Михаил Мишин

Репетиция

РЕЖИССЕР. Начнем. Вчера мы с вами продвинулись, сегодня закрепим, да?

АКТЕР. Да.

РЕЖИССЕР. Значит, с самого начала. В хорошем настроении. Соберитесь. Давайте.

АКТЕР. Мой дядя самых честных правил.

Когда не в шутку занемог.

Он уважать себя заставил

И лучше выдумать не мог…

РЕЖИССЕР. Стоп. Так, очень хорошо. Очень хорошо, но надо чуточку уточнить. Вот вы читаете: «…и лучше выдумать не мог». Вы это читаете так, что я могу понять, что он лучше просто не мог выдумать. А ведь он не просто не мог. Он мог, но не хотел! В этом-то вся его трагедия как дяди! Что там было выдумывать, когда он уже занемог? Поняли мою мысль? Давайте!

АКТЕР. Мой дядя самых честных правил.

Когда не в шутку занемог.

Он уважать себя заставил

И лучше…

РЕЖИССЕР. Стоп! Стоп! Вот здесь. Давайте подумаем: может быть, то, что он заставил уважать, это как-то более иронично? Вот думайте вместе со мной! Думаете? Хорошо. Ирония в чем? В том, что дядя-то вроде совсем уже занемог, так? Занемог, занедужил, захворал… Сам хворает, а уважения требует! Тонко, да? Поэтому и читать это надо тоже тонко, так, чтобы токи побежали не от вас к зрителям, а в обратном направлении! Ясно? Давайте.

АКТЕР. Мой дядя самых честных пра…

РЕЖИССЕР. Стоп! Вот! Вот сейчас я понял! Вы тоже поняли, да? Мы же читаем как? Мы читаем впрямую — «мой дядя». И может возникнуть ощущение, что это наш с вами дядя! Это получается лобово! А у автора тут что заложено? У него заложено, что дядя — это, может быть, вовсе и не дядя! То есть дядя, но совсем не мой! И не ваш!

Понимаете? Тут надо брать более общо! Обобщите мне дядю… Может быть, бровью как-то повести! Нет, лучше левой — это тоньше! Давайте!

АКТЕР. Мой дядя самых чест…

РЕЖИССЕР. Ага! Чувствуете? Уже гораздо ближе! Но не к тому. Потому что сейчас вы мне что делаете? Вы мне сопоставляете! А надо противопоставлять! Разницу чувствуете? Надо, чтоб я вдруг ощутил: вон дядя… Он где-то там, далеко… Он там, а мы как бы кричим ему: «Ого-го-го-го! Дя-дя-я!..» Понимаете? Тогда тут возникает конфликт между вами и дядей! Причем это контраст тонкий! Не так чтоб уж прямо черно-белое… А так, синевато-зеленоватое… Понимаете? Давайте.

АКТЕР. Мой…

РЕЖИССЕР. Хорошо!

АКТЕР… дядя…

РЕЖИССЕР. Хорошо!

АКТЕР…самых…

РЕЖИССЕР. Стоп. Очень хорошо. Но уже лучше. Тут вы меня уже где-то зацепили. Но я вам скажу, чего тут еще нет. Тут у нас еще нет вас. Дядя уже где-то есть! А где вы? Я же должен видеть дядю через вас. Понимаете? То есть видеть вас с вашим отношением к не вашему дяде! Который как бы занемог и как бы заставил уважать. И… как там дальше у автора?.. У вас такой вид, как будто вы где-то не понимаете.

АКТЕР. Где-то да…

РЕЖИССЕР. Вот!!! Вот, наконец! Вот оно, главное! Ведь когда есть понимание, тогда нет чего? Нет искусства! Понимаете? В искусстве надо где-то недопонимать! То есть понимать, но не до конца! Чтоб оставалось еще место! Тут главное — чувство меры, то есть насколько именно мы с вами сегодня должны недопонимать! Как только вы это схватите, у вас все возникнет! Нет, определенно мы сделали шаг, мы продвинулись, мы сегодня где-то тронулись, да?

АКТЕР. Где-то да…

РЕЖИССЕР. Да-да, хорошо. Тут, нам, конечно, еще предстоит поработать с автором — текст пока сыроват… Но не все сразу. В искусстве нельзя спешить!

1980