Орден Скорпионов

17

– Гартокс? – Я решаю прервать молчание, чтобы выиграть еще пару секунд на продумывание плана «Б».

Его зеленые глаза загораются интересом, но он не отвечает. Я задумываюсь, почему никто не выбил дверь в его покои до меня, чтобы узнать, почему тут кто-то вопит. Но здесь все – члены Орденов. Возможно, леденящий кровь страх – это как раз то, что им нужно, чтобы сладко спать всю ночь. Полагаю, это значит, что я осталась с монстром наедине. Никто не придет ко мне на помощь, если дела пойдут плохо, – как бы я ни умоляла.

В голове всплывают образы трех мужчин под чарами скелетов, но я стараюсь отключить эмоции, чтобы подготовиться к тому, что сейчас начнется.

– Хорошо, мне и этого достаточно, – бормочу я и решаю, что хватит тянуть время: быстро, как змея выпускает клыки, я делаю шаг в сторону.

Гартокс напрягается, готовясь к атаке, а потом в шоке вертит головой – у него на глазах я ушла в тень и исчезла. Мгновение спустя я появляюсь в темной нише справа от «медведя» и бросаюсь на него прежде, чем он успевает меня заметить. Волшебный свет вспыхивает на металле клинков, я вколачиваю кинжалы в его обнаженную грудь и режу от плеча до ребер. Затем так же стремительно, как и появилась, я вновь отступаю в тень и перемещаюсь в темноту за спиной «медведя». На этот раз он тянется ко мне, но я исчезаю прежде, чем он успевает полностью развернуться.

Раны, что я оставляю у него на спине и груди, глубоки, но не настолько, чтобы поставить этого гиганта на колени. Они ослабят его, а это уже полдела.

Я бью его снова, и мужчина воет. В его вопле больше ярости, чем боли, и я снова исчезаю в тот момент, когда он только поворачивается ко мне лицом.

– Стой на месте, жалкая сучка! – рычит он, его мышцы напряжены, он бешено крутится на месте, пытаясь отыскать меня.

В ответ я выхожу на свет в другом конце комнаты и бросаю в него два кинжала: один вонзается в основание его шеи слева, другой уходит по самую рукоять в плоть под ключицей. Я исчезаю прежде, чем его бешеные глаза успевают проследить за мной. И тогда он делает то, что, как я надеялась, он не сделает, пока я не нанесу еще несколько ударов.

Он отходит как можно дальше от тени и произносит заклинание, от которого в комнате становится светло. Свет не изгоняет все тени из комнаты, но делает мою задачу заметно сложнее.

– Значит, Тиллео скрыл от нас, что владеет высокородной сукой, – рычит Гартокс, вырывая кинжалы из кожи и мышц так легко, будто это лишь занозы. – Надо было догадаться, когда «скорпионы» говорили, чтобы я даже не смел смотреть на тебя.

Кровь бьет фонтаном из раны на его горле, но и это не дает мне надеяться на то, что из-за нее он сдохнет или заткнется на хрен.

– Неужели высокородная щель слаще на вкус, только потому что у тебя меж бедер течет кровь богачей? – Гартокс вновь тянется, чтобы погладить свой член, а его взгляд мечется по оставшимся в комнате теням. – Вот что так нравится Ордену Скорпионов в тебе? Почему твоя мамаша продала тебя? Твоя высокородная пизда слишком отвлекала твоего папу?

Он смеется, но я игнорирую его насмешки и раздумываю, куда ударить теперь.

– Ты думала, что сможешь спасти своих подружек? – усмехается он. – В конечном итоге, именно храбрецы кричат потом громче всех.

Пока он веселится, я выхожу из левого угла позади него, гнев сочится из каждой поры. Но прежде чем я успеваю поднять кинжалы и броситься на него, раздается треск, а затем меня пронзает боль.

Спотыкаясь, я отступаю в каменное углубление за спиной, а затем смотрю вниз и вижу, что оба кинжала глубоко вонзились мне в плечо. Правая рука тут же немеет, и клинок, что я держала наготове, падает на пол.

Дерьмо!

