Святые российских катакомб (Отверженные святые России. Жития новомучеников)

Ссылка в Полой

В Бутырской тюрьме в Москве епископа Дамаскина в 1925-26 годах продержали несколько месяцев. Единственным его утешением в это время, как он рассказывал, было чтение Библии на английском языке, которую кто-то подарил там владыке. Из

Бутырской тюрьмы епископа Дамаскина выслали в Туруханский край, где местом жительства ему был указан Полой, находившийся на 250 километров севернее Туруханска и на 40° севернее полярного круга. Добраться туда можно на пароходе только в течение короткого лета, а в другое время — по замерзшему Енисею на собаках. Епископ Дамаскин выехал туда ранней осенью. Навигация по Енисею уже прекратилась, а санный путь еще не установился. Поэтому ему пришлось прожить несколько месяцев в Красноярске, большом и богатом рыбопромышленном городе на реке Енисее с многочисленными церквами и монастырями и колокольным звоном. Появление там епископа Дамаскина произвело сенсацию. Никаких житейских затруднений он не встретил. Все духовенство Красноярска с чрезвычайной предупредительностью отнеслось к ссыльному епископу, ожидавшему отправки за полярный круг. Монахи и монахини многочисленных монастырей этого города и его окрестностей, на которые советская власть еще не наложила свои руки, очевидно, за дальностью расстояния, сочли своим долгом побывать у епископа Дамаскина и получить его благословение.

Но скоро замерз широкий Енисей, и епископ Дамаскин должен был в сопровождении конвоя ГПУ отправиться в дальний путь. В длинные узкие сани с подвижным крытым верхом впрягли не то шесть, не то двенадцать собак. Путешествие продолжалось около шести недель.

Ко времени прибытия епископа Дамаскина в Полой он, собственно, не заслуживал названия поселка, потому что состоял фактически из одного только двора, в котором жила семья охотника. Был еще домик, в котором жили два сосланные архиерея. И, наконец, полуразрушенный домик с дырявой крышей и развалившейся печкой, с щелями шириной в два пальца в дощатых стенах — будущая келия епископа Дамаскина.

Полярное лето вместе с весной продолжается месяц. В это время тундра оживает, покрывается ковром северных ягод — морошки, черники и так далее. Но зато с наступлением лета, появляются мириады мучительных комаров-гнусов и болотной мошкары. Она облепляет лицо и проникает даже за сапоги, до крови искусывает ноги. Местные жители смазывали лицо от укусов комаров дегтем. Епископ же Дамаскин носил сетку. Настолько мучительны были эти укусы комаров и мошек, показывают следующие слова епископа Дамаскина в одном из писем: «Где же это сохранилась египетская казнь!»

Летом белые ночи, точно освещенные фосфорическим светом. Зимой морозы, доходящие до -65° и больше, около полугода — полярная ночь круглые сутки, колеблющаяся полутьма, смягченная блеском снега и густые сумерки, прерываемые северным сиянием. И снег, все засыпающий, покрывающий, окутывающий, защищающий от жестких морозов, обезвреживающий широкие щели в стенах дощатых домов.

Растительность — вековые кедры на берегу Енисея и кустарники. Здесь пригодились епископу Дамаскину его агрономические познания. Он все-таки завел маленький огород и посадил зелень, которой так не хватает жителям Заполярья и из -за отсутствия которой там свирепствует цинга. Эта зелень и посылки, на этот раз спасли епископа Дамаскина от нее. Целыми стадами бегают олени, бродят белые полярные медведи.

Таковы природные и климатические условия, в которые ставили ни в чем неповинных епископов гонители Христианства. Могли ли они не отражаться на здоровье?

Как же устроил свою жизнь в Полое епископ Дамаскин? Первое время ему и сопровождавшему его иподьякону пришлось поместиться у проживавших уже там епископов, поскольку полуразрушенный домик, освободившийся за смертью хозяина, требовал большого ремонта. А ремонт можно было произвести только весной-летом. К этому времени прибыл келейник и работа закипела. Знакомый с плотничьим мастерством, епископ Дамаскин сам заделал дыру на крыше. Научил келейника кустарным способом приготовлять и высушивать кирпичи. Из них вместе с иподьяконом, он заново переделал печку. Щели в стенах оставили — их лучше всего «заделывал» снег. Трудолюбивый и находчивый, епископ Дамаскин с помощью келейника же изготовил предметы первой необходимости, а также деревянный престол, склеивая доски рыбным клеем. Воспользовавшись частицей мощей из своего наперсного креста, владыка сумел из чистого платка с начертанным на нем крестом сделать антиминс.

Почта, проходящая через Туруханск на собаках раз в месяц, привезла епископу Дамаскину несколько посылок с пшеничной мукой и виноградным вином от его многочисленных друзей и почитателей. На том месте, куда раньше не ступала христианская нога, служится каждый день литургия.

