флинн, 22 августа 1921 года передавший свои полномочия последнему относительно незаметному руководителю БР Уильяму Бернсу.

В этот период Бюро расследований оказалось вовлеченным в серию весьма неприглядных акций, проведенных по указанию генерального прокурора Митчелла Палмера. В июне 1919 года неизвестный пытался бросить бомбу в его дом, но успеха не добился и погиб при взрыве. При изучении тела террориста полиция обнаружила листовки, дававшие основание сделать вывод о причастности к покушению радикальных элементов. Палмер решил использовать этот случай для нанесения окончательного удара по левым силам и приказал БР провести серию налетов на их помещения. Помимо официальных должностных лиц, в акции участвовали и экстремистски настроенные добровольцы, не имевшие вообще никакого правового статуса. В результате тысячи людей были брошены в тюрьмы без всякого на то основания, причем условия их содержания там часто нельзя было признать сколько-нибудь человеческими. Первоначально общественность одобрительно отнеслась к этим актам государственного политического террора, но вскоре общественное мнение кардинально переменилось. Раздражение и критика действий генерального прокурора и Бюро расследований становились все острее и перешли в требования отставки Палмера и роспуска БР. Предлагалось передать функции Бюро Секретной службе, но новый генеральный прокурор Харлан Фиск Стоун поступил иначе. Он распустил существовавшее в составе Бюро расследований Отделение общей разведки, а также потребовал неукоснительного соблюдения законов США во всех случаях деятельности любых правоохранительных органов. Позднее Стоун оценил роль БР в период “рейдов Палмера” следующим образом: “Организация являлась беззаконной, производила множество действий, не имевших какого-либо обоснования в федеральных законодательных актах, и была вовлечена в многочисленные крайне грубые и тиранические акции”[410]. Новый генеральный прокурор уволил Бернса и назначил на его место известного своей честностью и административными способностями 29-летнего бывшего начальника распущенного Отделения общей разведки Джона Эдгара Гувера. С 10 мая 1924 года он возглавил Бюро, вначале на временной основе, а через семь месяцев уже на постоянной, и руководил им в течение 48 лет, до самой смерти в мае 1972 года.

Новый 29-летний директор буквально революционизировал Бюро расследований. Он взялся за повышение профессионализма персонала, расчистил штат от некомпетентных, коррумпированных сотрудников и политических ставленников и отказался от системы продвижений по службе согласно выслуге лет, отныне принимая во внимание исключительно уровень и качество работы. Гувер установил новые стандарты найма на службу в Бюро, куда отныне зачислялись люди с юридическим или финансовым образованием в возрасте от 25 до 35 лет. Вновь нанимаемые агенты должны были проходить серьезную физическую подготовку и сдавать многочисленные экзамены, чтобы соответствовать установленным стандартам и правилам. Суперинтенданты стали именоваться “руководящими специальными агентами”, Бюро расследований создало собственную лабораторию судебной экспертизы и на тот период лучшую в мире идентификационную систему. В 1929 году его штат вырос до 658 специальных агентов и 1141 человека вспомогательного персонала[411], число отделений увеличилось более чем втрое, а 1 июля 1932 года спецслужба была переименована в Бюро расследований Соединенных Штатов.

До начала 1930-х годов о БР в стране мало кто знал, что Гувера совершенно не устраивало. Воспользовавшись успехами Бюро в пресечении “гангстерских войн”, он развернул широкую кампанию по популяризации возглавляемого им ведомства, тщательно избегая при этом упоминаний о его политической направленности и акцентируя внимание на борьбе с криминалом. После 1933 года агенты БР получили право ношения оружия, тогда же президент Рузвельт уполномочил Бюро вести контрразведывательную деятельность совместно с разведывательными службами армии и флота. 1 июля 1935 года ведомство получило название Федерального бюро расследований (ФБР), которое носит до сих пор, а 29 июля того же года 23 студента поступили на первый курс вновь созданной академии ФБР. В 1938 году Рузвельт предложил ассигновать 50 тысяч долларов на контрразведывательную деятельность, однако неожиданно для него конгресс увеличил эту сумму в шесть раз. Трудно сказать, явилось ли увеличение бюджета причиной или следствием активизации ФБР, поскольку 1938 год являлся явно рубежным. Ранее Бюро ежегодно расследовало до 35 эпизодов шпионажа, в этом же году их было зафиксировано уже 634[412]. Федеральное бюро расследований до 1940 года ограничивало свои задачи в соответствии с собственным уставом и вело оперативную работу исключительно внутри страны. Числившиеся в штате посольств и миссий США по всему миру офицеры ФБР носили прозрачный титул “атташе по правовым вопросам” и занимались исключительно проблемами безопасности.

