Холодные зори

— Спасибо за помощь, товарищ Матвей, — спокойно ответил на реплику Тихий. — И Алексей, как ты помнишь, призывал всех нас не торопить события.

Я говорил о классовой борьбе, которая замалчивается дипломированными учеными. Самым внимательным образом я ознакомился с материалами суда над орехово-зуевскими рабочими. Вчерашние темные, забитые крестьяне сумели учинить так называемый «мальчий бунт» — первую организованную стачку русских рабочих. И что же? Сам коронованный, беспощадный к народу суд вынужден был оправдать забастовщиков. В чем здесь секрет? Восставших орехово-зуевских рабочих поддерживали крестьяне окрестных и даже дальних сел и деревень своими бунтами против помещиков. Все это надо было срочно заминать, хотя бы с помощью суда, не обошедшегося, однако, без блестящих речей буржуазного юриста Плевако, выступившего на сей раз в защиту недавних крестьян, которые попали в прискорбное положение бесправных рабочих Никольской мануфактуры.

Было это двадцать лет назад. Но у нас, на Волжских заводах, положение ничуть не лучше. Рабочие массовых профессий имеют, как известно, самую низкую зарплату.

Бесправие, грязь, нищета, забитость, отсутствие заботы о самых насущных нуждах людей — вот положение рабочих на наших заводах. А ныне единственное крупное заведение рабочих — столовая и клуб, ремесленное училище с общепитом — закрыто: там расквартированы войска.

— Что же ты предлагаешь? — не удержался теперь и Садников.

— Я, Алеша, лишь продолжил твою мысль. Ты убедительно говорил о соотношении стратегической и тактической задач в нашей совместной организации борьбы рабочих на Волжских заводах за право свободы стачек, свободы собраний, свободы слова и печати.

— И как ты себе все это представляешь, Георгий Евлампиевич? — уже более мягко прозвучал вопрос у Садникова, который видел, что сам умница старик признал его, Садникова, приоритет в переговорах между двумя организациями и, что особенно важно, именно его постановку вопроса об отделении стратегии от чисто тактических задач рабочего движения.

— Да так же, пожалуй, в основе, как и ты, Алексей, — еще более примирительно начал Тихий, сделав паузу, которая позволила ему разгладить пятерней узловатых морщинистых пальцев свою сивую бороду, а может быть, подумать о том, что он выскажет затем. — Я хочу подчеркнуть ту мысль, что от стачки к стачке вырываем мы у капиталистов свои права! И в этой борьбе узнаем своих союзников. Это наше русское крестьянство. Но кто снабдит их хотя бы железными наконечниками на палки? Это можем сделать мы, рабочие, на наших Волжских заводах.

— В такой широкой, обобщенной перспективе, — примиренно заметил Садников, — я теоретически не против целесообразности использования крестьянства в нашей общей революционной борьбе.

— Согласен! — коротко ответил Тихий, а потом добавил: — Заключаю: нами совместно решен важный вопрос тактики подготовки вооруженной борьбы, и надо уже нынче же начинать активную агитационную работу среди рабочих тех цехов, где мы можем организовать изготовление всевозможных видов оружия.

— Ну что же, — вяловато, но все-таки явным согласием завершил Садников свою мысль по конкретному предложению Тихого. — Мы беремся размножить и распространить листовки, участвовать в экспроприации для обеспечения средств на приобретение оружия.

Надо отдать должное Садникову. Человек он был действительно смелый и разворотливый, хотя почти и не скрывал, что в революции ему особенно по сердцу были дела эффектные, где могли бы просверкать и его лихость, и его личная отвага. Особенно любил он действия, притягательные внешней красотой задуманной и проведенной при его личном участии операции.

— Вот и славно! — подытожил Тихий, доставая некогда нарисованную Филей и оттиснутую в нескольких экземплярах на листе большого формата листовку-плакат:

В левом уголке стояла печать объединенного комитета РСДРП Волжских заводов.

— Завтра к вечеру хорошо бы развесить по цехам, в городе. Желательно было бы присобачить такие плакаты над соборной кружкой[5], над охранкой, у казаков и в солдатской роте.

Садникову особенно пришлась по душе последняя, связанная с риском часть этого поручения.

А мысли о приоритете его организации в руководстве всей этой работой как-то сейчас уже и не волновали.

Руководство, как само собой разумеется, без обсуждений и препирательств осталось целиком и полностью за Тихим, руководителем комитета РСДРП (большевиков).

— Как ты, Алеша, относишься к тому, чтобы нам от лица обоих крыльев утвердить сейчас и единое руководство боевыми дружинами в лице Прохора Сочалова и его заместителя Степана Кочурина? А начштаба пусть останется унтер Матушев. Да, еще Петра Ермова надо официально назначить начальником санчасти дружины.

— Согласен!

— И последнее, — сказал Тихий, окончательно забрав в свои руки руководство объединенным согласительным совещанием, а от его имени и подготовкой вооруженного восстания, — от общего нашего согласительного заседания поручаю тебе, Прохор, как руководителю дружины, изыскать способ расставить по цехам дружинников так, чтобы с сегодняшнего дня повсюду, где есть малейшая возможность, начали изготовлять оружие. Где и какое боевое снаряжение, в каком количестве и под чью ответственность будет изготовлено, подумайте и обсудите у себя в штабе.

— Будет исполнено, — отчеканил Сочалов, хотя вряд ли еще успел придумать, как наладить работу по выполнению этого весьма деликатного в данной ситуации задания партийного комитета.

На этом важном совещании с молчаливого согласия Садникова было все-таки решено, что Первомай встретят дружно, без политических дискуссий между собой, единым фронтом выступая с лозунгами: «8-часовой рабочий день», «Свобода собраний, печати, свобода слова», «Удовлетворение требований Совета рабочих уполномоченных», «Бесплатное обучение детей без ежемесячных взносов на существующую школу с населения», «Все деньги на школу — с попечительного совета и дирекции заводов», «Дорогу рабочему самоуправлению в цехах, в клубе, в Совете потребительских обществ при любом решении вопросов улучшения быта рабочих» и другими, которые выражали не менее злободневные требования рабочих Волжских заводов.

С присущей ему резкостью выступил Садников против лозунгов «Долой самодержавие!» и «Вечная память жертвам расстрела 9 января в Питере!», заявив, что эту точку зрения поручили ему высказать и эсеры.

— Политические лозунги партии, — на этот раз сказал, как отрезал, Тихий, — не нам отменять. Ни мы, ни Садников, ни эсеры никем не уполномочены служить буфером между буржуазией, абсолютизмом и рабочим классом. Большевистская группа РСДРП выйдет под революционными знаменами и с революционными программными лозунгами.

— Мой долг — передать вам мнение двух революционных течений рабочего класса, — огрызнулся Садников, но против Тихого больше не выступал.

На этом собрание было закрыто, и все по очереди стали расходиться.

У дипломатов издавна принята формула совещания на разных уровнях с девизом: на наших встречах не должно быть ни победителей, ни побежденных.

С таким примерно чувством (и это было абсолютно для него искренне) покидал согласительное совещание Алексей Садников.

Ничего подобного не пришло на ум Тихому, потому что его голова была полна конкретных планов на сегодня и завтра по немедленной подготовке к вооруженному восстанию, как того требовал большевистский центр и его руководитель товарищ Ленин.