Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Провал попытки использовать парижского эмиссара не слишком огорчил НКВД, поскольку у него имелось более чем достаточно и других агентов внутри ЗВЗ. Наряду с Мацелиньским, одним из наиболее важных двойников являлся начальник разведки союза во Львове поручик Эдуард Гола (“Андрей Азуревич”, “Антоний Рудый”). Благодаря ему контрразведчики получили возможность перехватить каналы связи организаций и групп ЗВЗ внутри страны с его заграничными базами “Бей” в Стамбуле, “Болек” в Бухаресте и “Р” (“Ромек”) в Будапеште. Контрразведка вскрыла также усилия Союза вооруженной борьбы по установлению контактов с дипломатическими учреждениями Великобритании в СССР. Были своевременно пресечены попытки организовать точки ЗВЗ в Москве, Киеве и Одессе. Не в последнюю очередь это произошло благодаря вскрытию радиоконтрразведкой шифра союза, использовавшегося в радиообмене с упомянутыми базами. Выяснилось, что ключом к нему служит поэма Адама Мицкевича “Дзяды”, изданная в 1925 году варшавским издательством “Польская библиотека”.

Заслуживает упоминания то обстоятельство, что, невзирая на попытки осуществить агентурное проникновение в германский рейх с помощью перевербованных членов польских подпольных организаций, в первую очередь ЗВЗ, НКВД установил взаимодействие с немецкими коллегами в вопросе их подавления. В июне 1940 года советские и германские пограничники расчистили общую границу на глубину 800 метров в каждую сторону, разобрали находившиеся в этих зонах дома и иные постройки и крайне затруднили действия закордонных курьеров. Тогда ЗВЗ начал направлять их через румынскую границу, но и там связников перехватывали достаточно регулярно. В течение 1940 года на маршрутах Варшава — Бухарест и Варшава — Будапешт было задержано около 30 курьеров, что повлекло разгром сети союза в Буковине и прервано сообщение с базами в Турции, Венгрии и Румынии.

Осенью 1940 года польское подполье вновь попыталось активизировать свою деятельность. В октябре из Варшавы во Аьвов прибыл полковник Аеопольд Окулицкий (“Ян Мровка”) с задачей восстановления парализованной советской контрразведкой организации. Вплоть до января следующего года он создал новую территориальную комендатуру № 3, лично возглавил ее и навел относительный порядок в контрразведывательных вопросах. 15 января Окулицкий сообщил в Варшаву, что, по его мнению, “Корел” является предателем, но ответ получить не успел. В ночь с 21 на 22 января полковника арестовали и доставили к наркому НКВД УССР Серову, который предложил ему работать и далее, но под контролем органов госбезопасности. Этот факт в очередной раз свидетельствует, что у контрразведчиков не было намерения ликвидировать сети ЗВЗ, что можно было осуществить практически в любой момент. Они старались сохранять контроль над польским подпольем во избежание появления новых, глубоко законспирированных организаций и негласно направлять его деятельность в относительно безопасное русло. Отказ Окулицкого от сотрудничества не изменил в общей обстановке ничего, НКВД отслеживало перемещения и контакты и его преемников — подполковника Яна Соколовского и майора Александра Клотца.

Активная разработка, взятие под контроль и окончательная ликвидация структур ЗВЗ происходили и на территории Литовской ССР. С 8 по 13 апреля 1941 года были арестованы 272 человека из состава окружной и Вильнюсской комендатур союза, в их числе комендант майор Зигмунт Цетнеровский, его заместитель майор В. Каминьский и комендант в Вильнюсе капитан А. Рыбник[300]. НКГБ ЛитССР до 1 мая фактически закончил разгром организаций Союза вооруженной борьбы на подведомственной территории.

Практически тогда же, к 21 апреля 1941 года аналогичную задачу решил и НКГБ БССР. В Гродно были арестованы 234 члена ЗВЗ, захвачен радиопередатчик и подпольная типография[301]. Союз попытался восстановить организацию в Бресте, но ее во главе с руководителями майором Александром Хабиняком (“Кузьма”) и поручиком Ксаверием Сосновс-ким (“Рыбак”) постигла та же участь.

ЗВЗ являлся не единственной польской подпольной организацией, планировавшей действия против советского режима на бывших территориях Польши, однако остальные структуры были значительно слабее и тем более не выстояли в борьбе с органами госбезопасности. Весной 1940 года произошла ликвидация Польской освободительной армии (ПАВ), Диверсионной военной организации (ДОВ), Союза свободной Польши, группы Антония Карпа и новой Польской военной организации (ПОВ). Последняя не имела ничего общего со своей предшественницей и состояла из гимназистов, студентов и молодых офицеров во главе с 19-летней Тамарой Подлях. К ноябрю 1940 года на Полесье арестом 60 человек завершился разгром Батальонов смерти пограничных стрелков (БССК), ставивших своей задачей террор против офицеров НКВД, их агентов и милиции. Эта организация планировала совершить покушение на Молотова во время прохождения его поезда по территории Полесья, но сделать в этом направлении практически ничего не успела. Общее число ликвидированных органами госбезопасности польских подпольных структур исчислялось десятками. Только по 27 июля 1940 года и только в Западной Белоруссии НКГБ БССР разгромил 109 организаций и групп общей численностью 3231 человек, хотя не все из них вели практическую боевую и диверсионную работу. В лесах, преимущественно в Августовском лесном массиве, скрывались партизанские группы и отряды ЗВЗ и ПАВ. С 28 декабря 1940 по 22 июня 1941 года там были уничтожены 28 вооруженных групп общей численностью 415 человек и арестованы 230 их пособников. В ходе этого были убиты 42 участника этих групп, ранены 30, погибли также 4 сотрудника НКВД и милиции, а 7 были ранены[302]. Естественно, описанные процессы сопровождались также репрессиями в отношении непричастных к подпольной деятельности бывших офицеров Войска польского и гражданских лиц. Основным мотивом для этого являлись действительные нарушения, прежде всего уклонение от сдачи оружия, в основном охотничьего, и радиоприемников, неподчинение властям и политическая активность. Польские исследователи исчисляют суммарные потери польского населения с сентября 1939 по май 1941 года на отошедших к СССР территориях в 107140 человек, в том числе 42662 — в Западной Белоруссии и 64478 — в Западной Украине[303].