Летом 1939 года состоялось одобренное президентом соглашение ФБР, МИД и ОНИ о координации усилий в области контрразведки. Это своевременное и нужное решение натолкнулось на резкую реакцию со стороны прочих наделенных правом ведения оперативной работы федеральных ведомств. Они небезосновательно почувствовали себя оттесненными от вопросов борьбы с иностранным шпионажем и обвинили Гувера в узурпации власти и влияния в сфере обеспечения государственной безопасности. Однако взамен не была предложена ни одна альтернативная схема работы, а координация контрразведки в условиях надвигающейся войны в Европе действительно являлась жизненно важной задачей. Окончательным толчком к принятию такого решения явилось письмо генерального прокурора Фрэнка Мэрфи на имя президента от 17 июня 1939 года: “Мне хочется обратить Ваше внимание на важность расследований в области шпионажа, контршпионажа и саботажа. На протяжении некоторого времени неформальный комитет в составе представителей государственного департамента, казначейства, военного министерства, департамента юстиции, департамента почт и министерства ВМС действовал в качестве пункта сбора сведений или информации, касающейся этих вопросов. Такие сведения или информация затем передавались в один из следственных органов для дальнейших действий… Опыт показал, что обработка материалов в комитете… ни эффективна, ни желательна. С другой стороны, три упомянутых следственных органа не только накопили огромные запасы информации, касающейся операций иностранных агентств на территории Соединенных Штатов, но также усовершенствовали методы расследования и развили каналы обмена информацией, которые являются и эффективными, и настолько мобильными и гибкими, что допускают быстрый рост в критических случаях…

Я рекомендую отказаться от упомянутого выше межведомственного комитета и сконцентрировать расследования всех случаев шпионажа, контршпионажа и саботажа в Федеральном бюро расследований департамента юстиции, секции G-2 военного министерства и Бюро военно-морской разведки министерства ВМС. Директоры этих трех органов должны в этом случае действовать как комитет в целях координации деятельности своих подчиненных”[413]. Соображения генерального прокурора не только выглядели разумными, но и являлись единственно конструктивными, поэтому Рузвельт проигнорировал абстрактные возражения и 26 июня 1939 года направил членам кабинета директиву: “Я требую, чтобы расследования во всех областях шпионажа, контршпионажа и саботажа контролировались и обобщались Федеральным бюро расследований министерства юстиции, Отделом военной разведки военного министерства и Бюро военно-морской разведки министерства ВМС. Директоры этих трех ведомств должны работать как комитет по координации их деятельности. Никакие правительственные следственные органы не должны проводить никаких расследований в делах, касающихся действительных или потенциальных случаев шпионажа, контршпионажа или саботажа, за исключением трех вышеупомянутых ведомств”[414]. После выхода этой директивы положение перечисленных в нем служб настолько упрочилось, что в ОНИ даже возник новый самостоятельный отдел безопасности. Для улучшения координации действий трех уполномоченных на ведение контрразведывательной работы органов в Вашингтоне был сформирован Межведомственный комитет по разведке (ИИК), состоявший из руководителей ФБР, МИД и ОНИ, а также одного из старших сотрудников государственного департамента. Эта инстанция не пользовалась особенным авторитетом, и руководители трех упомянутых оперативных органов вскоре прекратили посещать его заседания вплоть до обострения международной обстановки весной 1940 года.