Святые российских катакомб (Отверженные святые России. Жития новомучеников)

Письмо № 1. 6/19 июня 1929 г.

(Адресовано епископу Дамаскину (Цедрику), который, как и он, был в ссылке в Туруханском крае, но был тогда освобожден и временно проживал в Стародубе. Из книги Е. Лопушанской "Епископы-исповедники", Сан-Франциско, 1971 г., стр. 27-35. Регельсон определяет дату письма 2/15 мая, а адресатом — Казанского викария епископа Афанасия (Малинина), но это более раннее письмо, чье содержание во многом повторяется в более длинном письме епископу Дамаскину.)

Христос среди нас, возлюбленный о Господе собрат, дорогой Владыка, Преосвященнейший Епископ.

Многосодержательное письмо Ваше от 1/3 получил в отдание Пасхи: Воистину Воскресе Христос! Писанное Вами отцу Иоанну я читал, благодаря доброму вниманию ко мне соседа моего. И сказанное Вами отцу Иоанну и мартовское письмо Ваше меня утешило — не содержанием своим скорбным, а обнаружившимся здесь единодушием и единомыслием нашим в суждении о происходящем церковном соблазне...

Недоумения по отношению к м. Сергию и возглавляемой им Церкви могли возникнуть только потому, что верующие почувствовали в административно-церковной деятельности м. Сергия превышение тех полномочий, какие предоставлены ему званием заместителя местоблюстителя

Патриаршего Престола. Для меня лично не подлежит сомнению, что никакой заместитель по своим правам не может равняться с тем, кого он замещает, или заменить его. Заместитель назначается для распоряжения текущими делами, порядок решения которых точно определен действующими правилами, предшествующей практикой и личными указаниями заменяемого. Никаких, так сказать, «учредительных прав, в роде реформы существующих служебных учреждений, открытия новых должностей и т.п. не может быть предоставлено без предварительного испрошения согласия и указаний заменяемого. Коренное же изменение самой системы управления церковного, на что отважился м. Сергий, превышает компетенцию и самого местоблюстителя...

(Далее следует специфическое обсуждение института заместителя местоблюстителя при патриархе Тихоне, чтобы показать, как митрополит Сергий превысил свою власть.)

Посему до тех пор, пока м. Сергий не уничтожит учрежденного им Синода, ни одно из его административно-церковных распоряжений, издаваемых с участием, так называемого временного Патр. Синода, я не могу признать для себя обязательным к исполнению. Такое отношение к м. Сергию и его Синоду я не понимаю, как отделение от руководимой м. Сергием части православной Церкви, так как личный грех м. Сергия относительно церковного управления не повреждает содержимого и этой частью Церкви православно-догматического учения, но я глубоко скорблю, что среди единомышленных м. Сергию архипастырей, в нарушение братской любви уже применяется кличка «отщепенцев», «раскольников» по отношению к несогласным с ним и обличающим их неправду.

Ни от чего святого и подлинно церковного я не отделяюсь; страшусь только приступить и прилепляться к тому, что признаю греховным по своему происхождению и потому воздерживаюсь от братского общения с м. Сергием и единомышленными ему архипастырями, так как нет у меня другого способа обличить согрешающего брата. Известные мне неоднократные попытки личных письменных братских увещаний, обращенных к м. Сергию со стороны почившего митрополита Агафангела, митрополита Иосифа с двумя его викариями, арх. Углицкого Серафима и епископа Вятского Виктора не могли вернуть м. Сергия на надлежащее место и к подобающему образу действий. Повторять этот опыт словесных убеждений было бы безполезно. Посему архипастырям и вместе со всеми, кто считает учреждение, так называемого «Врем. Патр. Синода» погрешительным, воздержание от общения с м. Сергием и единомышленными с ним архиереями, признаю исполнением своего архипастырского долга. Этим воздержанием с моей стороны ничуть не утверждается и не заподозревается якобы безблагодатность совершаемых сергианами священнодействий и таинств (да сохранит нас всех Господь Бог от такого помышления), но только подчеркивается нежелание и отказ учавствовать в чужих грехах...

