Холодные зори

— Осторожней! — только и нашлась Маринка, когда неожиданно увидела старого знакомого во всем его облачении. — Осторожней, — повторила она, когда ротмистр, удивленный тяжестью этой картонки, хотел поднять крышку, — там все мои драгоценности, только за тем я и кинулась в огонь. — С этими словами Маринка упала на ротмистра.

Это не было притворством. Маринке и впрямь стало дурно. Она-то знала, что будет ей, если ротмистр откроет коробку, — и вдруг так смертельно испугалась, что упала без чувств в объятия, полицейского начальника. Тому ничего не оставалось, как приказать ближестоящему полицейскому; «Держи и чтобы ни-ни — большие драгоценности! Головой отвечаешь!» — А сам занялся Маринкой.

Вскоре заработали помпы, и пожар на чердаке был потушен. Маринка очнулась от обморока, словно бы разбуженная звоном пожарного колокола. Ротмистр обрызгивал ее лицо водой, в дом вбегал взволнованный брат.

Ротмистр со вздохом явного облегчения сдал ему отошедшую от обморока Маринку, а сам поспешил к своей команде.

Маринка шепнула брату о коробке, и Григорий еще раз побеспокоил ротмистра. Жандармский офицер тут же взял коробку из рук полицейского и передал ее Григорию. Брат с этой коробкой направился в свой кабинет. Вскоре он вышел оттуда, так как пожарные не позволяли никому долго находиться в доме. Но, выходя, он незаметно от пожарных повернул ключ в двери, а затем положил его в карман.

К счастью, потолочные перекрытия не пострадали, некоторое время горели только стропила одной из секций чердака. При входе в дом царил хаос: были залиты водой и узкая лестничка, ведущая наверх, и входные сени. Сам дом от пожара не пострадал. В толпе даже поговаривали, что вряд ли его хозяину удастся добиться у страхового агентства выплаты какой-либо неустойки.

Вскоре все успокоились и пошли спать.

Григорий вышел к Маринке с ее коробкой. Она взяла ее из рук брата и почувствовала, что та пуста.

— Не волнуйся, твои драгоценности — два нагана и браунинг с патронами к ним — я спрятал в более надежном месте. А теперь я иду спать. Спокойной ночи!

На другой день неожиданно Григорий подарил Маринке дорогое бриллиантовое колье, перстень с изумрудом и гребень с полудрагоценными камнями.

— Будут подружки, — сказал Григорий, — хорошо, если бы ты достала все это из своей знаменитой шляпной коробки и продемонстрировала им. Деньги твои так хранить, пожалуй, даже надежнее, в драгоценностях, — сказал брат.

— Какие деньги, да еще мои, Гриша?

— А ты что, у Ройтмана за так работала?

— Но я отдавала все заработки тебе!

— Ну вот и разъяснилось!

— Ничего не могу понять! Откуда все это и зачем?

— Очень просто, девочка! Деньги твои я держал в банке на книжке, и мои сбережения за эти два года сюда же вкатил. Так лучше.

— И все-таки я ничего не пойму!

— Да ты же сама назвалась богачкой и бросилась спасать свои драгоценности. Теперь и держись слова своего, демонстрируй спасенный тобою клад драгоценный; а еще в коробке был вот этот любимый твой сувенир. — и брат принес из своего кабинета тяжелую мраморную доску с вмонтированной туда чернильницей с массивной медной крышкой.

— Отцово наследство, — сказал брат. — Вот и береги. Оно, помни, было в той же коробке. Но теперь будет всегда стоять на твоем ломберном столике. Красиво?

— Спасибо, Гриша, за науку, — только и сумела на все это ответить Маринка.