«И всех вас, близких и родных, — пишет своему духовенству епископ Дамаскин, — вижу стоящими со мной за престолом». Когда обедня служилась первый раз, присутствовать пришли немногочисленные жители Полоя, не имевшие понятия о Христианстве. Услышав церковное пение, детвора запрыгала и сама запела, так что стоило больших усилий ее угомонить.

Обедней начинался день епископа Дамаскина. После обедни он обедал, потом брал четки в руки и занимался чтением Священного Писания, полученной почтой и так далее, или поучал келейника. Потом, с четками же в руках, отправлялся на прогулку на берег Енисея. Благодаря чрезвычайной прозрачности полярного воздуха, с высокого берега реки открывался вид на такой далекий горизонт, что, по словам келейника, казалось, что видна даже Украина.

После прогулки совершали вечернее Богослужение. В промежутки между Богослужениями производились все текущие работы, причем свои вещи владыка стирал сам и сам пек просфоры. К тому еще надо добавить, что поддерживать топку приходилось круглые сутки, чтобы не замерзнуть, благо дров кругом сколько хотите: берите любое упавшее дерево, рубите, колите и топите. Освещались коптилками с рыбьим жиром, свечами, когда их присылали, лампадками. Можно представить, сколько то и другое давало дыма и копоти и как губительно отражалось на здоровье епископа Дамаскина!

В Полое епископ Дамаскин оказался оторванным от всего совершавшегося на родине: он жил так, как могли жить затворники еще при Иоанне Грозном. На столе у епископа Дамаскина Священное Писание, история Церкви, жития святых. Он, прежде всего, православный монах и в своем вынужденном затворе продолжает искать Царствие Божие внутри себя. В письме от 28.1.1928 г. он пишет из Полоя: «Необходимо понять и то, что состояние этого Царствия Божия на земле совершенно независимо от внешних условий и форм общественной жизни, как и то, что плоды обладания этим Царством ощущаются каждым верующим также совершенно независимо от его материального и общественного положения и дают ему возможность жить в мире и радости среди лишений, унижений, испытаний. Этим объясняется тот мир и свет, коими претворяется горечь заключений и злоключений в радость у наших исповедников и та готовность на большие скорби, которая является результатом их скорбей».

Но естественно, что это ощущение темного царства приводит к эсхатологическим настроениям. И в этом отношении епископ Дамаскин представитель своей эпохи. Вся предреволюционная эпоха отличается именно такими неясными эсхатологическими предчувствиями, сильнее всего это у Владимира Соловьева в его «Трех разговорах» и пророческое стихотворении «Панмонголизм». Тихо на смену Вифлеемской звезде поднимается красная пятиконечная. Она тоже знаменует наступление другой эпохи, предвещает появление чего-то нового на горизонте истории человечества. После сумерек должна наступить ночь. Епископ Дамаскин и его современники вступили в полосу ночи.

Чуткий, восприимчивый епископ Дамаскин реально ощущает этот мрак и призывает противопоставить ему тот свет, который дает Христианство каждой верующей душе. «И великое благо наше в том, что каждый верный, будучи носителем этого света в себе самом, не потеряется и не заблудится среди окружающего мрака. Только необходимо почаще приобщаться этого света». Такова в кратких чертах настроенность епископа Дамаскина в Полое.

В один из зимних дней необыкновенное событие — кто-то едет... Это везут митрополита Кирилла Казанского в поселок еще севернее Полоя. Митрополит Кирилл переходил из одной ссылки в другую. Наконец, его везут в Туруханский край, почти на самый полюс. Какая встреча в Полое!

Это в XX веке! На Западе шумит джаз, гремит музыка, переливается колокольный звон... Открыты театры и кино, открыты и храмы. Но одинаково и легкомысленным, и глубокомысленным, и верующим, и неверующим безразлично, что творится на Востоке, за полярным кругом.

Неизвестно, был ли епископ Дамаскин знаком с митрополитом Кириллом раньше. Ясно только одно — что после встречи в Туруханском крае они стали навсегда друзьями.

Владыка Дамаскин и митрополит Кирилл принадлежат к тем, которые победили сатану кровию Агнца и словом свидетельства своего и не возлюбили душ своих даже до смерти, смерти же крестной. В своем послании митрополиту Сергию епископ Дамаскин пишет: «Мы уже побеждали, а Вы нам помешали»... Победа эта, или как называет ее епископ Дамаскин, «царский путь», которым шла Церковь до декларации, заключалась в самоотверженном исповедничестве всего духовенства до последнего.

В Полое же застала епископа Дамаскина декларация митрополита Сергия. Насколько велико было произведенное ею на него впечатление, видно из того, что епископ написал по этому поводу сто пятьдесят писем. Отправить такое большое количество писем по почте было невозможно — они дошли бы не туда, куда предназначались. Поэтому епископ Дамаскин решил расстаться со своим единственным келейником и послать его с этими письмами в Москву, некоторые крупные города и на Украину, чтобы часть писем доставить лично, а большую часть опустить в ящики в разных городах. Епископ Дамаскин остается в своей заполярной келии один. Но всему приходит конец, и пришел конец его ссылке.