Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 51. Во вратах Шибальбы

1573 г. от заселения Мунгарда, Шибальба, Гундигард

Ладони рассекли холодную воду, она залилась в нос и обожгла нос. Олаф погружался всё глубже, загребая руками, но до дна не доставал. Вода была настолько прозрачной, что казалось, он парит в небе. Но Николас пропал, и только надоедливые рыбы кусали за пальцы.

Нехватка воздуха вынудила его подняться на поверхность. Нырнув снова, Олаф погрузился чуть глубже, но без результата. Ещё одна попытка. И ещё! Нет, всё тщетно. Прошло слишком много времени. Неужели Морти утонул?

Вицли-Пуцли с помощницей и до смерти напуганная Герда сгрудились у края провала. Казалось, она готова броситься следом.

По ногам скользнуло что-то холодное. Снова демоновы рыбы? Нет, как будто пальцы. Олаф так резко развернулся, что хлебнул воды и замахнулся, но его кулак успели перехватить.

– Это всего лишь я! – раздался знакомый наглый голос.

Вытерев с глаз воду, Олаф увидел перед собой хитро ухмыляющегося Морти.

– Где ты был? И зачем прыгнул? Мы чуть с ума не сошли!

– Надоело вас слушать. За четыре дня уже обсудили всё, что можно и нельзя. К тому же, что со мной станется?

Сверху раздалось злое сопение. Вицли-Пуцли снисходительно улыбался, его помощница облегчённо вздыхала, держась за грудь, а Герда смотрела на Морти так, будто хотела удушить. Это Олаф готов был сделать за неё.

– Тебя чуть мелькарис не задрал! А что, если бы тут оказалось мелко, торчали скалы или водились змеи?

– Какие же вы зануды! Судя по всему, тут очень глубоко. Возможно, на дне, и впрямь, сидит кто-то жуткий. Но я нашёл вход в пещеру, свободную от воды. Плыть до неё достаточно далеко по узкому проходу. Сможешь задержать дыхание?

– Уж постараюсь! – недовольно прошипел Олаф.

– Хорошо, тогда не будем терять времени. – Морти помахал оставшимся наверху: – Встретимся на другой стороне!

Герда покачала головой.

Морти нырнул. Олаф набрал в грудь побольше воздуха и поспешил за ним.

Лаз находился совсем близко к поверхности. Когда уровень воды падал, он наверняка оказывался незатопленным, благодаря чему искатели приключений пробирались через него посуху.

Продираться между известняковых сосулек пришлось очень долго. Голова кружилась, от нехватки воздуха становилось больно в груди и отчаянно хотелось сделать глоток. В Академии их учили надолго задерживать дыхание и глубоко нырять, но Морти это удавалось намного лучше. Как будто он ветроплав, сохраняющий для себя воздух в пузыре под рубашкой.

Демоны! Так узко! Как Морти проскальзывал между стенами, ведь в груди и плечах он шире Олафа. Словно что-то толкало его вперёд вместе с роем пузырей.

Воздуха больше не осталось. Назад точно не доплыть. Только вперёд! Самую малость!

Выскользнув из очередной теснины, Морти умчался. Наверху раздался всплеск. Олаф из последних сил рванулся следом и вынырнул на поверхность. До сухого скального пола оставалось всего ничего, но Олаф мог только глотать ртом воздух, пытаясь надышаться.

Морти выбрался на сушу и махал Олафу рукой:

– Что стряслось? Не можешь плыть?

Придя в себя, он догрёб до скалы, и Морти вытащил его на поверхность.

– Только не говори, что научился так плавать в Дорнахе, ныряя за устрицами! – проворчал Олаф, укладываясь спиной на камни.

– Ну, почти, – усмехнулся Морти и принялся изучать обстановку.

В пещере царил сумрак. Свет сочился лишь через мелкие отверстия наверху. Грот оказался внушительных размеров, а лаз на другой его стороне уходил в темноту.

Вода в озере была холодной, и Олаф успел продрогнуть. А в гроте в добавок до костей пробирала подземная стынь. Самое паршивое, что просушиться и согреться негде. Так недолог час простудиться. В Гундигарде, где жара не спадает круглый год – какая ирония!