Усилием воли я прогоняю тревогу, звучащую в моем сознании, и заставляю себя перестать чувствовать боль. Тени утягивают меня обратно в свои прохладные, безопасные объятия за миллисекунду до того, как две огромные руки готовы обвиться вокруг меня.

Гартокс вопит от разочарования, а затем принимается бегать от одной тени к другой, ожидая, что я вот-вот выйду из одной из них.

Вариантов у меня немного. Есть кусочек темноты возле большого шкафа, который Гартокс еще не заметил, или я могу спрятаться под кроватью; в любом случае мне конец.

– Если ты побежишь, маленькая шлюшка, я тебя поймаю, – рычит он, когда в комнате снова становится тихо. Я слишком долго прячусь. – Тиллео тебе сейчас не поможет, тупая ты сука. Как только ты вмешалась в мои дела, ты стала моей. Если мне придется платить за твою пизду на Торгах, чтобы завладеть ею, я сделаю это. Я разорву тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не сможешь больше кричать. Потом я найду тебе лекаря и сделаю это снова и буду продолжать – снова и снова, и снова. Ты пожалеешь, что не оставила своих подружек умирать. – Гартокс орет, его угрозы отскакивают от каменных стен, и от них не скрыться.

Я наблюдаю за ним из безопасного места – из серой тени, она одновременно и принадлежит этому миру, и нет.

По спине пробегает холодок. Я отказываюсь выйти на свет и стать легкой мишенью для «медведя», и это злит его еще больше. Теплая жидкость течет по груди, туника впитывает кровь под нагрудной пластиной и липнет к телу.

Гартокс хватает кресло и швыряет его через всю комнату с безумным воем. И как раз в тот момент, когда оно разлетается о стену, я вижу выход.

Я прыгаю от одной тени к другой, приседаю в новом кусочке темноты под сломанным креслом. Гартокс же принимается рвать балдахин с кровати. В этот момент он поворачивается ко мне спиной, и я прыгаю на него. Кинжал зажат в здоровой руке, я вонзаю лезвие в спину чудовища. Я с силой бью по рукоятке, и кинжал застревает в чужой плоти. В панике я обхватываю его тело коленями и пытаюсь вытащить один из немногих оставшихся у меня ножей.

Но прежде чем я успеваю остановить его, Гартокс отрывает меня от своей спины и прижимает к стене. Воздух покидает мои легкие так же быстро, как рассыпается на части мой план. Я пытаюсь вырваться из захвата, но Гартокс вдавливает большой палец в рукоятки кинжалов, все еще торчащих из моего плеча, и сально улыбается. Я оставила ножи в покое, боясь потери крови и боли, но теперь жалею об этом своем решении – маленькие зазубренные лезвия входят глубже в мое тело. Я сдерживаю всхлипы, до меня доносится мрачный смех Гартокса. Он лишь сильнее вжимает меня в стену, пресекая все мои попытки вырваться из его крепкой хватки.

Я гоню от себя ужас и боль, накатывающие волнами, насыщенный запах крови затмевает все кругом. Мои инстинкты кричат, чтобы я убиралась как можно дальше от этого зверя, но он так силен, что я не могу вырваться из его рук.

Он вжимается в меня, кровь, льющаяся из его ран, пропитывает мою броню. Вдруг я чувствую знакомое покалывание в деснах: поднимаю здоровую руку и тычу пальцем в глазницу Гартокса. Я давлю изо всех сил и надеюсь, что болевой шок хоть немного ослабит его хватку.

Но Гартокс продолжает смеяться, хотя я чувствую, как его глазное яблоко начинает поддаваться под моим пальцем. Я нажимаю сильнее, пытаясь выдавить его глаз, но этот ублюдок только прижимается своим отвратительным членом ко мне, как будто для ничего больше не имеет значения – только ужасное обещание того, что он сделает со мной после. У меня удлиняются клыки – мой страх слишком силен, чтобы тело готово было и дальше скрывать от мира мои секреты. И прежде чем я успеваю задуматься, я наклоняюсь и вонзаю свои острые, как бритва, клыки, в шею ублюдка, разрываю рану, оставленную теми самыми кинжалами, что теперь впиваются мне в плечо. Я рву его плоть зубами, стараясь нанести как можно больше повреждений, и одновременно тянусь к длинному кинжалу, торчащему у Гартокса из спины.

