Дары инопланетных Богов

Все сидящие за столом переглянулись, но одёргивать самонадеянного защитника местного Домостроя, никто не захотел.

— А что? Красивые они тут, ладненькие, губы пухлые, ступни маленькие, сами подвижные и хрупкие. Наряды такие… умилительно-пёстрые, так что глаз не оторвать. На такую милашку одно удовольствие заслуженный отдых потратить…

— Имел такой опыт? — осведомился Рудольф, прищурившись на младшего коллегу, видимо, раздумывая, как ввести его в разумные рамки застольной беседы, да ещё и праздничной.

— В смысле личный? Нет. Куда ж мне с вышестоящими управленцами тягаться…

— И кто ж тут по гетерам-то ходок? — спросил Рудольф.

— Да вот Арсений Тимурович из наземного сектора, потом наш хирург, молодой коллега доктора Штерна…

— Заткнись уже, стукач! — не выдержал Антон.

— Да и вы, шеф, на подобном дорогостоящем отдыхе не экономите… — бледнея от собственной дерзости, Сурепин уставился на Рудольфа, словно бы напрашиваясь на оплеуху.

— Гетеры это из области твоих подростковых сексуальных фантазий, — добродушно ответил тот, кто и за меньшую дерзость мог отослать его на самый отдалённый объект в горах, — Здесь поблизости они точно не обитают.

— Где-то прочитал, что дружба между мужчиной и женщиной всего лишь несостоявшаяся по той или иной причине любовь, — тихо вставил Артур, желая увода темы в другое русло, но все услышали.

— Любовь? — переспросил Сурепин, от которого прежде подобной склонности к диспутам никто и не замечал, — Это что такое? Всего лишь самоограничение как личный выбор человека. Можно на многих женщин свои устремления направлять, тратить данный потенциал, тогда возникает череда временных привязанностей. А если вырыл в себе самом узкий канал и по нему направил своё либидо, не давая ему возможность разлиться беспрепятственно во все стороны, тут тебе и любовь. Но если выбранный человек не захочет в твоём, так сказать, водохранилище купаться? И чего? Так и будешь один там плескаться в дурацких миражах, а реально жить как в безводных песках…

— Разошёлся, философ из подземного колодца! — оборвал его Рудольф. — Маковка у тебя пока что не доросла до таких высот, чтобы рассуждать о небесном, пловец…

— Это секс, что ли, небесная высота? — опять ухмыльнулся Глеб.

— Ну, это у кого как. Если ты об эрекции, то выше пупка твой уд не дотянется, как ни старайся. «Либидо», — Рудольф передразнил ухмылку Глеба, — Словечки-то какие мы знаем!

— А вы сами-то… тоже знаток исторического сленга, — «уд». Вроде удочки, что ли? Для поимки рыбки? У кого длинней, у того и рыбка слаще… Уж куда он дотянется, вас я с вашим эталонным прибором не приглашу, чтобы конкурсы подобного рода устраивать! — Глеб повышал градус дерзости, не в силах сдержать раздражение.

— В смысле? — засмеялся Рудольф.

— Вы же эталон, как в целом, так и в каждой отдельной своей части…

— Так ты заслужи такое же положение, тоже будешь эталоном, — продолжал потешаться Рудольф, не видя в мальчишке равноправного собеседника и ничуть не злясь на него.

— Секс — физиологическая функция, а тут речь о любви, — встрял доктор. — Ты уж разберись в себе, Глеб, а потом и выноси мысли на всеобщее обсуждение.

Лора-Икри не отрывала своего взгляда от Антона, но были её глаза, чудесные и отстранённые от всех, похожи на глаза умело и творчески изготовленной куклы. Она была, как и обычно, что называется «вещь в себе», закрытая от отца и в своих мыслях, и в своих переживаниях. Уж как там было с Антоном, он не знал.

— Теперь ваша очередь, доктор. Подарки! — Рудольф бросил в доктора красный колпак с привешенной к нему белой синтетической бородой. Колпак угодил точно по назначению, повис на седых волосах доктора, синтетическая борода свесилась на ухо. Насупленное лицо врача и комичность ситуации вызвали бурный хохот.

