Изгнанники Меанантра. Книга 1

Раньше Хельм не любил дозоры, но теперь это тихое время приносило покой его душе, гном оставался наедине с собой. Незаметно для товарищей, он делал пометки в старой карте. Прекрасное изобретение гномов мозаичная карта. Собранная из редких камней, с уникальными свойствами, она позволяла создавать различные типы карт. Карты полезных ископаемых, карты торговых путей, карты новых мест. Как калейдоскоп одна сменяла другую, а лунный хрусталь подсвечивал все это великолепие. Специальный механизм запоминал до ста композиций. Постепенно Хельм сумел создать карту их путешествия, в его коробочке хранились координаты Старых копей, кузницы Валлана, теперь он работал над картой Огненного леса.

Сегодня у него не получалось сосредоточиться, новое место пугало, постоянное напряжение не давало расслабиться. Глядя перед собой Хельм вспоминал дом отца, лицо матери, теплые губы Маи, которая сейчас, наверное, поет их сыну перед сном. Он даже услышал знакомый мотив колыбельной. Их комната, маленький Товард лежит подле матери, его глаза прикрыты, но видно, что он внимательно слушает. Мая поет, от ее голоса по всему телу разошлась нега и покой. Хельм протянул руку и отодвинул волосы с лица жены. Она подняла глаза, жуткие, черные, бездонные провалы и заглянула Хельму прямо в душу. Мертвая безысходность пахнула оттуда. Губы женщины разжались и незнакомый голос приказал.

– Проснись!!!

Глаза резал свет, руки, сведенные на рукояти меча, затекли. Хельм очумело вскочил и тут же понял, что уснул. Его крик разбудил Гульма, с десяток орков приближались к их лагерю. Раскрашенные тела зеленых бесшумно двигались, прячась за кустарником. Короткое копье ударило каменным наконечником в костер разметав искры в стороны. Подняв щит Хельм пошел на противника, Гульм последовал его примеру, потеряв двоих орки откатили. Посыпались стрелы, щиты спасли гномов. Орки начали отступать, двое воинов лихо улепетывали, виляя среди кроваво-красных кустов. Хельм поднял лук одного из нападавших и выстрелил в след убегающим. Один беглец споткнулся и упал ничком, из его спины торчала стрела. Хельм удивился, что попал с такого расстояния, но повернувшись увидел довольную улыбку Гульма. В руках капитана красовался короткий, гномий лук. Несколько раздосадованный, тем, что так опростоволосился, Хельм вернулся к костру.

– Проспал?! – раздраженно спросил Гульм, вернувшись к стоянке.

– Да – тихо ответил Хельм, его грызло чувство собственной ничтожности.

– В другой раз может и не повезти – уже спокойно проворчал капитан.

Видя удрученное состояние Хельма, Гульм улыбнулся и присев к костру напротив него, сказал.

– Я не в обиде. Понимаю устал, но у нас вот – он толкнул безжизненное тело следопыта. – У него шансов нет, если мы с тобой здесь сложим головы. Там, возле кузни, ты мне спас жизнь, и можешь мне поверить я никогда этого не забуду, но спать в дозоре не смей. В следующий раз дам в морду.

Глядя в его глаза Хельм не сомневался, что капитан так и поступит.

Со стоянки пришлось сниматься. Орки ушли за подмогой и могли нагрянуть в любой момент, приходилось бежать. Прошли сутки, меняясь, гномы тащили тело Ульфа, так они преодолели Огненный лес обойдя его по узкому краю. Спереди замаячила стена, с огромной дырой в основании, что там путешественники не знали, но оставаться в лесу они больше не могли. Уже несколько часов беглецы слышали шум преследования. По их следу шел крупный отряд орков. До выхода осталось совсем немного, но силы иссякли. Вдалеке показались преследователи, орки не стреляли, планируя взять гномов живыми. Рассыпавшись длинной цепью, они начали обходить путешественников.

