Михаил Мишин

Век детей

Век атома, век космоса, век сердечно-сосудистых… А главное — век скоростей и ускорений. В прошлом все текло и мало что менялось. Теперь все меняется, но не течет, а мчится и несется вскачь.

Предки тихо рождались, неторопливо женились, незаметно заводили двенадцать детей, писали друг другу длинные письма и долго доживали свой короткий век.

Наш век вдвое длиннее, но доживают втрое быстрее. О переписке смешно говорить: если кто и нацарапает новогоднюю открытку, так потом надо нести руку на УВЧ. Двенадцать детей завести можно, но для этого надо мобилизовать двадцать четыре родителя.

Зато какие детишки пошли! Они с такой скоростью набирают мускульную силу и наливаются сексуальной мощью, что содрогаются старые фронтовики. Ботинки, которые утром были велики, к обеду жмут. Девочек ростом меньше ста семидесяти дразнят Дюймовочками. Короче, сегодня в тринадцать лет он уже может сделать вас бабушкой, в двадцать пять стать дедушкой и к тридцати окончить школу.

Счастливое детство становится все счастливее, потому что длится все дольше и скоро уже достигнет средней продолжительности жизни.

А Пушкин прожил всего тридцать семь. Лермонтов— двадцать семь. Эйнштейну не было и двадцати пяти, когда он понял, что все относительно. Он был прав. Потому что сегодня этому сорок, а он еще молодой специалист. Ему шестьдесят — он еще набирается опыта. Ему девяносто — а у него еще все впереди, вечная ему память!..

А в газете все дискутируют, как с этим быть: то ли уменьшить в школе нагрузку, то ли дожать детей до конца. Два профессора чуть не подрались — один говорит: надо им больше давать математики. Другой говорит: чушь, не больше, а гораздо больше.

Потому что в детстве мозг все лучше впитывает, и не надо терять времени.

И времени не теряют. Проводят олимпиады, выявляют юные дарования и выращивают двадцатилетних докторов. И они выводят такие формулы, которыми гордится вся страна, хотя не вся понимает.

Но что-то слишком часто стали попадаться другие детишки, у которых формулы гораздо проще. Все, что они усвоили, — это что на вопрос; «Как живешь?» — надо отвечать: «Сколько имеешь».

Кругозор и сила чувств, какие Пушкину и не снилось! Тот, бывало, плакал над книжкой. А эти не плачут — для того чтобы плакать над книжкой, ее надо сначала открыть.

Отсюда большая внутренняя культура. Скажешь ему: «Уступи тете место!» — вежливо отвечает: «На кладбище!»

Говорят, рождаемость все меньше и меньше. Может быть. Но чем старше становишься, тем детей вокруг все больше и больше. А потом, кроме них, тут вообще никого не останется.

Есть смысл подумать о будущем, имея в виду, что плотно набитый мозг — опасная вещь, если сочетается с пустым сердцем.

1980