Святые российских катакомб (Отверженные святые России. Жития новомучеников)

Монах-мученик Викентий

Родился монах Викентий (Никольский) в 1888 году в семье петербургского крупного чиновника. Он кончил юридический факультет и интересовался очень философией. Философия захватила его мысли и чувства. И в это время он был далек от Церкви и от Христа. Вот в это время скоропостижно скончался один из его братьев. Смерть брата окончательно перевернула его жизнь. Первое движение было отказаться от жизни. Ницше, которого он изучал в этот момент, как бы нашептывал ему о самоубийстве. Препятствовала только любовь к матери. Он хотел подготовить мать, а потому секретно ушел из дома и скрылся в своем имении, где зимой никто не жил. Но родители узнали о его местопребывании и отправили к нему старушку-родственницу, монахиню. Как бы случайно, на столе в той комнате, где скрывался будущий монах Викентий, она оставила книгу владыки Феофана "Что такое духовная жизнь и как на нее настроиться?"

Эту книгу он прочитал и с увлечением стал читать произведения Владыки-затворника. Вскоре он познакомился с архиепископом Тульским и Белевским Парфением (Левицким), о котором отец Викентий вспоминал с особой благодарностью, называя его тайным подвижником и считая его смиреннейшим человеком. Владыка Парфений и направил его в Оптину пустынь.

Он приехал в Оптину тогда, когда настоятелем был архимандрит Ксенофонт.

Начало жизни в монастыре — послушанием отца Викентия были кухня и чтение правила уже тогда больному настоятелю отцу Ксенофонту. Руководство же духовной жизни было в руках отца Нектария, который после смерти отца Иосифа был выбран для всей братии духовником и старцем. Отец Нектарий был делателем Иисусовой молитвы. В этом он был научен великим старцем отцом Анатолием (Зерцаловым). Вот это делание Иисусовой молитвы, навыкновение хождения в памяти имени Божия — и был тон всей жизни отца Викентия. Его жизнь определилась этим деланием. Вся внешность обуславливалась этим настроением жизни. Его ничего не интересовало в жизни. Одна цель — пребывание в имени Господа. Все было радостно. В монастырском послушании не замечалось трудностей, так как трудность была в трезвенном делании духовном. Пекарня, просфорня, канцелярия и самое лучшее — почтальон. От монастыря до города Козельска, до почты было четыре версты. Какая была отрада этот путь в восемь верст (туда и обратно). В это время и совершалось послушание старческое о трезвении и молитве.

В этом фазисе жизни застала монаха Викентия революция. Он не искал выхода в эти трудные первые годы революции, когда постепенно разрушался монастырь.

Как говорил отец Викентий, его отец препятствовал поступлению его в монастырь. Он был очень огорчен, что сын разломал путь своего восхождения в гражданской жизни. В эти же революционные годы отец, бывший сановник, писал своему сыну-монаху:

"Отец Викентий (так обращался отец к сыну), как ты был прав. О, как бы я хотел изменить свою прожитую жизнь. Как бы я хотел с юности теперь принять путь твоей жизни. Я умираю и вижу свой гроб. Плачу. Недостойный раб Христов..."... Это письмо отца к сыну укрепляло монаха Викентия в те минуты, когда революционная волна, разрушающая монастыри, заставляла насельников монастыря искать какого-то устроения. Отец Викентий ничего не искал. Он по-прежнему был в послушании старца и творил свое духовное дело. Вот в это самое время, когда монастырь Оптинский должен был расселить своих насельников, старец Нектарий отдал священнику приходскому отца Викентия, дабы под сенью приходского храма сохранялась жизнь подвижника-монаха. Господь помог нам зреть горящую свещу, поставленную Господу, — пишет этот священник.

Трудно сказать, что делал этот монах. Одно скажу только, что сейчас я плачу, вспоминая прошлое. Знаю, что я не всегда умел хранить этот тонкий художественный сосуд Божией благости.

За два с половиной года жизни у нас, он ни разу не был по своему желанию за оградой нашей церкви. Он ни разу не сел за стол за трапезу. Он ни с кем не беседовал ради интереса своего. Он никому не навязывал своего учительства. И в то же время все чувствовали в нем Божию силу.

И безбожники, которые выслали его от меня, как-то странно обращались с ним. Казалось, они боялись его святыни. Его выслали, как и меня, в административную ссылку. Невольная была мысль: как то он будет дальше жить? Он написал старцу с точки зрения окружающих советских людей — бессмысленность: он просил старца благословить его быть нищим. Ведь нищих в Советском Союзе не было. Старец благословил. И я знаю, что Господь не оставил Своего раба. Близкие наши не оставляли отца Викентия.

В 1933-ем году он возвратился из первой ссылки и попал как раз в общую чистку Козельска от Оптинских монахов. Он был вновь арестован, сослан в Ташкент. И там скончался в первый же месяц своей ссылки от тромбофлебита.

Знаю, что перед его арестом один из наших киевских монахов посетил его еще в Козельске и рассказывал мне, что он жил в избушке, которая напоминала собою пещеру. Полная бедность. Нищета. Но в этот момент он был богачом. Только богатством не земли, а Неба. Он уже был подготовлен, чтобы уйти преподобномучеником. Отец Викентий никогда не был в сане: он всю жизнь остался только монахом. Отец Архимандрит перед расселением монахов предлагал отцу Викентию сан. Отец Викентий подчинился, но сказал отцу Архимандриту, что если бы отец Архимандрит спросил его, как он хочет, то он бы ответил, что хочет остаться просто монахом. Отец Архимандрит решил тогда оставить его монахом".

Святый преподобномучениче Викентие, моли Бога о нас!

Источник. M. Polsky, The New Martyrs of Russia, Vol. 2, pp. 220-222. — М. Польский "Новые мученики Российские", т. 2, стр. 220-222.