Она принадлежит ему

27

Эзио

Мне требуется время, чтобы зрение прояснилось и я увидел перед собой разметавшиеся медные волосы. Чертовщина какая-то. Медленно моргаю, словно ожидая, что этот мираж исчезнет вместе с головной болью, но нет, все остается на своих местах. Как и моя рука, покоящаяся на мягком изгибе молочных бедер.

Словно не желая быть пойманным с поличным, я осторожно убираю руку, позволяя шелковым простыням заменить мои пальцы на ее коже. Гулкий звук вибрирует где-то в горле, и я заставляю себя оторваться и перекатиться на спину, слегка застонав от резкого движения.

Сжав челюсти от приступа похмельного синдрома, вдавливаю ладони в глазницы, пока мутная картина последних событий кое-как выстраивается в моей голове по порядку. Уверен, там есть пробелы, так обычно бывает, после того как чертовы тени прошлого навещают меня. Они приходят в мою голову как к себе домой, будто каждый раз доказывая мне, что я все еще их пленник. Но что-то изменилось. Не могу понять, что именно, однако сейчас меня это не сильно тревожит. Если я лежу в одной кровати с женой, и мою руку, весьма нагло нарушившую дистанцию, не проткнула стрела ненависти, значит, худшее из того, что я смог вспомнить, позади.

Филиция впустила меня, ослабила броню и позволила мне найти пристанище у стен ее замка.

И сегодня, впервые за долгие годы, я открываю глаза с пониманием того, что нахожусь не в многолетнем кошмаре, что это не она. Что я проснулся с живой девушкой и несказанно этому рад. Гребаное облегчение накрывает мою больную голову спасительной прохладой. А каждый новый глоток воздуха больше не причиняет боли. Я словно переступил рубеж, дав волю своему настоящему. Если бы я только знал, что Филиция подарит мне такой крепкий сон, то разбил бы ее внутренние блоки гораздо раньше. Кажется, я не высыпался так целое десятилетие.

Сглатываю, ощущая, как тепло, исходящее от лежащей рядом девушки, приводит мое тело в напряжение. Особенно когда она вытягивается во сне и просовывает одну ногу прямо между моих. Блядство. Если бы мне не требовалось время привести голову в порядок, я бы воспользовался спящей женой самым лучшим образом, но не стоит рушить то, что мне так тяжело досталось. Поэтому приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы игнорировать колючий жар, сползающий по позвоночнику прямо к моему обнаженному паху. А чтобы наверняка не поддаться твердеющему желанию, аккуратно, как можно тише выбираюсь из ее захвата, стараясь не думать, каково будет прямо сейчас наплевать на все и зарыться носом в ее волосы, обнять и слить наши тела в единый организм.

Присев на край кровати, качаю головой. Сколько времени я не просыпался с живой женщиной?

С такой, как Филиция. Никогда.

Взъерошив волосы, провожу ладонью по щеке и тру щетину, но откладываю решение этой проблемы на потом и направляюсь в душ, чтобы смыть с себя последствия сна. Вернувшись в комнату, беру в шкафу чистое белье, штаны и рубашку, но прежде, чем успеваю застегнуть последние пуговицы накрахмаленного ворота, в дверь раздается тихий стук.

Вместо того, чтобы открыть ее, я возвращаюсь к спящей Филиции, на ходу защелкивая платиновые запонки. Останавливаюсь у изножья кровати, чтобы насладиться безмятежностью на идеально вылепленном Богом лице. Высокие скулы чуть выделяются на впалых щеках, однако я обещаю себе, что скоро от ее худобы не останется и следа, а взлохмоченные рыжие пряди, что особенно выделяются на белоснежной наволочке, со временем станут похожи на пшеничное поле. Мне не нравится тот цвет, в который она перекрасилась, и не прошу вернуть прежний, но уже представляю, какой золотой оттенок приобретут ее локоны, если она не будет вновь отравлять их медью.

Стук в дверь повторяется, и, накрыв выглянувшие молочные бедра простыней, я выхожу из комнаты. Еще рано, не хочу ее будить.

С мягким щелчком закрываю дверь с другой стороны и тут же сталкиваюсь с Альваро.

— Это должно быть что-то важное, если ты позволил себе постучаться в нашу спальню.

— Синьор Эзио, — быстро лепечет тот, встретившись с моим строгим взглядом. — Синьор Винченцо... он ожидает вас внизу.

Вскидываю брови, поправляя ворот рубашки.

— Вот как? И почему же он не сообщил о своем приезде заранее?

Я замечаю выступивший на лбу Альваро пот, который дворецкий тут же промакивает платком.

— Синьор, Винченцо пытался, но ваш телефон… он не смог до вас дозвониться. У него важный разговор, и он настаивает на встрече с вами в самое ближайшее время.

Киваю головой, облизывая губы и устремляя взгляд за окно. Что ж, мой дорогой Винни, надеюсь, ты не испортишь мне такое прекрасное за долгое время утро.

***

— Что за спешка? — усаживаюсь в кресло за рабочим столом, указывая кивком на стул для Винченцо. — Все настолько серьезно, что твоя проблема не могла подождать до обеда?