Посему литургисать с м. Сергием и единомышленными ему архипастырями я не стану, но в случае смертной опасности со спокойной совестью приму елеосвящение и последнее напутствие от священника сергиева поставления или подчиняющегося учрежденному им Синоду, если не окажется в наличии священника, разделяющего мое отношение к м. Сергию и, так называемому Врем. Патр. Синоду. Подобным образом, находясь в местности, где все храмы подчиняются «Врем. Патр. Синоду», я не пойду в них молиться за общим богослужением, но совершить в одном из них литургию в одиночку или с участием единомышленных мне клириков и мирян верующих, если бы таковые оказались в наличии, признаю возможным без предварительного освящения храма. По моему мнению, так же может поступать каждый священнослужитель, разделяющий мое отношение к м. Сергию и учрежденному им Синоду.

Что касается мирян, то участвовать деятельно в церковно-приходской жизни приходов, возносящих имя м. Сергия за храмовым богослужением в качестве возглавляющего архипастыря, по совести не следует... Но само по себе такое возношение имени м. Сергия не может возлагаться на ответственность мирян и не должно служить для них препятствием к посещению богослужения и принятию Святых Даров в храмах, подчиняющихся м. Сергию, если в данной местности нет православного храма, хранящего неповрежденным свое отношение каноническое к Местоблюстителю Патриаршего Престола. Молиться же с м. Сергием наряду с остальными архипастырями и вообще православными христианами (запись в поминовение на проскомидии, на молебнах и т. п.), не является грехом. Это долг всех православных христиан, пока общее церковное отлучение не объявит учиненное м. Сергием злоупотребление доверенной ему церковной власти грехом к смерти (Мф. 18, 15-17; 1 Ин. 5, 16)...

В настоящее время м. Сергий не скрывает уже неискренности своего заявления, что Синод существует при нем и с ним падает. В беседе с Вами он прямо заявил: «Будущие преемники мои вынуждены будут считаться с установленным мною положением в Церкви». Но в этом заявлении гораздо больше человеческой самоуверенности, чем богопросвещенного разумения своего и церковного положения. Понятно после этого, что послушание м. Сергию, державшееся только на нравственном авторитете, само собой прекратилось со стороны всех искренних православных людей. Все такие сказали и в своей совести, и в слух другим, что общение с Вселенской Церковью они хранят через Местоблюстителя Патриаршего Престола, но не через его частного уполномоченного.

Для меня лично все изложенное здесь представляется достаточным прощупыванием канонической почвы под своими ногами и обращение к м. Сергию с громоздким посланием, кажется мне, не нужным преувеличением церковного значения м. Сергия и подливанием масла в огонь, самомнения и так сжигающего бедного Владыку. Недостатка в братских увещаниях по отношению к нему за эти два года не было. Но м. Сергий глух к ним. Не расслышит он и нового, хотя и более старого окрика.

Поэтому достаточно, кажется мне, для личного Местоблюстительского уполномоченного частного доведения до его сведения, со стороны каждого несогласного с церковной его деятельностью, что деятельность эта идет мимо нас и поощрять своим согласием и послушанием мы не можем. Можно прямо просить, чтобы пока существует, так называемый, «Врем. Патр. Синод», м. Сергий не трудился бы присылать данному корреспонденту свои распоряжения, так как за ними, по архипастырской совести, не может быть признано обязательное значение...

Дух Святый, всегда в Церкви пребывающий, да ведет нас сквозь горнило нынешних тяжких испытаний к вящему выявлению своей Правды, да никако же умалимся ниже малою частию нашего упования, ниже помыслом растворимся в окружающем нас лукавстве мира сего.

Еще одно послание, относящееся примерно к тому же времени, которое циркулировало в среде епископата, содержит важные мысли по вопросу церковной дисциплины.