Пошарив по неровным известняковым стенам, Морти обнаружил нишу, заполненную козьими шкурами. Шелест эхом пронёсся по сводам – Морти принялся их разворачивать.

– О, здесь есть факелы, – сказал он, обнаружив столь необходимые предметы. – А, демоны, огниво отсырело.

После долгих мытарств ему удалось высечь искру и поджечь намотанную на палку материю. Олаф поднялся и вытянул над факелом ладони, пытаясь согреться. Вода с рукавов капала на пламя, и факел шипел, как недовольный кот.

– Смотри, вон наши предшественники, – Олаф указал на белевшие у прохода кости. – А сколько их покоится на дне озера, даже подумать страшно. И правда, Преисподняя.

– Не будем тогда задерживаться. Чем быстрее мы одолеем эту дорогу, тем меньше у нас шансов стать такими, как они.

Морти взял Олафа за руку и потянул за собой в проход. Двигаясь, он быстро согрелись, хотя одежда ещё не просохла.

Впереди показалась развилка. Четыре дороги расходились в разные стороны. Видимо, о них и говорил Вицли-Пуцли.

– Ох, как здесь воняет! – Олаф натянул на лицо платок.

От гнилостного запаха горло сдавливали спазмы. Морти заглянул в один из проходов.

– Это что, гной? – удивился он, осветив галерею факелом.

Она уходила вглубь. Едва не выливаясь в главный проход, в ней стояла зловонная река чего-то вязкого, бледно-жёлтого.

– Очень похоже. Как такое может быть? Мы же не внутри чего-то живого, – морщась, заключил Олаф.

Не хватало к простуде добавить какую-нибудь заразу, искупавшись в отравленной реке.

– Может, мы обкурились дурманящего зелья?

– Ага, лежим сейчас под пальмой и видим сумасшедшие сны. Надо поскорее проснуться, – Олаф ущипнул себя за локоть, но это не помогло. – Смотри, здесь река крови безо всяких преувеличений.

Он осветил третий проход. В нём едва уловимым эхом раздавался таинственный шёпот. Звал, манил.

– Здесь пахнет парным молоком. Хотя бы не так противно, – заметил Олаф. Исходившее от реки тепло согревало и манило за собой. За плечи будто ласково обнимала мать, которой не знал. – Давай выберем этот путь. Мне кажется, он ведёт… к звёздам.

Морти подошёл к последнему четвёртому коридору.

– Вицли-Пуцли говорил, что здесь всё не такое, каким кажется на первый взгляд. Самый лёгкий путь может быть неправильным.

Олаф опустился на колени и протянул руку к убегающей в темноту млечной дороге. Ладонь обдало жаром, и он тут же её убрал. На безымянном пальце вздулся маленький волдырь. Вскинув голову, Олаф столкнулся с внимательным взглядом жёлтых глаз огромной сипухи. Она кивнула ему и растаяла в парной дымке.

– Здесь кипяток, – с досадой заключил Олаф.

– Вот нужная дорога, – объявил Морти.

Олаф подошёл к нему и заглянул вглубь прохода:

– Скорпионы?! Ты рехнулся? Почему тебя так тянет на Тихий берег?

Тот виновато пожал плечами.

– Зато не придётся больше мочиться. А если серьёзно, то надо делать то, что в здравом уме мы не сделали бы. Только так можно вырваться из порочного круга. Смотри! – Морти махнул факелом у пола, и чёрное полчище бросилось врассыпную, образовав проход.

– Твоя взяла, – сдался Олаф и поджёг ещё один факел.

Ядовитые насекомые разбегались от огня, но тут же замыкали кольцо, следуя за путешественниками по пятам. Лишь бы факелы не погасли, лишь бы ни одна тварь не осмелела настолько, чтобы ужалить.

В конце концов изнурительный путь закончился. Они вышли в огромный зал, в задней стене которого была вырезана пирамида. Возле неё стоял каменный алтарь в виде переплетённых человеческих тел, а спинку венчали три черепа: крупный с распахнутым ртом в центре и мелкие по бокам.

