Много смертей Гарри Поттера

25. Годковщина

Иногда Гарри размышлял над тем, что у преподавателей магии, похоже, полностью отсутствовал здравый смысл. Во время первого года обучения он отдыхал и расслаблялся на уроках Травологии. Ритуалы посадки и пересаживания в другие горшки, подрезания и опрыскивания, все это давалось Гарри легко благодаря возне с садом дома, пускай некоторые растения здесь могли бы стать предметом ночных кошмаров тети.

Но первым заданием в новом учебном году стало пересаживание мандрагор, растений, чей крик убивал.

О, конечно, Спраут заверила их, что это юные мандрагоры, неспособные убить криком, но Гарри все равно засомневался. Одна быстрорастущая мандрагора, и здравствуй, труп.

Хуже того, Крэбб и Гойл не восприняли задание всерьез. Они пытались стащить наушники друг с друга, надеясь увидеть, как другой упадет, оглушенный. На подобных, совместных с другими Домами уроках, они обычно вели себя приличнее благодаря пригляду со стороны Малфоя, но тот сейчас находился в противоположной части теплицы, работая в паре с Панси Паркинсон. Спраут тоже находилась далеко и не обращала внимания на поведение Крэбба и Гойла.

Неужели учителя никогда не сталкивались с двенадцатилетними пацанами? Мозги там отсутствовали, равно как и забота о безопасности.

Гарри практически видел, что будет дальше: они споткнутся, выдергивая мандрагоры наружу, а затем столкнутся с самим Поттером, сбив с него наушники. Три трупа, и Гарри придется заново пережить целое лето, не имея ни малейшей возможности тренироваться.

Собственно, они даже не надели пока наушники, и Гарри сразу представил себе ужасную смерть для всех.

— Как считаешь, сколько времени потребуется мадам Помфри, чтобы заново вырастить почку? — внезапно спросил он Крэбба.

— Чего? — спросил тот в ответ.

— Сколько времени потребуется на такую операцию?

Крэбб непонимающе покачал головой.

— Ничего, я помогу тебе разобраться, — огрызнулся Гарри, наполовину вытащив палочку из мантии.

Мгновение спустя Крэбб побледнел и прошептал что-то Гойлу. После этого оба они успокоились.

Вскоре Спраут заставила их нацепить наушники, и Гарри смог заняться своим смертельным растением в благословенной тишине.

Мандрагора отбивалась и извивалась и всячески сопротивлялась пересадке в другой горшок. Гарри отлично ее понимал. Вся его жизнь была подобна этой мандрагоре.

По крайней мере, на уроках у Макгонагалл оказалось безопаснее, а во время повтора прошлого семестра он от скуки практиковался в превращении жуков в пуговицы. Теперь Гарри развлекал себя попытками создания филигранно разукрашенных пуговиц.

У Крэбба и Гойла вообще ничего не получалось, а Малфой, кажется, завидовал тому, насколько быстро все выходило у Гарри. Если бы они упражнялись в подобном пять лишних месяцев, то тоже бы справились на отлично. Гарри же вынужденно практиковался с опережением материала, чтобы просто не сойти с ума.

Он заметил, как Макгонагалл наблюдала за ним так, словно пыталась понять, что происходит. Гарри становилось не по себе от того, что в последнее время Макгонагалл все чаще и чаще наблюдала за ним.

Несмотря на события прошлого года, он коснулся ее руки, когда возвращал свою работу. Отсутствие реакции не удивляло, но и априори считать всех безобидными тоже не выходило. Волдеморт легко мог обнаружиться в другом ученике.

Гарри осторожно заглянул в душевую; про него и без того ходило достаточно слухов, не хватало только породить парочку еще более гадких. Малфой, скорее всего, обожал распространять о нем слухи, и затем пришлось бы преподавать ему урок, чего Гарри совершенно не хотелось.

Малфой побежал бы к папочке, очень важному чиновнику, как уверял он всех во время разговоров в гостиной, и неизбежно начались бы проблемы.