Значительно меньшими оказались потери Организации украинских националистов (ОУН), но это объясняется вовсе не лояльностью ее членов и руководства к Советскому Союзу. Все они являлись сторонниками создания своего независимого государства, ориентировались исключительно на независимость и в равной степени отрицательно относились к любой не украинской власти, будь то польская, венгерская, советская или германская. Хотя ОУН сильно тревожила органы госбезопасности своей сильной организацией, решимостью, квалифицированной работой Службы безопасности (СБ) и симпатиями значительной, а кое-где и подавляющей части населения, она превосходила поляков в конспирации и на фоне борьбы с ЗВЗ сумела не стать главным объектом НКВД/НКГБ на новых территориях. Несмотря на это, украинскими националистами занимались вполне серьезно, и к лету 1941 года лишь в западных областях УССР контрразведка учитывала около тысячи их нелегалов. Наряду с троцкизмом, это направление считалось одним из наиболее угрожающих, поэтому и до присоединения западных районов Украины советская разведка уделяла серьезное внимание осевшим в Европе украинским националистам. После того, как в 1929 году полковник Коновалец возглавил созданную на съезде в Вене Организацию украинских националистов, НКВД определил ее значительную потенциальную опасность. Помимо общей политической угрозы для государства, исходящей от любого сепаратистского движения, ОУН обладала также определенным разведывательным потенциалом, перехваченным от УВО, однако к середине 1930-х годов пришедшим в некоторый упадок. Один из идеологов организации Лев Ребет, 12 октября 1957 года ликвидированный в Мюнхене агентом 13-го отдела ПГУ Б. Н. Сташинским, оценивал ситуацию в этой области следующим образом: “Военная и разведывательная референтуры до начала войны как следует не развились. Первая находилась в стадии планирования вплоть до разгрома ОУН польской полицией в 1934 г. Она развернула свою деятельность только во время войны, вначале в эмиграции в Кракове, позднее во время немецкой оккупации родины. В 1934 г. перестала также действовать разведывательная референтура, которая вначале широко развернула было свою работу, организовав отдельную сеть (“сетку”), то есть свои ячейки, на всех организационных ступенях и поддерживая с ними свою связь, отдельную от общей организационной. Эта разведывательная сеть являлась общим источником информации и должна была, между прочим, служить инструментом внутреннего организационного контроля, что таило в себе определенную опасность. Информация этой разведывательной сети проходила не нормальным, то есть организационным путем, а по отдельным связям разведки и, что важнее всего, носила “доверительный”, то есть анонимный и тем самым бесконтрольный характер. В случае неадекватной постановки дела этот разведывательный аппарат мог приобрести форму “аппарата в аппарате”, то есть роль центрального стержня организации, который, не выполняя политической работы и не отвечая за нее, контролировал бы ее. В период войны, начиная с эмигрантского периода в генерал-губернаторстве, функцию внутреннего контроля перехватила “Служба безопасности”, открыв новое звено работы и метод деятельности организации”[304].

Не имевший прямого отношения к работе СБ ОУН Ребет описал ситуацию несколько скомканно. Следует подчеркнуть, что референтура разведки УВО/ОУН, которую после гибели Ю. Головинского в 1930 году возглавил известный Рико Ярый (Рихард Франц Мариан Яри), продолжала работать и после разгрома организации польскими силами безопасности в середине 1930-х годов. В 1932 году на Пражской конференции ОУН это подразделение было реорганизовано в Контрольно-разведывательную референтуру, руководство которой было поручено студенту-медику Я. Макарушке. Новый разведорган, как и его предшественник, отвечал за постановку и ведение разведывательной и контрразведывательной работы, однако отныне на него возлагались и задачи по надзору за членами ОУН с целью контроля их лояльности. Помимо того, все еще продолжавшая существовать в рамках ОУН УВО получила право в случае необходимости формировать собственную разведывательную службу, однако пока этим разрешением не воспользовалась. Все перечисленные оперативные структуры УВО и ОУН не могли обеспечить должный уровень работы, но в течение достаточно длительного времени все их реорганизации были половинчатыми. Принципиально новое решение было принято в феврале 1939 года, когда возглавивший сеть ОУН на Западно-украинских землях М. Тураш (Грабовский) распорядился организовать референтуру Службы безопасности (СБ) Краевой экзекутивы ОУН в статусе отдельного подразделения.

Вообще же вся работа ОУН строилась на основе подчиненного проводу ОУН периферийного аппарата, представленного краевой, окружными и местными экзекутивами. Аппарат окружных экзекутив составляли референтуры: