Михаил Мишин

Обучалки

Каждый четвертый — учится.

Каждый второй — учит.

Каждый шестой — ученый.

Каждый третий — большой ученый.

Трое из семи — переучиваются.

Восемь из пяти — повышают квалификацию.

Остальные уже окончательно отучились, светлая память. Или ушли в декрет.

Процесс выучивания интересен стремлением научающихся самообучиться. Поэтому, чему бы ни обучивались, научаются в среднем одному и тому же.

Итак, чему же выучились мы, среднеобученные обучавшиеся?

По арифметике — действиям с процентами. Так наловчились, что проценты постоянно возрастают, даже при полном отсутствии того, проценты чего могли бы возрастать.

По геометрии решаем бесконечную задачу на плоскости, как из общего квадратного метра с раздельным получить два раздельных — с общим.

По истории углубились на глубину учебника — то есть остались на поверхности.

По географии штриховали контурные карты мест, куда незачем.

Из литературы запомнили, что был Пушкин, остальное — лишние люди.

Химию изучали по статьям: «Спасти озеро!», «Срочно спасти озеро!», «Немедленно спасти озеро!», «Озеро не спасти».

Зато иностранные языки изучали глубоко и долго. Так долго и глубоко нигде в мире больше не изучают. Поэтому только мы на любой вопрос на любом языке на том же языке и отвечаем: «Нихт ферштейн!»

С экономикой все было еще глубже: экономика должна быть экономной, астрономия — астрономной…

Этику и эстетику на всякий случай не изучали:

завуч не был до конца уверен, что это одно и то же.

Зато обществоведение как науку поняли сразу всю — по первой же фразе лектора, сказавшего: «О Гегеле вам коротенько…»

Логику впитали интуитивно. То есть, еще только прочитав слова «О мерах по дальнейшему улучшению…», понимали, кто запросился на пенсию.

У некоторых были еще основы личной гигиены — факультативно…

Самое интересное в нашем обучании — это то, что оно совершенствуется путем постоянной ликвидации самого себя.

Отсюда выучились невиданному юмору. То есть там, где другие с ума бы посходили, нам смешно.

Но при этом сохранили такую девственную непосредственность и чистоту, что каждый, ни хрена не делая, до сих пор способен искренне возмущаться: почему ни хрена нет?

Что доказывает — выучились полностью.

Главное теперь — попытаться уберечь от нашего всеобщего обучалища детишек.

1986