Орден Скорпионов

43

Мы выходим из ворот «Лисьего логова», задумчивые и молчаливые. После того, что мы увидели внутри, снаружи все кажется другим, но к лучшему это или к худшему – вопрос спорный.

С одной стороны, я чувствую более крепкую связь со «скорпионами» и ощущаю себя в большей безопасности, что хорошо. Но с другой стороны, «лисы» теперь автоматически вызывают у меня желание что-нибудь проткнуть. А еще велика вероятность, что завтра мы попадем в какую-нибудь засаду – или, может быть, сегодня, я уже запуталась.

Но вместо того чтобы идти по тому же пути, которым мы шли сюда, Скорпиус поворачивает в противоположном направлении.

Наконец-то мы достаточно удаляемся от «логова». Я следую за Скорпиусом, сосредоточенно всматриваясь в окружающее пространство в поисках чего-нибудь необычного. Разговоры о ловушках и резне беспокоят меня и заставляют напрячься, но улицы и тротуары все так же тихи и спокойны, как и раньше.

Небо над нами похоже на синяк – оно светлеет, превращаясь из темно-сине-черного в темно-фиолетовое. Звезды меркнут, подчиняясь воле наступающего дня, и я чувствую вкус приближающегося рассвета в утреннем воздухе.

Пока мы идем, я легонько прикасаюсь к кинжалам, спрятанным на бедрах, – ощущение стали и близости оружия меня успокаивает. Доспехи и целый арсенал оружия никак не сказываются на мне – носить их все еще довольно легко.

Может, у Черепа есть тура, помогающая ему создавать подобное совершенство?

Трудно представить, что в эти шедевры, коими и являются оружие и доспехи «скорпионов», Череп вложил лишь свое мастерство и любовь.

– Ну, это было занимательно, – выдает наконец Кость.

Мы переходим очередную улицу и сворачиваем налево.

Я тихонько смеюсь над этим благодушным описанием.

– Почему мы не могли пройти в «логово» тенями? – спрашиваю я, а мы уходим все дальше от Ордена Лисиц и от дороги, которой мы к ним попали. – Уверена, Киффин не возражала бы, если бы вы оказались сразу в ее комнате утех, – подтруниваю я над «скорпионами», и Череп фыркает.

– Может, мне взять тебя на руки, Звереныш? – поддразнивает Кость, вздергивая брови.

– О, ты ко мне не прикоснешься, пока не искупаешься хотя бы дюжину раз, – отвечаю я, и Кость от возмущения открывает рот.

– Не ревнуй, Звереныш, клянусь, в этом нет необходимости.

– Я и не ревную, но лишь королям известно, с кем она трахалась на том диване и сколько… их подарочков, – я указываю на него и кривлюсь от отвращения, – сейчас на тебе. На самом деле всю нашу одежду и нас самих нужно отмыть, прежде чем садиться на что-либо или к чему-то прикасаться. Я, конечно, целиком за удовольствие и сексуальную свободу, но я не хочу, чтобы на мне были следы чужих похождений, а особенно тех, в которых участвовала Киффин.

Она с удовольствием рассказала мне о ее с Костью утехах, и, хотя это меня не взволновало, я не удивлюсь, если она попытается сделать что-то подобное снова, но уже без меня.

«Скорпионы» смеются и качают головами, как будто я чересчур драматизирую, но мои опасения обоснованны. Мне придется добавить к своему оружию еще и щелок – на всякий случай.

– Наш договор с «лисицами» не позволяет нам ходить в тенях в пределах определенного расстояния от их «логова» и прочих убежищ. А взамен мы получаем беспрепятственный доступ к ним. А еще мы знаем их кодовые слова и пароли, которые могут использовать наши информаторы, – объясняет Скорпиус.

– И что они получают взамен? – спрашиваю я, замечая, что от этой их сделки «скорпионы» получают больше выгоды.

Может, Киффин мне и не слишком нравится, но она достаточно умна, чтобы получить от соглашения что-то существенное. И если Скорпиус скажет, что «лисицам» достается Кость, я им лица разобью.

