Святые российских катакомб (Отверженные святые России. Жития новомучеников)

Вступление редакторов

Когда на Западе стали известны статьи Бориса Талантова о сергианстве, миру открылась глубина кризиса, переживаемого Московской Патриархией. В этих статьях церковное сознание одного из самых чутких мыслителей внутри Патриархии само подошло к самим границам "раскола" — к точке, очень близкой к отрицанию самой Патриархии и признанию того, что истинно русскую Церковь надо искать совсем не в самой Патриархии, а в так называемом "иосифлянском расколе" 1927 года, в том, что принято называть катакомбной Церковью. Прочитав размышления Талантова о сергианстве, некоторые православные верующие на Западе стали интересоваться и надеяться — а что, если Талантов или кто-нибудь еще в Патриархии доведет его размышления о сергианстве до их логического завершения? Или, с другой стороны, что если кто-то в самой катакомбной Церкви выступит и подаст истинный голос современного русского Православия, не скомпрометированного даже малейшей тенью сергианства?

Эта последняя альтернатива в условиях церковной жизни в Советском Союзе в наши дни была почти немыслимой. По самой природе катакомбной Церкви ее члены не участвуют в движении религиозного протеста, подписывая прошения об открытии церквей и тому подобное, поскольку само существование их церквей тайное и незаконное по законам государства. Более того, они не пишут критически о том или ином аспекте деятельности Московской Патриархии, как делал Талантов, московские священники, еще кто-то, потому что они вообще отрицают Патриархию, и потому им не интересно просто "реформировать" ее. Они не подписывают никакие документы, поскольку это не только выдаст их самих, но и массу соратников.

И все же, милостью Божией, "немыслимое" теперь произошло. Два напечатанных здесь документа исходят прямо из катакомбной Церкви. Это первые такие документы, появившиеся со времени посланий иосифлянских епископов в 1927-29 годах. Авторам пришлось остаться анонимными, но язык и содержание документов говорят о том, что они были написаны не простыми верующими, а, видимо, Богословами, скорее всего, священниками или епископами катакомбной Церкви. Важность этих документов едва ли можно переоценить. Можно проследить по документам из советских, а также эмигрантских источников само существование катакомбной Церкви за все эти годы с 1927-го по наше время, но эти документы — первые источники за более чем сорок лет, передающие истинный голос катакомбной Церкви внутри СССР.

Главный Богословско-церковный смысл этих документов — это повторение аргумента митрополита Иосифа и других епископов, опротестовавших декларацию митрополита Сергия в 1927 году, что сергианство, даже если оно не изменяет догматику, каноны и обряды, сделало нечто гораздо худшее, извратив саму природу Церкви и согрешив таким образом против ее внутренней свободы и поставив ее вне Церкви Христовой.

Но, помимо этого основного пункта, который показывает, что мышление катакомбной Церкви совсем не изменилось за сорок пять лет, данные документы предлагают бесценные сведения о современной жизни Церкви в Советском Союзе. Как отмечается в самих документах, это "свидетельство очевидцев" религиозной жизни в Советском Союзе, и они рассматривают такие ключевые вопросы, редко если вообще когда- нибудь где-нибудь рассматриваемые, как позиция московских иерархов в отношении обычных верующих; отношение последних к иерархам и к проповедям, которые они слышали в церквях Патриархии; понижение церковного сознания среди простых верующих, ведущее иногда ко взгляду на таинства как на "чудеса"; появление и трудности "обращенных" в Православие сегодня в СССР; Церковь как организация против Церкви как организма Тела Христова; истинная "катакомбность" всей истинно религиозной жизни в Советском Союзе внутри ли Патриархии или вне ее и извращение Патриархией христианских добродетелей — таких как смирение — чтобы использовать их в политических целях и подавлять верующих именем Православия. Представляя многие печальные результаты сергианского согласия 1927 года, эти документы не являются просто еще одним из недавних протестов против Патриархии; они принадлежат к другому измерению, и в каком-то смысле они более "объективные", чем могут быть любые протесты изнутри Патриархии: они представляют свободный и независимый голос истинной Русской Церкви, которая может глядеть на всю ситуацию с Русской Церковью и на предателей-иерархов Патриархии спокойно и без горечи по той простой причине, что она не считает их православными. Но в то же время в этих документах совсем нет нотки "фанатизма" или "сектантского" мышления, они рассматривают Патриархию как падшую, извращенную, внецерковную, но не совсем без надежды на возрождение. И они ждут будущего Всероссийского Собора после падения коммунистического ига, который восстановит нормальное состояние Русской Церкви.

Наконец (и, возможно, это самое важное для православных христиан за пределами России), авторы рассматривают ситуацию Русской Церкви не в изоляции, но в контексте ситуации мирового Православия. Они рассматривают коммунистическое иго как прообраз правления антихриста, и битву между Русским Православием и антихристианством просто как центральную часть всемирной борьбы. Борис Талантов пришел к похожему заключению, когда назвал Московскую Патриархию "тайным агентом всемирного антихристианства". И действительно, ни один чуткий наблюдатель не может не заметить, что, в основном, положение Православия в СССР, которое раскрывают эти документы, отличается от ситуации вне России не по своей природе, а по уровню отношения к нему. Многие основные проблемы те же самые: полное незнание того, что есть Православие, политические и другие влияния, вмешивающиеся в жизнь Церкви и пытающиеся свернуть Церковь с ее духовного пути, ослабление веры; основное различие только в том, что Православные Церкви свободного мира добровольно следуют по пути отступничества, а в Советском Союзе — под принуждением. Истинно православные христиане свободного мира в глубоком смысле уже катакомбная Церковь, так как они против официальных отступнических организаций, которые повсюду признаются "православными".

Эти два документа нелегально распространялись в Советском Союзе (в самиздате) весной 1971 года и появились за границей в нескольких копиях (оба документа всегда вместе), полученных издательством "Посев" во Франкфурте-на-Майне, "Радио Свобода" в Мюнхене и Константинопольской Патриархией.