Тяжело выдохнув, он цокает, располагаясь напротив.

— У нас проблема. И она не моя, а наша, Эзио, — он откидывается на спинку стула, складывая руки на коленях в замок. — И за прошедшие два года я заебался разгребать их в одиночку.

Хмыкаю, качая головой в такт монотонному постукиванию пальцев по столу. Если Винченцо говорит «у нас проблема», значит, это действительно так. И если он не решил ее самостоятельно, то ему действительно необходимо мое личное присутствие. Поэтому жестом руки я прошу просветить меня.

— Якудза заказали убийство босса Братвы. Попов мертв. — Блядь. — Киллер исчез. Никаких следов узкоглазых, а все улики, что они оставили, ведут к нам. Братва думает, это твоих рук дело, Эзио. И, пока ты искал свою жену, перерезая глотки всем подряд без разбору, забыв о делах, они успели поверить в твою виновность.

— Это все?

Винченцо впивается в меня жестким взглядом и не удерживается от удушливого смешка, нервно зачесывая пальцами волосы назад.

— Давай же. — Киваю. — Я чувствую, что ты хочешь сообщить мне что-то еще.

— Видео с убийством Баскиано слили в сеть. Думаю, это тоже дело рук Якудза.

Молчу. Медленно потираю пальцами висок, откинувшись на спинку кресла. Если он думает, что я жалею, то его ждет разочарование. Я перерезал бы их всех заново. Я не тронул ни одного хорошего человека. Все, чья кровь на моих руках, либо торговали наркотой, либо людьми, в том числе детьми. Или были причастны ко всему этому. Так что я не убил ни одного человека. Разве что тварей, обтянутых человеческой кожей. Но смена босса у Братвы может действительно принести нам новые проблемы. Так же, как и доказательство убийства Баскиана. Моя репутация испорчена, и теперь каждый босс вправе считать, что я приду за его головой. Каждый из них теперь может сам прийти с войной. Или хуже того — объединиться против меня стаей.

— Мне нужно больше информации, Винни.

— Я не знаю еще, как им удалось перекинуть убийство Попова на нас и выйти сухими из воды, но это неудивительно в таком бардаке. — Он разводит руки в стороны, с шумным хлопком возвращая их на бедра. — Ты нужен синдикату, Эзио. Тебе нужно вернуться в строй. Люди начинают говорить о том, что ты ослаб. И, как видишь, некоторые уже воспользовались твоим неустойчивым положением в семье. Теперь нам всем нужно быть начеку. Нью-Йорк тоже не упустит возможности отомстить за своего босса. Они уже назначали сходку с твоими поставщиками. Уверен, те с удовольствием рассмотрят их предложение. Проблемы никому не нужны, Эзио. Ты ведь понимаешь, в этом бизнесе каждый сам за себя. И это я молчу про правительство. Откупаться становится все сложнее.

Облизываю губы и подаюсь вперед, опираясь локтями о стол. Я уже представляю первые провальные транши через Средний Запад.

— Надеюсь ты понимаешь, что мы не можем сейчас позволить себе войну? — подручный вмешивается в мои мысли, и я поднимаю голову в его сторону.

— Нам нужно найти доказательства против Якудза.

— И как же мы это сделаем?

— Нам нужен их информатор. Найдите его.

— А потом что?

— А потом докажи ему серьезность своих намерений. Он должен выдать информацию, которая подарит нам медленную смерть главаря Якудза, но сначала то, чем я смогу шантажировать ублюдка. Я слышал, у него есть дочь?

— Судзуки надежно спрятал свою принцессу.

— Ну вот и заставь информатора дать тебе нужные сведения. Иначе его будет ждать смерть от руки итальянской мафии. А если его не убедит угроза собственной смерти, пообещай ему продажу всех женщин и детей из его семьи в рабство.

Винченцо хмурится.

— Ты сделаешь это? Мы ведь не трогаем невинных.

— Если это потребуется для защиты наших семей, мы сделаем это, друг мой. — Сглатываю, сжимая челюсть. — А когда я получу доказательства виновности Якудза в смерти пахана, то соберу совет и буду делать то, что умею лучше всего.

Винни усмехается.

— Порежешь их на куски?

Показываю ему однобокую улыбку.

— Хуже. Буду вершить справедливость, Винни.

Он молчит, переместив взгляд в окно и переваривая мое распоряжение, прежде чем поднимается и запахивает лацканы пиджака.

— С возвращением, босс. Я дам знать, когда получу нужную информацию.

Подручный кивает и собирается выйти из кабинета, но я останавливаю его.

— Чтобы ты сделал ради внимания дорогой тебе женщины? — Винченцо оборачивается, бросая на меня взгляд, который ранее я еще не получал от него.

С минуту он что-то обдумывает, а потом произносит с дружелюбием в голосе:

— Позови ее на свидание, Эзио. И подарок. Много подарков. — Он подмигивает и, прежде чем выйти за дверь, добавляет: — Женщины это любят. А Филиция ждала этого слишком долго.