– Они могут нас позвать, и мы поможем им на сложной охоте. Абсолютно бесплатно, – говорит Череп, и я смотрю на него. Это меня впечатлило.

– А с другими Орденами вы тоже тесно сотрудничаете?

– Мы иногда обмениваемся информацией с Орденом Воронов, но этим дело и ограничивается. С другими Орденами мы не встречаемся, если только это не тайное совещание или Торги в одном из Приютов, – рассказывает Скорпиус.

– Один из Приютов… а что, есть еще? – Я потрясенно замираю прямо посреди улицы. – Они тоже вам принадлежат? – В моем голосе звучит обида, и внезапно я чувствую себя очень глупо – могла бы догадаться или хотя бы спросить об этом раньше.

– Нет, нет, – спешит заверить Скорпиус. – Существует лишь еще один Приют, его основал Орден Оленей. Приюты и практика воспитания рабов клинков начали исчезать после переворота в Ордене Волков. С тех пор Ордена нашли другие способы вербовки новых членов.

– А мы стали участвовать в этом после смерти Дорсина, потому что так у нас была возможность получать информацию и вербовать потенциальных информаторов. К тому же после охоты на бывшего хозяина Приюта мы сочли разумным присматривать за тем, что там происходит.

Я мысленно возвращаюсь к той ночи, к тому, как они проникли в кабинет Дорсина. Они не издали ни единого звука, даже воздух не шелохнулся – они никак себя не выдали. Не думаю, что тогда бы я это заметила, но Дорсин бы заметил точно.

Я помню выражение лица хозяина Приюта, когда Скорпиус провел клинком по его горлу, и осознание правильности произошедшего, переполнявшее меня при виде фейри, который только что избил меня до потери сознания – до того, что я хотела умереть, – истекающего кровью… Тогда я не могла этого оценить, но сейчас я понимаю – если это была месть, то она была прекрасна.

Что-то во мне оживает и хочет поблагодарить «скорпионов» за то, что они сделали в ту ночь, но они сделали это не для меня. Это была охота, не более. Любая благодарность, которую я могла бы почувствовать спустя столько времени, неуместна. Потому что я благодарна им не за то, что они сделали, а за то, что я выжила.

– За что же вы все-таки казнили Дорсина? – спрашиваю я. – Что вы забрали в ту ночь?

– Он украл контракт и другие документы у Эликс, – поясняет Череп, но я хмурюсь.

– У кого?

– Она – зельевар. Это фейри, чья тура позволяет варить зелья и создавать эликсиры. Они очень редки, очень сильны, и дорогу им лучше никогда не переходить. Не знаю, о чем думал Дорсин, – отвечает Кость.

– Та фейри хотела вернуть украденные вещи. Она была очень обеспокоена конкретным заветом… о деторождении, если я правильно помню. Но деталей она не раскрыла. Большинство зельеваров, которые хоть чего-то стоят, гордятся тем, что умеют хранить секреты. Они и должны всегда держать рот на замке, иначе фейри не обратятся к ним за помощью. Она хотела, чтобы мы убили Дорсина за то, что он перешел ей дорогу, и вернули все украденные документы, а еще разобрались с учеником, который ее предал. Предателя мы нашли в поместье Дорсина после того, как вытащили документы из сейфа, – рассказывает Скорпиус.

– Это была, мягко говоря, странная охота, – замечает Череп. – Дорсин торговал плотью, а не секретами, так что то, что он связался с зельеварами, необычно.

– В конце концов, он связался не с той фейри, – говорит Кость. – Заказывала охоту она в атмосфере строжайшей тайны и секретности, но для зельеваров это обычное дело. И заплатила нам в два раза больше, чтобы охота на Дорсина была у нас в приоритете. Оставшиеся деньги мы использовали, чтобы завязать отношения с Тиллео.

– Какие там еще были документы, кроме завета о деторождении? – Меня очень заинтересовало то, почему эти бумаги так необходимо было вернуть.