— Подарки, — повторила Лора-Икри, оживляясь, — хочу подарки!

— Что припас своей дочери? — взвился Франк. — Твой ей подарок, несомненно, порадует и нас, если мы увидим её новогоднее счастье, — он решил, что папаша доченьке ничего не приготовил, и хотел выставить его в неприглядном свете хоть в этом.

— В новогоднюю ночь подарки дарит Дед Мороз. А уж что ты ей припас, я не знаю. В мешок свой загляни. Там для каждого коробка подписана. Так кажется.

— Как же ты посмел засунуть любопытный нос в мой мешок? — принимая игру, Франк с упорством не хотел его отпускать отсюда. — Я видел, как ты рылся в моём мешке, — и Франк погрозил пальцем. Он поправил навязанную ему бороду, надвинул красную шапку, входя в роль Деда Мороза, поворочал огромным мешком, в который сами же ребята засунули подарки друг для друга, кто какой мог и кому хотел. Рудольф помимо приготовленных приятных пустяков своим подземным «детишкам», запихнул туда коробочку для дочери, в которой было ожерелье из льдистых кристаллов, чрезвычайно красивых, но искусственно выращенных специально для неё.

— Да я не удержался, но увидел, что для меня там подарка нет. Дедушка решил, что я слишком провинился за старый год, вот ничего мне и не припас.

— Дедушка, может, и нет, а уж какой грандиозный подарок приготовила тебе добрая инопланетная Судьба, ты знаешь отлично, — пёр Франк, не иначе чего-то хлебнувший. Может, он втайне готовил себе наливки из своих плодов-ягод. Никто же не отслеживал. Франк разрумянился, но скорее румянец был нервическим. Рудольф подозрительно принюхался к бокалу, не наполнен ли он хмельной наливкой вместо витаминного коктейля? Но ничего такого не учуял. Иначе праздничного «дедушку» ждал бы грандиозный разнос у всех на глазах.

— Тут тебе не «Ночная Лиана», — хмыкнул Дед Мороз, зловредно вышучивая его бдительность.

— Тут новогодняя ёлка! — прервал его Рудольф, — поздравляем художника — оформителя всей этой красоты Артура Паникина! За что ему ледяной дедушка должен дать приз! Вы приготовили приз своим детям, а дедушка? Помимо всех прочих подарков, приз должен быть особенным.

Артур смущённо, но довольный похвалой, склонил голову перед всеми. Франк ничуть не смутился, а вытащил из кармана своей обширнейшей рубахи странного летящего человечка, до того искусного и живописно раскрашенного, что все стали с любопытством его рассматривать. — Вот и пополнение твоей коллекции местных диковинок, сынок, — сказал Франк, отлично зная, что Артур не изжил в себе детскую страсть коллекционировать разные забавные штучки.

— Местное творчество, — пояснил доктор. — Мне подарила его одна милая местная женщина. Когда-то игрушка принадлежала аристократическому семейству. Их было много, таких вот человечков, все разные. К сожалению, как она мне рассказала, владелец звёздного ангела или воина, уж не знаю, кого изображает сей артефакт, давно погиб… — доктор замолчал.

— Так вы водите дружбу с местными аристократками? — спросил у Франка один из парней.

— С аристократками да. Но не с гетерами, — ответил Франк, ища глазами Сурепина, но того и след простыл. После странного препирательства с шефом он незаметно ушёл, поняв свою поведенческую оплошность. — Ушёл? — удивился Франк, — а я припас Глебу такой подарок! — он покрутил в руках маленький карманный планшет. — Передайте ему, ребята, от дедушки Мороза. Мне стало известно, что он свой карманный планшет где-то в горах уронил и не нашёл.

Антон протянул руку и взял подарок для юного подземного «философа», чтобы передать тому при случае. Рудольф перехватил планшет, — Подожди! — и с усмешкой стал набирать какой-то текст с целью вразумления младшего поколения, после чего и передал Антону.

