Она принадлежит ему

— Не убивай нас вновь, Эзио. — Качаю головой. — Не обращайся так со мной. Я поверила тебе, протянула руку и согласилась на свидание, я согласилась дать нам шанс. А теперь хочу того же от тебя. Я не собираюсь бежать... Но и в заточении жить не смогу. — На мгновение закусываю нижнюю губу, смотря на него со всей серьезностью. — Если ты хочешь дать нам шанс, тебе придется подарить мне свободу. Хотя бы в рамках разумного. И, как бы там ни было, Джиа моя подруга. — Короткая пауза. — Тебе придется это принять. Кроме нее у меня больше никого не осталось.

Укоризненно цокнув языком, он ведет плечами, не в силах скрыть своего раздражения, а затем произносит назидательным тоном:

— Поехать на вражескую территорию, — жестикулирует рукой, — это, по-твоему, разумно?

— Она не враг нам!

Эзио избавляется от салфетки, прежде чем поднимается и за пару шагов приближается ко мне, вынуждая меня прилипнуть к спинке стула.

— Если бы у тебя был шанс, — игнорируя мои слова, Эзио подцепляет меня за подбородок и заставляет посмотреть на себя. — Если бы я отпустил тебя сейчас. Ты бы ушла?

Сжимаю ладони в кулаки и опускаю взгляд на стол. Насколько мне позволяют его пальцы, удерживающие мой подбородок. Зачем он все портит?!

— Зачем?..

Эзио сильнее надавливает пальцами и заставляет меня бросить на него воинственный взгляд.

— Да. Или нет. — Его тон смягчается. — Ответь, Филиция.

Минута, у меня уходит целая минута на то, чтобы побороть свое желание спровоцировать его, но все же здравый рассудок остужает мой пыл.

— Нет. Не сейчас. — Украдкой перевожу дыхание. —Там, в Норвегии, когда ты убил дорогого мне человека… —быстро сглатываю. — Если бы тогда у меня был выбор, я бы ушла.

Он закрывает глаза, и я вижу, как напрягаются его идеальные скулы, будто прямо сейчас внутри него ведется самая настоящая кровавая битва. Но в противовес этому его пальцы выпускают мой подбородок и, аккуратно мазнув по шее, исчезают. А когда Эзио открывает глаза, у меня начинается гипервентиляция легких, потому что они наполненные чем-то пугающим.

— Ты любила его?

Боже. Горечь усмешки так и прорывается наружу, но я душу в себе это желание. И, сжав салфетку в кулак, резко поднимаюсь с места, чуть ли не утыкаясь губами в его подбородок.

— А что, если и так? М? Что, если любила? За это он заслужил твою пулю? Или, может, за то, что был рядом со мной? Оберегал меня? Защищал? Заботился, пока я умирала от глупой любви к тебе? За что ты его убил? —Мои глаза наполняются слезами. — За что, Эзио? Он ведь был так молод…

Молчание.

— Ты не ответила на мой вопрос, — с ледяным безразличием напоминает он, вновь игнорируя мою попытку достучаться до него. И мои непролившиеся слезы, которые я проглатываю сквозь боль в горле. Какой же холодный кусок льда.

Да и какой смысл врать?

Отбрасываю салфетку в сторону и хватаюсь за лацканы его брендового пиджака, притягивая как можно ближе, чтобы прошипеть каждое слово:

— Нет! Никого, — мой голос дрожит от обиды. — И никогда. Только тебя. И всегда тебя…

Я даже не успеваю выдохнуть, как мое тело толкают вниз, а через секунду губы теряются в грубом поцелуе. Жестком. Неистовом. Он буквально набрасывается на меня, вцепившись одной рукой в спинку стула, а второй — в мою челюсть. Еще никогда этот мужчина не целовал меня вот так… что я вновь чувствую себя живой.

Я жива, когда его губы на мне, а дыхание во мне.

Сейчас в этом поцелуе нет и капли нежности.

Он берет. Господствует. Поглощает целиком, заявляя без слов, что я принадлежу ему.

Мужские руки с алчностью блуждают по мне, неожиданно сжимая мою талию, и из меня вырывается стон, прежде чем наши языки встречаются, и я отвечаю ему самозабвенно. Искренне. Отдаю себя всю без остатка, сминая дорогую ткань пиджака и прижимаясь к вздымающейся груди мужа еще сильнее. Я скучала. Скучала целую жизнь по этому поцелую.

Эзио отстраняется, и мы оба начинаем задыхаться жадными глотками воздуха. А потом он с каким-то отчаянием утыкается лбом в мой, заключая лицо в тепло своих ладоней.

— Черт возьми, Фел, — хрипит он, мотая головой. — Я не убивал его.

Секунда, и сердце болезненно замирает в груди. Будто его проткнули острием ледяной сосульки.

Не понимая смысла этих слов, отдаляюсь и растерянно заглядываю в глаза Эзио. Они ведь никогда не врут?

Но он будто добивает меня, когда повторяет:

— Тот парень жив.

За считанные секунды между нами снова возрастает невидимый барьер.