Сбоку от темного прохода, над равниной навис каменный козырек, к нему вилась узкая дорожка горного серпантина. Начиналась дорожка всего в десяти шагах от беглецов. Гульм приказал Хельму взять с собой Ульфа, и подниматься на козырек. Требовалось взобраться выше врага, чтобы занять перед боем наиболее выгодную позицию. Хельм послушно потащил тело следопыта, Гульм прикрывал их, двигаясь на несколько шагов ниже. Рядом застучали стрелы. Орки разгадали замысел гномов, но опоздали, беглецы поднялись уже слишком высоко.

Теряя самообладание Хельм кинулся вверх, из последних сил втаскивая тело Ульфа за собой. Рядом мелькнуло что-то белое, погруженный в мысли о тяжести беспомощного тела, гном пропустил ее появление.

Вход запер Гульм, он стоял спиной к Хельму, и выставив щит, приготовился к атаке бегущего следом за ним орка. Вопреки ожиданию капитана, орк остановился на месте и склонившись до земли, пополз назад, его примеру последовали и остальные нападавшие.

Не понимая, что происходит, Гульм повернулся к Хельму. Возле молодого гнома стояла красивая женщина. Определить ее расу капитан не смог, выглядела она зрелой, но от всего ее существа исходила необычная молодость. Та молодость, что сопровождает счастливую женщину даже в зрелые годы. Умиротворение и покой легли на сердце старого вояки. Она поманила их за собой, Хельм наклонился к Ульфу, но женщина его удержала, указав на вход в пещеру, которая притулилась в основании козырька. Оттуда к ним бежала стайка белокурых женщин, Хельм не мог оторвать от них глаз, к нему приближались Маи. Все до единой, девушки, удивительным образом походили на его супругу. Даже зрелая женщина, хоть он это увидел и не сразу, полностью повторяла своим обликом Маю, только такую, какой ей предстояло стать через годы.

Легко подхватив Ульфа, девушки весело защебетали, и понесли тело следопыта в пещеру, гномы побрели следом.

В пещере, на удивление сухой и теплой, на Хельма опустилось чувство покоя, особенно от мягкого света, что исходил из ее глубины. Вокруг царило умиротворение, уютный дом веселых Май, наполняли предметы интерьера необычайно тонкой работы, точенные из редких минералов. Пройдя покои девушек, они вошли в идеально круглое помещение, откуда и изливался удивительный свет. Его испускал кристалл, слагавший стены круглого грота. Чувства как бурный поток, опрокинули сознание Хельма, из глаз полились слезы. Гном пал ниц, сам не понимая почему, он пытался ухватиться руками за подол белой женщины, стоявшей перед ним. Она добро улыбалась, ее мягкие черты, так напоминали Маю. Он знал, что это другая женщина, но чувства говорили ему, что это она, его супруга, только старше.

– Оставь печаль гном, здесь нет ей места. В моем доме правит любовь и чистота помыслов. Плачь и освободишься – ласково говорила она гному.

– Мая? – роняя слезы спросил Хельм.

– О несчастный возлюбленный Маи, нашей много любимой сестры! Меня зовут Аар. Я мать всего живого в подземном мире. Моя любовь одаряет всякого, кто несет искренность и чистоту помыслов. Твоя супруга предупредила о том, что ты придешь в дом мой. Мая просила сберечь жизнь твою.

Рука Аар гладила голову гнома, прильнувшего к ее ногам. Хельм рыдал как ребенок, орошая слезами белые одежды женщины.

***

Утопавшая в песках дорога вилась по пологому склону, уступами спускаясь к лазурному морю. Всадник устало правил лошадью, которая осторожно ощупывала дорогу легко ступая по растрескавшимся плитам Заброшенного тракта. Зеленый плащ рыцаря казался серым от толстого слоя пыли, что набилась в плотную ткань. Пасис скрывал темно-синий бафенок, украшенный золотыми ромбами. Привешенный к поясу меч, сохраняли ножны орочьей работы. Верховой неторопливо спустился к белоснежным пристаням Безони, крупного портового города. С моря потянул легкий бриз, ветерок весело резвился в волосах Амадо, стало прохладнее, в воздухе появился запах океана.