У трона сидели разнообразные куклы и чучела. Казалось, игрушки здесь собраны со всех стран и эпох. Связанные крестом палки, обмотанные соломой. Набитые песком тряпки. Вырезанные из камня и дерева причудливые статуэтки многоголовых и многоруких, созданий, совмещавших черты разных зверей, иногда жутко деформированные. Удивительно похожие на людей фигурки из фарфора и папье-маше, одетые в парчовые костюмы знати. Олаф видел такие только в Констани на ярмарке диковинок. Такие куклы стоили дороже алмазов.

– Кажется, мы должны угадать, кто из них живой и поклонится ему, – сказал Морти.

Он водил над куклами ладонями, как сделал бы одарённый, если бы хотел внимательно считать ауру и разобрать даже скрытые потоки. Но он ведь не Сумеречник!

Олаф стоял в стороне и задумчиво покусывал нижнюю губу.

– Что случилось? – обернулся на него Морти. – Передумал проходить испытание? Боюсь, вернуться мы не сможем.

Тот обнял себя за плечи и повернул голову, вглядываясь в неровные, будто стекающие волнами грязи стены зала:

– Не в этом дело. Просто чувствую себя слабым, смертельно уставшим и ни на что не способным. Изнеженным, капризным, недальновидным. Какой из меня лидер? Я мог командовать только солдатами и матросами, которые были вынуждены мне подчиняться из-за приказов лорда Веломри. Там, под солнцем Дольнего мира я был жив и чувствовал свою силу, а ты был слабым, умирающим и подчинялся мне. Здесь всё наоборот. Ты стал видеть и понимать то, что недоступно мне. Теперь подчиняюсь и мучаюсь от предчувствия смерти. Её смрадные, гниющие рук уже касаются моего тела.

– Олаф! – оборвал его речь Морти. – Неправда, ты не слабак и ничуть не избалован. Ты же делил с матросами все тяготы и невзгоды, никогда не отлынивал от работы, во всё вникал и во всём участвовал. Тут всё непривычно, и ошибки неизбежны, но ты справляешься куда лучше, чем любой другой на твоём месте. А слабость чувствуешь из-за того, что Вицли у тебя кое-что отнял.

– Что?

– Он вырвал из твоей груди часть силы. Твоего дара или жизненной энергии, не знаю, как это правильно называется. Когда меня ранили, я проснулся немного раньше, но не открывал глаза и подслушивал. Вицли встречался с кем-то, кто хорошо говорил на всеобщем, возможно, с нашим бездушником. Он велел Вицли отправить тебя в Шибальбу для испытания. Пробуждение, что-то в этом роде. А когда бездушник ушёл, Вицли-Пуцли что-то вырвал из моей груди точно так же, как сегодня из твоей. После этого меня одолела непереносимая слабость. Вспомни, как первые дни я едва переставлял ноги, но потом то ли привык, то ли ощущение прошло. С этим можно жить, можно победить и вернуть себе то, что у нас отняли. Только давай не раскисать!

– Как ты мог видеть это и почему не видел я? – недоумевал Олаф. – Ты же неодарённый.

– А что, если это не так? Подумай сам, каким образом я так ловко держусь на канате, как я заставил вас летать во время ночёвки на кладбище слонов, почему во время атаки мтетве рядом со мной ты почувствовал силу ветроплава. Ну же!

– Если бы ты действительно обладал ветроплавом, то я давно понял бы это. Ты же не носишь скрывающих ауру амулетов!

Морти закатал рукава и показал татуировки:

– Моя болезнь вызвана слишком сильным даром. Не слышал о такой?

Олаф недоумённо кивнул.

– Эти татуировки облегчают боль и снимают приступы, но они же скрывают ауру.

– Бред!

Морти схватил его за запястья и притянул к себе, не позволяя уйти от разговора.

– Не отвергай всё, что я говорю! Идоу же рассказывал, что нужно сделать. Сознаться. Это единственный правильный путь. Олаф, я одарённый, я ветроплав, я…