Святые российских катакомб (Отверженные святые России. Жития новомучеников)

Из письма № 2 (1929 г.)

"Я никого не сужу и не осуждаю, но и призвать к участию в чужих грехах никого не могу, как не могу осуждать и тех иерархов во главе с митрополитом Иосифом, которые исповедали свое нежелание участвовать в том, что совесть их признала греховным. Это исповедание вменяется им в нарушение ими церковной дисциплины, но церковная дисциплина способна сохранять свою действенность лишь до тех пор, пока является действительным отражением иерархической совести Соборной Церкви; заменить же собою эту совесть дисциплина никогда не может. Лишь только она предъявит свои требования не в силу указания этой совести, а по побуждениям, чуждым Церкви, неискренним, как индивидуальная иерархическая совесть непременно станет на стороне соборно-иерархического принципа бытия Церкви, который вовсе не одно и то же с внешним единением во что бы то ни стало. Тогда расшатанность церковной дисциплины становится неизбежной, как следствие греха. Выход же из греха может быть только один — покаяние и достойные его плоды. И кажется мне из моего далека, что этого покаяния одинаково ждут и ленинградцы (то есть митрополит Иосиф и те, кто с ним), и осуждающие их ташкентцы (то есть сергианские иерархи)".

Копия первого из этих писем была послана митрополиту Сергию, и от него последовал следующий ответ от 5/18 сентября 1929 года (из текста книги Регельсона, стр. 469): "... Не признавая нас, таким образом, ни раскольниками, ни безблагодатными и не имея, следовательно, дозволенных оснований для раскола, Вы, однако, с нами порываете общение. Можно ли с Вами согласиться, что раскола Вы не учиняете и остаетесь в мире со Св. Церковью? Вы порвали с нами евхаристическое общение и в то же время не считаете ни себя учинившими раскол, ни нас стоящими вне Церкви. Для церковного мышления такая теория совершенно неприемлема — это попытка сохранить лед на горячей плите. Из всех видимых связей церковного тела — евхаристическое общение есть самое существенное, настолько, что при его отсутствии остальные связи единства не удержат".

Еще до этого письма 24 июля/6 августа митрополит Сергий и его "Синод" объявили таинства епископов, которые отделились от него, лишенными благодати, сравнивая их "расколы" с обновленцами. "Таинства, совершенные в отделении от церковного союза... последователями бывшего митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых), бывшего епископа Гдовского Димитрия (Любимова), бывшего епископа Козловского Алексия (Буя), как также бывших в состоянии отлучения, подобным же образом недействительны, и те, кто выходят на этих раскольников, если они были в расколе крещены, должны быть приняты через таинство святого помазания; Браки, заключенные в расколе, подобным же образом должны быть завершены через церковное благословение и чтение заключительной молитвы в венчальном чине "Отец, Сын и Святой Дух". Те, кто умирают в обновленчестве и в указанных расколах, не могут быть похоронены по церковному обряду, нельзя служить по ним поминальную литургию, невзирая на просьбы родных" (Регельсон, стр. 168-169). Это действие, совместно с письмом митрополита Сергия, вызвало новое послание митрополита Кирилла, адресованное на этот раз прямо митрополиту Сергию, в котором он особо рассматривает "богохульство" лишенных благодати в таинствах или сергиан, или несергиан.

Письмо № 3. 28-30 октября / 10-12 ноября 1929 г.