Прощай, Герой

* * *

Благословен будь тот Ремесленник, или уже его память, который первым придумал делать пространственные Артефакты для хранения разных бытовых мелочей! Пользу и удобство такого Артефакта трудно переоценить. Особенно, когда перед тобой огромный рынок, а у тебя водятся финансы в таких количествах, что ты половину этого рынка можешь скупить, не напрягаясь, не торгуясь и не обращая внимания на цены. Процесс шоппинга в таких условиях действительно начинает превращаться в ни с чем не сравнимое удовольствие, переставая быть занятием тяжким и каторжным.

А ещё, этот процесс успокаивал. Не зря шоппинг выделяют на Земле в один из весьма эффективных способов антистрессовой терапии. Умеренный шоппинг, разумеется. И при отсутствии противопоказаний, таких как «шопоголизм».

Вот и меня это хождение по магазинам, магазинчикам, лавкам и лавочкам привело в самое благостное состояние духа, позволив временно забыть и о пирамиде черепов в Крепости Фэр, и о недавно совершённом собственноручном убийстве двоих людей. И о интригах Империй и о самом «бусте Героя»… а зря, пожалуй. Он ведь никуда не делся.

Поэтому, когда, срезая путь и проходя по безлюдному двору, впереди, в проходе я увидел спокойно стоящего человека, то сперва даже не придал этому значения. Ну стоит и стоит? Почему это обязательно должно касаться меня? Ну, выход из двора только один — этот. Второй — тот, через который я и вошёл. Выход представляет собой арку в здании, на подобие питерских, очень похожую на ту, знаменитую, из «Брата 2», где Сухоруков из «Максима» джип расстреливал.

Ну, стоит человек ровно по центру арки на границе света и тени. Ну, ненаправленная, пассивная «Оценка» в нём «триста плюс» ощущает. Ну, руки на груди сложил. Ну, смотрит прямо на меня… Не, ну мало ли? Я чё, Центр Мира? На мне Свет Клином сошёлся?

— Стой! — расцепил руки и одну вытянул в моём направлении, подняв ладонь пальцами вверх он.

Сошёлся…

— Я — Центр Мира, — задумчиво произнёс вслух я, остановившись и даже приложив палец к верхней губе.

Разговаривать самому с собой — такое себе… Тех, кто этим грешит, за сумасшедших принимают и сторонятся. Я это знаю. Но, с другой стороны, трудно избежать появления этой привычки, когда месяцами находишься в одиночестве. Когда других собеседников, кроме самого себя, в округе и нет. Не с нежитью же переговоры вести? Ей и говорить-то нечем. Не с кротами философию Канта обсуждать. Черви для этого больше подходят… Жаль только, что на тех глубинах, где я сидел, ни кротов, ни червей не водится. Вот и подзаработал себе ещё одну, очередную, профдеформацию: не всегда могу с уверенностью утверждать, сказал я в слух что-то или только подумал об этом. Как и наоборот.

— Что, прости? — даже сбился с настроя стоящий напротив человек.

— Я говорю, что Мир вращается вокруг меня. Значит: я — Центр Мира, — послушно пояснил свою мысль ему я. В конце концов, разговаривать всегда лучше, чем драться. Ещё лучше, правда, договариваться… но это уже из разряда бесплодных идеалистических мечтаний.

— А на основании чего ты пришёл к такому… интересному выводу? — склонил голову набок, опустивший руку человек. Почему я называю его так размыто и расплывчато? Только потому, что я всё ещё сомневался, кто передо мной: мужчина или женщина.

Рост — средний. Телосложение — среднее, да ещё и скрыто довольно свободной одеждой, надёжно маскирующей фигуру. Высокий воротник прятал от меня шею собеседника, от того, кадыка, по которому можно было бы сделать более или менее однозначный вывод о половой его принадлежности, я сделать не был в состоянии. Причёска… причёску тоже не было видно из-под головного убора. Голос?

С голосом тоже всё было неоднозначно: он не был достаточно груб для того, чтобы признать его точно мужским, но и не был женственным. Руки… ну, они не были слишком нежны, но и грубыми мужскими ладонями их назвать было тоже нельзя. Оттого, пока и такой широкий термин — человек. Не эльф, не гном, не зверолюд, не демон. Других рас я пока не знаю. Не то, чтобы я не видел их представителей на базаре сегодня — видел. И много. Но их названий не знал.