Мысль об исключении выглядела заманчиво, но тогда палочку Гарри сломали бы, и он остался бы беззащитен. Если он хотел уцелеть, не утратив рассудка, то ему требовалась учёба в Хогвартсе.

Пообедать вместе с Невиллом и Гермионой, конечно, не вышло, но затем они встретились во внутреннем дворе.

Один из первокурсников со вчерашней церемонии распределения держал в руках нечто, похожее на фотоаппарат. Этот первокурсник еще и направился к нему, что сразу встревожило Гарри.

— Я… меня зовут Колин Криви… дом Слизерина, — сказал паренек. Указал жестом на фотоаппарат. — Услышав, что ты оказался на Слизерине, решил, что здесь не так плохо, как все уверяли. Я все знаю о том, как ты спас всех от Сам-Знаешь-Кого и как заполучил шрам.

Гарри прикрыл глаза.

— Шляпа хотела отправить тебя в другой дом?

Вид Колина прямо-таки кричал, что он магглорожденный. Если он распределился в Слизерин лишь из-за присутствия здесь Гарри… вся эта история не могла закончиться ничем хорошим.

Разумнее всего было бы проигнорировать сложившуюся ситуацию в целом. Между Гарри и остальными слизеринцами сложилось шаткое равновесие. Пускай ученики пятого курса и старше, без сомнений, могли избить его, но оставалось неясным, сколько ущерба причинил бы им Гарри в процессе.

Шаткое равновесие резко осложнилось бы, возьмись он спасать Колина от травли. Гарри усомнился, по плечу ли ему подобная задача. Взявшись за спасение, он рисковал возобновлением неофициальной войны, состоявшейся в прошлом году.

Колин кивнул.

— Шляпа хотела отправить меня в Гриффиндор, но я вынудил ее выбрать Слизерин.

Гарри нахмурился, посылая мысленные проклятия в адрес Распределяющей шляпы. Она послушалась Колина, но не самого Гарри, когда тот умолял ее не распределять его в Слизерин?

Паренек, несомненно, не отличался от других гриффиндорцев, в своей глупости и готовности тут же ринуться в бой.

— Можно мне тебя сфотографировать? — спросил Криви, вскидывая фотоаппарат.

— На кого ты работаешь? — спросил Гарри в ответ.

Спрашивать он не собирался, Колин выглядел слишком неуверенным в себе, чтобы работать на Пожирателей Смерти. Тем не менее, слова прозвучали.

— Что?

Гарри вздохнул.

— Пожирателям Смерти понравилась бы моя фотография. Они, как и прочие волшебники, мечтающие о награде в десять тысяч галлеонов, хотят убить меня. Фотография изрядно облегчила бы им поиски.

— Но… но они же могут разглядеть твой шрам, — отозвался Криви.

— Нет, если надеть шляпу, — сухо пояснил Гарри.

Он видел, что вокруг собралось много пятикурсников. Они прислушивались, старательно изображая при этом, что просто стоят в сторонке.

— Я никому никогда ее не отдам, — искренне пообещал Криви.

— Да тебя и спрашивать никто не будет, — ответил Гарри. — Просто в один прекрасный день фотография исчезнет из твоего сундука, а на следующий день похититель пошлет ее письмом отцу, Пожирателю Смерти.

Мысль о том, что нельзя доверять соседям по комнате, шокировала Криви. Не став более циничным, Колин не выжил бы в школе. Не просто так в Слизерине было мало магглорожденных.

Трое, о которых знал Гарри, были самыми крепкими, жестокими и опасными учениками Дома, и каждый из них прошел через ужасную годковщину(1), пока не доказал, что способен дать отпор. Вместо Пьюси Гарри собирался обратиться именно к ним, но затем осознал, что они откажутся. У каждого из них имелось собственное перемирие с Домом, и союз с Гарри разрушил бы его.

С сумевшим выжить Криви пришлось бы считаться, и Гарри определенно не помешал бы союзник внутри Слизерина. Гарри не знал, стоило ли оно усилий, но прикладывание этих самых усилий определенно не причинило бы вреда. В отличие от прочих, союз с Гарри не навредил бы Криви, так как ему и без того предстоял ад, просто за то, что он грязнокровка.