— Глеб тебя ревнует, — на удивление миролюбиво обратился Франк к Рудольфу.

— То есть? — не понял доктора Рудольф.

— Он в Нэю влюбился, — сказал один из ребят, Серёжа Бельский. Он конфликтовал с Сурепиным, потому и не пощадил его перед начальством. — Я сам видел, как он тайно снимал её для своего личного архива. И вообще следил за ней, для чего бродил к тому красивому зданию мод на холме. Она ещё рубашку расписную ему подарила. Так он застеснялся её носить и Олегу отдал. Олег у нас первый, как это? Манекенщик местного дома моды, но на добровольной основе.

— Стукач, прибереги свой мешок компромата и для других случаев, — перебил парня Артур. Но тон его был шутливым, хотя и не без назидательности. Рудольф перестал улыбаться. Внимательному доктору показалось, что в его глазах мелькнул хищный зелёный всполох, как у волка, смотрящего из тьмы на свет.

— Этот Сурепин, созерцатель… Рано я его наружу выпустил, — процедил Рудольф.

— Да в чём преступление? — спросил Артур. — Облик красивой девушки планеты Паралея запечатлеть для своего личного архива?

— Я не давал ему разрешение, чтобы он хранил в своём личном архиве изображение моей женщины, — Рудольф вёл себя как запальчивый ровесник дурачка Сурепина. — Ему это зачем? Я же не храню у себя записи о его маме. Поскольку он даже до собственной девушки на Земле не дорос.

— Ну да, не дорос! — опять встрял Серёжа. Не удержался, ибо с Сурепиным у него не сложились отношения с самого начала. Глеб его задирал, а выдержанный интеллектуальный мальчик Бельский почти ненавидел Сурепина, но открытых схваток избегая. Дорожил безупречной характеристикой, важной ему для дальнейшего продвижения в ГРОЗ. Да и Рудольф старался их разделять друг от друга по возможности. — У него в его архиве целая панорама земных девиц, в том числе и тех, кто, похоже, только что вышли из бани прохладиться.

— А Сурепин банщиком, что ли, на Земле подрабатывал? В женских банях, — не удержался один из парней. И все засмеялись.

— А я, к примеру, не довёз досюда ни одной своей записи, — сообщил Серёжа, — всё оказалось размагниченным. И у многих так…

— У тебя на Земле девушка была? — спросил Артур с заметным сочувствием. Он и Серёжа — оба они были тихонями и обладали ангельскими ликами. Только Артур имел не по возрасту мужественно-развитую фигуру, а черноволосый и темноглазый Серёжа телом был худощав, невысок, хотя ничуть не слабак. Он почти не отличался от тролля, когда делал вылазки на континент, поскольку и волосы любил отращивать ниже ушей. Как и Артур, он не являлся штрафником, а прибыл сюда на практику перед серьёзным стартом в космических структурах.

— Я со многими девушками дружил, — ответил Серёжа, — но настолько близкой, чтобы единственной стала, чтобы гармоничное созвучие между нами возникло, такой не встретил.

— Так и скажи, что ты девственник, — подал реплику парень по фамилии Соколик, входящий в неформальную группу Сурепина. Видимо, решил поддержать улизнувшего лидера хоть так.

— Вы тут все схимники поневоле! — резко оборвал его Рудольф.

— Глеб поспорил бы с вами на этот счёт — огрызнулся Соколик.

— Пусть приходит ко мне завтра вечером, в центральный управляющий отсек, где я каждому предоставляю такую возможность, как пообщаться по душам, — ответил Рудольф. — Он ловко стал меня избегать, как повадился бродить по столичным закоулкам. Я всегда доверяю, но и проверяю. Никому уже не позволю повторить подвиг Пермяка — Геракла хренова!

При этих словах невероятно-синие, как раскрашенные васильки из детской раскраски, глаза Артура расширились и вопросительно застыли, уставившись на Рудольфа.