— Я — здесь, — показал на себя пальцем я. — Ты — там, — показал на него. — Он — там, — показал на человека, вставшего в противоположном проходе, перекрывая мне путь к отступлению. Тот, кстати, тоже не ниже трёхсотого ощущался. — Они: там, там, там, там и там, — последовательно показал я на людей, разместившихся на крышах домов по периметру двора. — Вы вокруг, я — в центре. Значит, что? Значит я…

— … Центр Мира, — договорил за меня стоящий напротив человек. — В логике твоим рассуждениям не откажешь. Довольно спорной, небезупречной, но логике. Как тебя зовут, Центр Мира?

— А разве вы не знаете? — искренне удивился я. — Полная Пати плюс один, Хайлевелов триста плюс, ищущая встречи с… не зная, с кем?

— Да, — ответил человек. — Неудобно получилось. Понимаешь, у тебя есть вещь, которая тебе не принадлежит.

— Оу? — показал на себя пальцем я, удивившись ещё сильнее, чем раньше. — У меня?

— Да, — кивнул своей окапюшоненой головой собеседник. Что? А разве я не сказал, что «довольно свободная одежда, маскирующая фигуру», это нечто, что больше всего напоминало чёрную католическую рясу с капюшоном. Или кинематографическую пародию на эту рясу… или игровую. Поскольку, монах — это аскеза и нарочитая бедность: самое грубое серое или коричневое сукно, подпоясанное толстой пеньковой верёвкой. А здесь: дорогая черная, атласно поблёскивающая ткань с золотой узорной вышивкой по подолу, по краю капюшона и по краю рукава. И подпоясано красивым витым шнуром золотого цвета с изящными кисточками на концах. Никакой аскезой тут и не пахло.

Однако, капюшон закрывал всю верхнюю половину лица, оставляя едва видимыми лишь губы и подбородок… по которым, опять же, судить о половой принадлежности было сложно.

«Игровая» логика подсказывала мне, что вижу я перед собой Мага или Клирика. Логика же тактическая говорила, что Маг или Клирик не стал бы перекрывать собой выход, то есть становиться на главном направлении возможной атаки или прорыва. Это скорее работа Танка.

Иллюзия? Нет, «чувство Смерти» говорило мне о том, что, кто бы не стоял передо мной, он, по крайней мере, жив. Большего понять пока не удавалось.

— А что за вещь? — заинтересованно спросил его я. — Ты не мог ошибиться?

— Мог, — чуть кивнул мой собеседник. — Но вероятность этого ничтожна.

— Так что за вещь? — повторил вопрос я.

— Карточка.

— Карточка?

— Золотая Карточка Гильдии, — произнёс он. Я хотел ещё раз тупо и с непониманием переспросить: «Карточка?», но тут вспомнил кое о чём и понял, о какой Карточке речь.

— Вот эта Карточка? — покопавшись во внутренних кармашках сумки, в которой уже подскопилось изрядное количество всякого барахла, достал искомый предмет и продемонстрировал его собеседнику я.

— Похожа на неё, — вновь чуть кивнул своей головой он, а те, что на крышах, напряглись. Оружия никто не доставал, на меня не направлял, но я был уже того уровня, когда этих признаков и не требовалось, их напряжение я ощущал буквально всей кожей. — Что на ней написано?

— «Лорн. Авалон», — покладисто прочитал вслух я.

— Это она, — кивнул собеседник. — Отдашь её мне?

— Так-то, если вам нужна только она, то нет проблем, — сказал я и нарочито неторопливо небрежно бросил её ему. Естественно, он, не напрягаясь, выхватил её из воздуха, едва двинув для этого одной рукой.

— Не только, — ответил он. Прозвучало это не слишком обнадеживающе. Я бы даже сказал, зловеще. По крайней мере, для меня.

— Значит, вы, парни, тоже с ними, — тяжело вздохнул я, готовясь к бою и надевая на глаза свои «мониторные» очки.

* * *

Глава 15