Жадность Дорсина его погубила, отлично, но он должен был еще и хорошо разбираться в том, чем он занимался. Кажется, в мире нет ни следа того, что бы могло раскрыть, кто я и откуда взялась. Но Дорсин, видимо, связал все ниточки воедино, как Вилик заплетает косы, – крепко-накрепко. И что бы он ни надеялся найти в украденных документах, это было так важно, что он даже позабыл о собственной безопасности и позволил к себе подобраться.

– Нам заплатили, чтобы мы не заглядывали в бумаги, – просто отвечает Череп.

Я хмурюсь, но не могу сказать, что сейчас поступила бы иначе, будь я на их месте. Некоторые вещи просто не стоят того, чтобы с ними связываться; Дорсин, безусловно, усвоил этот урок на собственном опыте.

– Наш Приют… – начинает Скорпиус.

– Наш? – переспрашиваю я.

Это заявление немного удивляет меня и даже возмущает.

– Да, наш, – повторяет Скорпиус, четко выговаривая каждое слово. – Теперь ты «скорпион», Тельсон. Это значит, что все, что есть у нас, теперь и твое тоже.

Каким бы глубоким и невероятным ни было подобное заявление, все тепло, которое оно могло бы вызвать в моей душе, заглушают ужас и боль, клубящиеся во мне, словно густые пары дыма.

С тех пор как я покинула Приют, я поняла, что жизнь в королевствах и существование большинства фейри – это какой-то долбаный цикл, в котором сильные и могущественные охотятся на слабых и несчастных. В каком-то смысле я смирилась с тем, что не могу с этим ничего поделать.

Я – песчинка, которой не устоять против волны. И всю жизнь, сколько я себя помню, на меня обрушивались удары этих самых волн. И все, чего я сейчас хочу, – это высохнуть, оправиться и сделать так, чтобы меня больше никогда не затянуло в эту морскую пучину.

Употребление Скорпиусом слова «наш» – это как удар ногой в живот, независимо от того, какие чувства он вкладывал в это слово. Возможно, мне не удастся одолеть сильных мира сего, но все равно – я не хочу иметь ничего общего с тем, что со мной делали в Приюте. Я не хочу быть частью такого «нашего».

– Эй, – успокаивает меня Кость, гладя меня по щекам и отвлекая. – Я вижу, как этот потрясающий, безжалостно острый ум сейчас мечется и бьется, но сейчас тебе нужно быть здесь, с нами. – Он наклоняется и заглядывает мне в глаза.

Скорпиус и Череп придвигаются ближе ко мне, обнимают меня так, как именно сейчас мне это необходимо.

Клубящийся чернотой взгляд Кости затягивает меня, заземляет, но как же мне хочется пролезть сквозь эти чары и заглянуть в лесные глаза Риалла!

– Я не могу, – начинаю я. – Не могу.

– Тебе и не нужно, Лунный Лучик, – заверяет Череп, еще сильнее прижимаясь к моему боку. – Если ты хочешь сжечь Приют дотла, так сожги его.

– Поохотимся на учителей и привяжем Тиллео в тренировочной яме. Позовем лекарей, и ты сможешь вытряхивать из него внутренности каждый день, пока от него ничего не останется, – добавляет Кость.

– Ты можешь купаться в крови и слезах всех, кто причинял тебе боль, включая нас, стоит только слово сказать, – клянется Скорпиус, и его пальцы нежно касаются моей щеки.

Это прикосновение кажется таким успокаивающим, что я не могу не прижаться к нему в ответ.

– Мы еще ничего не делали с Приютом, потому что ждали тебя, – мягко говорит он. – Набери побольше яда, скорпион, и мы поможем тебе нанести удар по всем, кто когда-либо причинил тебе боль.

Я закрываю глаза, и их пылкие обещания омывают меня, как теплая вода. Их обожание и преданность окутывают мою душу, и у меня нет слов, чтобы описать, что напевает мое сердце. У меня в руках больше, чем я когда-либо осмеливалась попросить, и впервые в жизни я чувствую, что все это… правильно.