Мысль о том, что мой друг жив, на мгновение наполняет меня щемящим чувством облегчения, но я быстро отгоняю от себя это ложное чувство. Потому что, если поверю в это и позволю себя обмануть, все обнулится до невозможного.

— Зачем ты мне это говоришь?! — сипло спашиваю его, прежде чем повторяю с надрывом: — Зачем, Эзио?! — толкаю его в плечи, вынуждая отстраниться, и сама подаюсь вперед, цепляясь до дрожи в руках за подлокотники.

Выпрямившись, он сжимает свою острую челюсть, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не набросится на него и не выколотить из его груди всю правду.

Я ведь видела… видела, как он приставил дуло к голове Хансона. А такой человек, как Эзио, никогда не отступает. Для него изменить принятое решение ровняется слабости. Поэтому я не верю ни единому услышанному слову. Этот подонок просто хочет без каких-либо сложностей поставить меня перед ним на колени. Вернуть мою глупую любовь в свою власть. И он выбрал самый подлый путь.

Через мое разорванное от потерь сердце, которое я в один день собрала по кусочкам и соединила как смогла. Но достаточно одного неосторожного шага, чтобы раздавить его вновь, оставив после лишь кровавые следы.

— Фел.

Вздрагиваю от мягкого прикосновения к своей щеке, не сразу понимая, что глаза затоплены слезами. Медленно втягиваю воздух носом, моргаю и позволяю горячим каплям процарапать по коже, отказываясь чувствовать боль в пальцах, все еще сжимающих кожаные подлокотники стула.

— Я говорю серьезно, — убеждает он своим гребаным глубоким голосом и убирает прядь волос мне за ухо. — Разве я когда-нибудь шучу?

Эзио делает это с таким трепетом, что мое сердце обливается кровью. Вот какого черта я реагирую на это. И зачем он давит на мою уязвимую оболочку? Ведь сейчас его нежность отзывается самой настоящей болью и разочарованием под кожей. И я боюсь, что просто-напросто когда-нибудь не смогу больше этого вынести. Я хочу покоя. Во всем. И мне казалось, Эзио тоже хотел мне его подарить. Я поверила в это. Клянусь! Однако холодной головой понимаю, это невозможно. Ни в одном случае. Даже независимо от того, врет этот подлец сейчас или нет. Первое, если Ханс жив, Эзио молчал слишком долго. А второе, если он лжет, я вновь возненавижу его. Господи! Да я уже это делаю. Ненавижу и люблю одновременно. И эта безнадёга злит меня ещё больше.

Отдергиваю голову и перевожу дыхание, радуясь тому, что тень, нависавшая надо мной, постепенно отдаляется.

— Я хочу увидеть его, — говорю слишком спокойно, по сравнению с тем, что творится у меня в груди, прежде чем смотрю на него исподлобья.

— Не сейчас, — он с привычной ему невозмутимостью отсекает мое требование, словно я капризная девчонка, топающая ногой в магазине.

Обида и решимость вступают в кровавую битву. И я даю ему это понять своим громким возмущением, когда подрываюсь со стула так, что он со скрипом отъезжает назад.

— Почему?!

— Потому что я не должен был тебе даже говорить об этом.

Гулкое аханье со смешком вылетает наружу.

— И не заставляй меня пожалеть о том, что я сделал, Филиция.

Он не врет. Господи Боже! Он не убивал его. Я вижу это в его стеклянных и в тоже время мрачных глазах. Уверена, не будь его руки в карманах брюк, я бы увидела сжатые до выпирающих жил кулаки. Этот мужчина невыносим. А его ревность занимает лидирующую позицию во всем этом дерьме. Но именно она толкает меня на пьедестал, где слишком внезапно, словно, сошедшее с гор лавина, тепло наполняет мою грудь.

Не сейчас.

Пусть не сейчас, мой дорогой, Эзио. Но теперь не надейся, что удержишь меня на цепи. Джиа не единственная… У меня все еще есть мой дорогой Хансон. И я намерена в кратчайшие сроки добиться встречи с ним.

Я собираю все свои эмоции в большой шар, запираю его на замок и делаю шаг к своему мужу. С обманчивой нежностью в движениях цепляю лацканы его пиджака и крепко сжимаю дорогую ткань, чтобы дотянуться губами до гладковыбритого подбородка.

Эзио сглатывает. Я слышу. И чувствую, как напрягается его тело.

Пора бы воспользоваться его желанием обладать мной.

— Не сегодня, — повторяю, — но в ближайшие дни ты устроишь нам встречу. — Поднимаюсь на носочки и шепчу уму в уголок губ. — Не заставляй меня пожалеть, что простила тебя, Эзио. Ты не заслуживал этого.

Его челюсти дергается, и я резко выдыхаю, на мгновение теряя маску, когда неожиданно ощущаю тёплые ладони на своей талии. А потом он находит губами мое ухо и греховно низким шепотом произносит:

— Я заслужу гораздо больше.

С этими словами он уверенно разворачивает меня спиной к себе и прижимает к горячему телу, прежде чем губами касается моего затылка.

— И начну прямо сейчас.

На глаза опускается прохладная ткань, и я открываю рот, не издав ни звука, потому что в этот момент мое сердце ухает вниз…