Орден Скорпионов

* * *

Тяжело дыша, я ускользаю от очередного жестокого удара смертоносного длинного меча Таура. Горячий песок оседает на моих ступнях при каждом тяжелом шаге, но я игнорирую жгучую боль и концентрируюсь на ублюдке передо мной.

Тауру в два раза проще дотянуться до соперника, чем мне – с его-то ростом, но учителя пошли еще дальше и вручили ему самое длинное оружие, с которым мы тренируемся. Длиннее только копье. Ох, я бы сейчас все отдала за копье. Колокол звенел несколько часов назад – значит, двое уже погибли, и нам разрешено только калечить, но не убивать. Но Таур, похоже, этого не понял.

Он вновь замахивается, и я отпрыгиваю в сторону – в этот раз меч едва меня не задел. Я вижу, что этот бегемот устал, но я не могу не признать – план вымотать его занял гораздо больше времени, чем я думала. Мои мышцы вопят от боли, требуя передышки, но Таур продолжает наступать. Я изучаю его лицо, пытаясь понять, каким будет его следующий шаг, когда мы снова начнем кружить вокруг. Мой взгляд мечется между яйцеподобными шишками, которые растут теперь у него на голове, словно рога. Я очень надеялась, что один из моих ударов луком по его черепушке вырубит его, но он оказался живучим сукиным сыном. Похоже, не я одна сдерживалась на тренировках.

– Можешь бегать от меня сколько угодно, я все равно разрежу тебя пополам, – рычит Таур, но оба не спешим, пытаясь анализировать и решить, как лучше действовать дальше.

– Победители не говорят о том, как они собираются тебя убить, Таур. Они просто убивают. Угрозы – для слабаков, – отвечаю я.

Челюсти Таура раздраженно сжимаются, и в груди теплеет от удовлетворения.

Не знаю, что я такого сделала этому здоровяку, чтобы заслужить его неустанные попытки отделить мою голову от остальной части меня, но с этим пора кончать. Здесь жарко, как в жерле вулкана, и этот изнуряющий жар истощает мои силы. Пылающий песок работает рука об руку с солнцем и гребаными учителями, желая поставить меня на колени. Упрямство и воля – вот единственное, благодаря чему я еще держусь, но этого более чем достаточно. И Приют в этом скоро убедится.

Таур бросается на меня, словно бык, я бью луком по его левому бедру, уворачиваюсь от удара и мгновенно ухожу с траектории крученого замаха, который, как я чувствую, Таур задумал. Я работаю над бедром Таура уже сорок минут и знаю, что мне осталась всего пара ударов, чтобы превратить его ногу в бесполезный придаток, слишком разбитый, чтобы выдержать его вес. Больше всего я беспокоюсь, что один из ударов сломает древко моего чертова лука, и тогда мне нечем будет защищаться. И тогда останется использовать лишь смекалку и кулаки.

Таур пытается зацепить меня, спотыкается и открывается, и я этим пользуюсь: бью по руке, держащей меч. Я не ожидаю многого от своей атаки, поэтому, когда меч внезапно вылетает из его ладони, я потрясена. Мне требуется время, чтобы осознать, что только что произошло, но я скольжу по песку и хватаю оружие еще до того, как оно успевает упасть на землю.

Я обхватываю ладонью рукоятку длинного клинка, и меня охватывает восторг. Он тяжелый, но мое тело точно знает, что делать. Мышечная память срабатывает и помогает мне перенаправить клинок. Я делаю плавный замах и устремляюсь к Тауру. Я двигаюсь быстро – гораздо быстрее с этим тяжелым мечом, чем думал Таур. В его глазах шок и страх, лезвие клинка скользит, желая вонзиться в его руку.

Я знаю, что если я убью его, учителя не дадут мне уйти – и плевать, что мою смерть они бы приветствовали, будь клинок в руках Таура, так что мне все равно. Я просто собираюсь причинить этому уроду боль за то, что он пытался выслужиться перед учителями и убить меня. Посмотрим, как ему понравится переживать исцеление почти отрубленной конечности.

Из ниоткуда возникает кнут и бьет меня по руке. Его плетеный кончик с такой силой впивается в мое запястье, что пальцы тут же немеют, а меч вылетает из ладони. Лезвие, вращаясь, пролетает мимо Таура, с громким лязгом бьется о стену и падает на землю.

Мы с Тауром оба вскидываем головы и смотрим на ухмыляющихся учителей. Мастер Вильде крутит кнут в руках и презрительно смотрит на меня.

– Прикасаться к оружию, которое не было вам назначено, запрещено, – усмехается он, и как бы мне ни хотелось зарычать от досады, я знаю, что это ничего не даст. Я должна победить этих ублюдков в их же игре.

Я игнорирую насмешки учителей и вместо этого бросаюсь на Таура – он все еще глядит на них так, будто они подскажут ему, что делать дальше. От удара кнута мой лук ломается пополам, но меня это не останавливает: я сжимаю оставшийся у меня кусок и бью Таура в висок изо всех сил.

Удар был такой сильный, что кожа Таура треснула, из раны брызнула кровь. Он вскрикивает и поднимает руки, чтобы защитить лицо, а я бросаю теперь уже бесполезный кусок дерева и начинаю молотить его кулаками. Учителя выкрикивают команды, чтобы помочь огромному, окровавленному рабу клинка отразить мою атаку, и во мне закипает ярость.

Гребаные трусы.

Глаза застилает красным, я наношу удар за ударом по ребрам Таура. Шум вокруг меня стихает, и я отчетливо слышу восхитительный треск костей, за которым следует скулеж боли моего противника. Это подстегивает меня, и я тянусь к руке, которой Таур пытается защититься, прокручиваю ее так, чтобы сломать или вообще выдернуть сустав из гнезда.

Таур вопит, а я краем глаза вижу, как мастер Лайра протягивает мастеру Вильде свернутую веревку. И я сразу понимаю, что они попытаются сделать – так что я быстро ищу на огромном теле Таура еще что-то, что успею сломать прежде, чем они обвяжут меня веревкой, чтобы мне было еще труднее победить в этом поединке.

Это все, что я могу сделать. Я хочу развернуться и броситься на подлых учителей за то, что они пытаются сделать, но я заглушаю это жгучее желание. Скоро они за все заплатят – в этом я уверена.

13