Гартокс ревет от боли и шока, но это лишь подстегивает меня. Он тянется к моим длинным косам, наматывает их на руку и с силой дергает, отрывая меня от своего горла. Я непроизвольно проглатываю всю кровь, что натекла мне в рот.

– Да кто ты, на хрен, такая? – хнычет Гартокс, а я могу лишь морщиться от шока и отвращения – он оказался очень хорош на вкус.

Не в силах сдержаться, я вновь впиваюсь в его горло и пью кровь монстра. Меня мучает вопрос: «А какого хрена я вообще сейчас делаю?» – но одновременно с этим я чувствую растущую потребность сделать еще глоток. Я знала о своих клыках с тех самых пор, как учителя пытались заморить меня голодом. Но у меня ни разу не возникало желания пить кровь другого фейри. Я всегда думала, что клыки – это моя реакция на голод или слишком сильные эмоции. Но теперь мне сложно отрицать, что со мной что-то не так: кровь Гартокса что-то делает со мной, и я это чувствую.

В конце концов, я сделала все возможное, чтобы скрыть эту часть себя. Я быстро поняла, что бывает с теми, кто слишком выделяется и показывает, как сильно отличается от других рабов клинка. Но если мои секреты могут спасти мне жизнь, я использую любое оружие, которое есть в моем таинственном арсенале.

Я сильнее сжимаю зубы и жадно втягиваю кровь. Она течет мне в рот, как успокаивающий бальзам, проходит по мне, исцеляя, придает сил. Ощущения меня ошеломляют, я буквально теряюсь в них…

А затем меня пронзает боль: это Гартокс, отчаявшийся вырвать мне волосы и оторвать от себя, принялся меня бить. Ребра ломаются от первого же удара, я задыхаюсь от пульсирующей, острой боли. Он бьет меня снова, и как раз в этот момент я нащупываю клинок, застрявший в его спине. Гартокс колотит меня по голове и животу, но его кровь во мне нивелирует ущерб. Я же хватаюсь за рукоятку кинжала и тяну изо всех сил, шипя от боли, причиняемой извне и изнутри – чужая кровь восстанавливает мои ткани слишком быстро.

Я только начинаю вытаскивать кинжал из его тела, когда что-то вонзается мне в грудь. Сначала я не обращаю на это внимания – все мое внимание сосредоточено на том, чтобы вытащить оружие из спины «медведя», взять его поудобнее и вонзить этому уроду в горло. Но затем я все же замечаю, что Гартокс задыхается и прижимается ко мне. Его взгляд скользит по моей щеке, его хватка слабеет, а потом исчезает вовсе.

Я отступаю от него, готовясь к новой атаке, но все, что я вижу – это удивленное лицо «медведя». Он, спотыкаясь, отступает от меня, и кончик острого меча вырывается из моей груди. Я смотрю на Гартокса – сверкающий металл торчит из того места, где находится сердце. «Медведь» в шоке тянется к заостренному наконечнику, торчащему из его груди, как будто не может сообразить, как тот там оказался.

Мое сердце колотится, словно стучится в дверь, ведущую к спасению, умоляя впустить его, но та не открывается. Я с облегчением поднимаю голову, надеясь увидеть того, кто только что зарезал ублюдка. Но вокруг нет никого, кто хотел бы похвалиться этим подвигом, и я испытываю смятение.

Кровь течет из пасти зверя, он пошатывается, но еще держится на ногах. Я сползаю по стене, мое тело и лицо пульсируют от боли – украденная кровь чудовища продолжает пытаться вытолкнуть ее из моего организма.

Гартокс наконец падает на колени, и тут я замечаю позади него худую девушку с ярко-рыжими волосами, спутавшимися вокруг плеч. Она смотрит на меня, ее окровавленные руки безвольно повисли по бокам. Затем она моргает и наклоняется вперед – ее тело окончательно сдается, утягивая за собой и душу. Я хочу подхватить ее, чтобы она не упала рядом с ублюдком, который сотворил это с ней, но из-за ран я слишком медлительна.