Михаил Мишин

Леониду Филатову — 50

24.12.96

Лёня Филатов. Что талант — это и раньше знали. Теперь узнали, что это еще и мужество.

Мне не раз приходилось выступать на всяких юбилеях, презентациях и торжествах, но обычно бывало легче, потому что виновниками торжеств, как правило, выступали старшие товарищи. В школе-то вдолбили: старших надо уважать. Ну, выходишь и уважаешь. Сегодня юбиляр — человек моего поколения. Геронтологическим уважением не обойтись. Нужны факты.

Поскольку Филатов знаменит, а факты о знаменитостях — в энциклопедии, открываем. Так. «Филадельфия», «Филарет»… Вот. «Филатов, Александр Павлович. Видный сов. парт. деят. Член КПСС…» Не то. Еще Филатов. «Офтальмолог, Герой Труда…» Не член КПСС — уже ближе… «Филатова Людмила, народная артистка, меццо-сопрано».. Член-таки КПСС… Филатовы — семья укротителей. Медвежий цирк. Филатовы в словаре кончаются, дальше идут «Филдинг» и «филер».

Придется опираться на отдел кадров.

Наш Филатов родился в Казани, где имел уникальный шанс — быть исключенным из Казанского университета. Но Лёня пошел другим путем — переехал в город Пензу (жел. дор. узел, дизельный и компрессорный заводы, фабрика пианино). С тех пор так и кажется, что вот-вот он подойдет к пианино и сбацает Скрябина. Но он не бацает…

После Пензы была столица. Я имею в виду столицу Туркмении, которая долгое время неправильно называлась Ашхабадом, а теперь правильно называется Ашгабад. А уж потом — Москва, куда Филатов Л. А. (сорок шестого, русский, из служащих, что уже не порочит), перебрался, чтобы пригласить нас на этот вечер.

Здесь факты кончаются — и начинаются ощущения, которые, в отличие от фактов, не врут. Из ощущений — внешность. Небрежный, элегантный, светский. (Особенно хорош в черной тройке, руки в карманах. Практически Ленин. Не зря играл Чичерина, тоже большого любителя пианино. Филатов и Чичерин — прямо как Ленин и печник…)

Есть в облике Филатова нечто фехтовальное. Джентльмен, дуэлянт, демократ, оппозиционер. Как настоящий художник, всегда в оппозиции. Спросите его, за кого он? Не вспомнит. Помнит главное — в оппозиции.

Ключевое ощущение от Филатова — «острый». Острый взгляд, острое слово, острый ус. И острое шило в известном месте, которое заставляет заниматься разными вещами одновременно. Мы можем насчитать как минимум три источника, три составные части Филатова — театр, кино, словесность.

Про кино уже сказано. В театре же Лёня всегда стремился играть героев, равных ему по уровню. Отсюда роль Чернышевского, который, как и Лёня, писал книжки. Эти кошмарные сны Веры Павловны снятся нам всем до сих пор. Вообще, что касается Таганки, то здесь Лёня уникум — он единственный в труппе, который не умеет рычать под гитару.

Лично мне Филатов особенно интересен как литератор. Его стихотворные пародии — лучшие из всех, что я слышал. Скоро вот уже тридцать лет, как Лёня выходит с ними на сцену и раздает художественные пощечины Гамзатову и Михалкову, приближая сперва перестройку, потом демократию, а потом то, что мы имеем.

Я был, наверное, одним из первых, кто прочитал его сказку. Читал и завидовал. И стих замечательный, и фольклор глубоко национальный. Не случайно сказка так и называется — «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Остро и точно. Лёня не назвал ее ни «Про Гурама-стрельца», ни «Про Ашота-удальца», ни «Про Арона-молодца»…

Потом была Лёнина книга под названием «Сукины дети». Название книги совпадало с названием фильма, снятого режиссером Филатовым, что свидетельствовало о буйной фантазии Филатова-сценариста

Суммируя, можно сказать, что Филатов — самый настоящий интеллигент, но, боюсь, он расстроится, ибо сегодня «интеллигент» рифмуется со словами «прожиточный минимум».

Лёня! Пятьдесят лет - разговор абстрактный. Ноль на конце — это математика. Важно, как жить после этого нуля. Важно не только тебе — нам всем скоро пятьдесят.

Как жить, к кому быть в оппозиции, когда и те и другие воруют одинаково?

Как отличить правду от вранья, если и то и другое — компромат? Разве что в сфере духа, слава богу, мы дожили до светлого дня — фальшь в искусстве побеждена халтурой! Но во что верить, Лёня?

В ощущения. Любая какофония все равно опирается на чистые ноты. У тебя, Лёня, нет слуха, но окружающие, которые слышат тебя, знают — ты одна из таких чистых нот.

И это ощущение есть факт.

Кстати, пятьдесят — это не повод привыкать к отчеству. Ну, какое там было отчество у Леонардо? Леонид Алексеевич — как-то долго.

Краткость — твоя сестра, Лёня.

Ты ее родной брат, Леонид Алексеевич.

Счастливой дороги вам обоим!