Эффект нежданчика. Почему я?

Глава 1

Голова болит так, будто по ней бульдозер ни один раз проехался. Я с огромным усилием пытаюсь открыть глаза. Но они такие тяжелые, что от моих потуг голова начинает болеть еще сильнее. Тело тоже отказывается меня слушаться, вызывая лишь волну боли. Стараясь не вызвать нового приступа боли пытаюсь просто прислушаться к тому, что творится вокруг. Однако и тут меня ждал большой облом — тишина стояла такая, что уши заложило. Ни тиканья часов, ни единого шороха, вообще ничего. Попытка понять хоть что-нибудь с помощью запахов тоже не дала результатов, тут абсолютно ничем не пахло. Учитывая то, что любые потуги вспомнить события, предшествующие моему столь интересному положению, вызывали в голове взрыв дикой боли, мой мозг отказывался вообще что-либо делать. Поэтому пришлось просто лежать наедине со своей беспомощностью.

Не знаю, сколько я так пролежала, но неожиданно у меня начал страшно чесаться нос. Зуд был такой силы, что мне пришлось, не обращая внимания на боль, попробовать поднять руку. Однако она будто была деревянной и ни подниматься, ни тем более сдвигаться с места никак не хотела. Зато обнаружилось, что тело мое способно раскачиваться на месте. А поскольку зуд на носу стал прямо нестерпимым, пришлось раскачиваться в положении лежа, стараясь как-нибудь расшевелить конечности. И вот в момент, когда у меня начало уже получаться шевелить пальцами, сработал «эффект нежданьчика» и я, не рассчитав силу, просто перевернулась на живот и почувствовала что лечу вниз с поверхности, на которой лежала.

Помню дикую боль во всем теле. Болело все, каждый миллиметр тела, каждая клеточка в моем организме кричала от боли и боль эта была в тысячу раз сильнее головной боли.

В следующий раз я очнулась, когда боль почти отступила. Почувствовала, что лежу лицом вниз на чем-то холодном. С большим трудом, но у меня получилось открыть глаза. Взгляд уперся в серый мрамор, таким обычно покрывают пол. С большим усилием я оторвала свое лицо от мрамора и постаралась сесть. С третьей попытки, наконец, получилось сесть. Поскольку боль никуда не делась и всячески мешала шевелиться, пришлось зажмурить глаза. Когда болевые ощущения немного ослабли, выяснилось, что нос по-прежнему нестерпимо зудится. Так, не открывая глаз, я начала судорожно его чесать при этом из меня как-то сами собой от удовольствия начали вырываться непонятные стонуще-хрюкающие звуки.

И пока я увлеченно занималась чесанием носа, все происходящее вокруг меня осталось где-то в стороне. Не слышала я ни приближающихся шагов, ни тихонько скрипнувшей двери.

Но зато четко услышала чей-то испуганный стон. Перестав чесать нос, я резко открыла глаза.

— Ааааа, — заорал нечеловеческим голосом молодой мужчина, стоявший напротив меня.

— Обязательно так кричать? — совершенно спокойно спросила я, хотя понятия не имела, что привело его к такой реакции.

— ААА, — с новой силой разразился страшным воплем мужчина. Он вдруг резко развернулся и кинулся бежать, но неожиданно для нас обоих со всего маху врезался в стеклянную дверь, видимо забыл, что закрыл её. Дверь жалобно скрипнула, но выдержала удар, даже ни разу не треснув. А вот мужчине повезло меньше, его откинуло от двери и смачно припечатало затылком об пол. Верещать он перестал и теперь просто жалобно пищал. Поднялся на четвереньки и пополз в сторону двери. Так же, не вставая, он открыл бедную дверь и уже стремительно уползал по коридору все ещё жалобно пища.

— Какого лешего здесь происходит? — моему недоумению не было предела.

Я, наконец, внимательно оглядела помещение. Это было помещение среднего размера. Окон не было, но в нём было довольно светло за счет больших включенных на потолке ламп. В комнате стояло много шкафов разных размеров, много неопознанных мной приспособлений и несколько железных столов. Одна стена была полностью стеклянной. Дверь, которая пострадала от налета странного мужчины, находилась в этой стене и снова была закрыта.

Как ни странно, но я с легкостью определила, для каких целей использовалось это помещение. Это был самый обыкновенный МОРГ! Рядом с одним из железных столов я и сидела. По-видимому, как раз с него я и совершила полет носом вниз.

Осознав, что упала носом вниз, сразу же потрогала свой нос, проверяя, не сломала ли я его при падении. То, что я почувствовала, окончательно меня добило. Нет, нос-то, конечно, был на месте, но по ощущениям он напоминал зажаренную корочку. Я по инерции посмотрела на свои руки и едва сдержалась, чтобы не заорать, как тот странный мужик, потому что они выглядели так, будто их тщательно зажарили, вернее все мое тело выглядело хорошо обжаренным. И при всем этом я была абсолютно голая, хотя это как раз волновало меня меньше всего. Хорошенько оглядевшись, я заметила висящее на стене зеркало и, встав, чуть не бегом направилась к нему.

Я раньше никогда не видела обгоревших людей, но то, что отражалось в зеркале как-то не оставило полета для фантазии. Я выглядела как хорошо зажаренный шашлык, причем не свежий, а уже довольно подсохший. Удивило лишь то, что я до сих пор была жива.

Первой мыслью, после осознания всей картины, было бегство из этого ужасного места. Эту мысль я воплотила в действие, со всех ног бросившись к заветному коридору, возможно ведущему на выход. Поддавшись дикому ужасу, сковавшему моё копченое тело, я неслась к выходу, напрочь забыв о том, что заветная дверь была стеклянной и к тому же закрытой. Однако удара я уже не почувствовала. Последним моим воспоминанием было ощущение холодного пола и быстро увеличивающееся ярко голубое сияние на многострадальной двери.