Империя Ришам оказалась под оккупацией эльфов, с тех самых пор как потеряла императора в эльфийских войнах последних десятилетий. Золида Седьмой, старый правитель империи, ввязался в авантюрную компанию Второго Священного союза Восточных королей, рассчитывая по итогам войны отхватить принадлежавшие эльфам Черные пески. Знаменитые россыпями самородного золота, битумом и экзотическими животными. В бою под Аланкнирой Золида погиб, правление империей перешло к Далии Тихой, его дочери. Эльфы отодвинули молодую императрицу от власти, и назначили своего управляющего. Далия продолжала носить титул, оставаясь пленницей в своем дворце. Там же дочь Золиды родила девочку, отец ребенка так и остался тайной, которую Далия унесла с собой в могилу. Оставшись без матери, семилетняя девочка превратилась в игрушку в руках завоевателей. Дарелиан направил в Ришам дом Кулам, которым правил Арнгилах. Новый управляющий принял на себя обязанности монаршего опекуна, и в несколько лет расправился с родственниками принцессы. Затем жестоко подавил восстание земледельцев юга. Общины не выдержали налогового бремя, что легло на плечи ришамцев с приходом нового управляющего, и выступили против эльфийской оккупации.

Особой заботой опекуна оставалась задача превратить жизнь будущей императрицы в кошмар. Последние три года, что прошли со дня смерти Далии, жизнь девочки сопровождали постоянные унижения, нищета и голод.

В то время как эльфы унижали маленькую императрицу, Безонь продолжала жить своей жизнью, немало не заботясь судьбой правительницы.

Спустя двадцать лет ришамцев уже не беспокоила прямая оккупация страны. На улицах все реже встречались эльфийские разъезды, нашлось немало желающих помочь новой власти, из коих эльфы сколотили стражу, и отряды карателей. По крайней мере так жила Безонь, в Сантаре столице Ришама, по-прежнему стоял большой эльфийский гарнизон.

Проезжая по узким улочкам южного города, Амадо не заметил ни малейшего интереса к собственной персоне. Этим и хороши портовые города, здесь так много приезжего люда, что никто не обращает внимание на очередного незнакомца.

Вечером в портовом кабаке, Амадо нашел капитана судна, которое отправлялось следующим утром к Крефеям. Равнодушно взирая на попутчика, капитан предупредил, что ждать его не будет, несмотря на полученный задаток. Получив согласие пассажира, он потерял к нему всякий интерес.

Амадо вышел из кабака, в прохладу южной ночи. Безонь никогда не спала. Днем разгружая и загружая корабли, ночью даря праздник истосковавшимся по веселью и ласке морякам. Улицы города кишели разномастным людом. Проститутки, пьяная матросня, воры и мошенники, шулеры и контрабандисты с пиратами, все это пестрой гудящей толпой наполняло улицы города.

Обходя опасные закоулки, и особо злачные места, Амадо добрался до центральной улицы города. Здесь путника окружила дремотная тишина, в предрассветном тумане, прямо перед ним, отворились ворота дома какого-то вельможи. На улицу вышел отряд эльфов, затем показался резной паланкин. Плотные парчовые занавеси, наглухо отгораживали владельцев от окружающего мира. Процессия неторопливо прошла мимо Амадо.

Впереди шли эльфы воины в полном боевом облачении, следом темнокожие раманиаты несли паланкин. За паланкином семенила девочка в нищенской одежде. Ее хрупкую талию стягивал железный обруч, тонкая цепь, прикованная к паланкину, вела ребенка. На голове девочки красовалась императорская корона, а на шее имперская печать, в руках ребенок нес опахало.