— Знаешь, что, — сказал Гарри, — поговорим об этом позже. Если кто-то будет доставать тебя, то приходи и расскажи мне о том.

Лицо Колина просияло, и Гарри немедленно пожалел о своем предложении. Кажется, Криви физически был не в состоянии скрывать эмоции, все ощущения немедленно проявлялись на его лице.

У Гарри появилось смутное ощущение, что Криви проживет меньше, чем он сам.

К ним направлялся новый профессор, с которым Гарри еще не встречался лично. То, как на профессора смотрела Гермиона, вызывало у Гарри легкое беспокойство и мысли, не успел ли тот уже поколдовать над ней.

Профессор протянул ему руку, и Гарри радостно пожал ее, так как счел, что новый преподаватель больше других подходил на кандидатуру Пожирателя Смерти, а то и самого Волдеморта в этом учебном году. Ожоги не появились, так что, по крайней мере, в нем не притаился Волдеморт, в каких-нибудь неназываемых вслух частях тела.

— Гарри Поттер! Я надеялся встретиться, когда подписывал свою новую автобиографию, «Магический Я», но так и не заметил вас.

Гарри убрал руку.

— Наверное, я приходил туда в другой день, профессор…

— Локхарт… Гилдерой Локхарт. Преподаю ЗОТИ в этом году, — и Локхарт повернулся к Криви. — Уверен, мистер Поттер не откажется сфотографироваться со мной.

Гарри быстро отступил в сторону.

— Нет необходимости. Только что рассказывал Колину, как хотели бы заполучить мою фотографию Пожиратели Смерти.

Гилдерой замер, улыбка застыла на лице.

— Насколько мне известно, любой, пытающийся меня сфотографировать, помогает врагам. Уверен, что вы здесь не за этим.

Гарри пристально посмотрел на Гилдероя.

В отличие от Малфоя, Локхарт не побледнел. Просто улыбка стала еще более деревянной.

— Тем не менее, — продолжил Гарри, — Криви умирает от желания испытать фотоаппарат. И кто подойдет лучше для первой фотографии, нежели знаменитость?

Пока Колин фотографировал, Гарри стоял у него за спиной. Теперь рядом с Локхартом придется быть предельно осмотрительным, ведь Гарри, в сущности, практически прямым текстом сообщил, что подозревает его.

— Если твой фотоаппарат пропадет, сразу зови меня, — прошептал Гарри Колину, когда Локхарт отошел.

Вид у Колина стал испуганным, и Гарри решил, что это хорошо.

Страх, вот чему в первую очередь следовало научиться каждому слизеринцу. Страх помогал выжить и подпитывал амбиции. Других пугал страх неудачи, безвестности, посредственности. Страхи Гарри просто гнездились немного глубже.

— Пора на урок, Гарри, — сказал Локхарт, уже не таким дружелюбным тоном.

Гарри кивнул и направился в класс ЗОТИ.

Первый урок оказался полностью бесполезным, посвященным вопросам автобиографии Гилдероя. Гарри, конечно же, прочел книгу, пытаясь понять, насколько умел Локхарт на самом деле.

Если верить написанному, то перед ним стоял второй Дамблдор. Но все же Гарри почему-то сомневался в этом. Локхарт выглядел чересчур уж приглаженным и лощеным. Только тренируясь непрерывно, он стал бы так хорош в магии к своему возрасту. Ни на что другое у него не осталось бы времени, особенно на писательство или изучение того, как убеждать людей в том, что выгодно Гилдерою.

В то же время, Гарри не мог позволить себе роскоши считать написанное Локхартом ложью. Если Гилдерой и правда был так опасен, как заявлял, то предстоящий учебный год определенно затянулся бы.

Пусть Гарри и читал книгу, но не имел ни малейшего представления, какой цвет любит Локхарт, когда у него день рождения или что он там считал идеальным подарком. Все это было крайне несущественно в сравнении с умением сражаться и готовностью убивать.