Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Нахождение русских войск в Болгарии едва не привело к совершенно неожиданным последствиям. Согласно Нейискому мирному договору 1919 года, Софии разрешалось содержать вооруженные формирования численностью не более 20 тысяч человек, включая полицию. Естественно, что это было ничтожно мало по сравнению с вооруженным, обученным и обстрелянным 36-тысячным воинским контингентом врангелевской армии. Как и следовало ожидать, такой перевес сил создавал непреодолимый соблазн целиком захватить еще недавно воевавшую на стороне врага братскую славянскую страну, и подготовка к этому началась. Весной 1922 года начальник контрразведки полковник Самохвалов провел переговоры о государственном перевороте и создании контролируемого правительства с фашистской организацией “Военная лига” и объединением правых партий Болгарии “Народный сговор”. Правительству А. Стамболийского при этом отводилась совершенно незавидная участь.

Широкое агентурное проникновение советской разведки и разведки БКП в различные, в том числе и политические сферы страны позволило вскрыть ведущуюся подготовку. Важнейшую роль в этом процессе сыграл работавший в штабе генерала Кутепова Н. Черюнов. Источники информации следовало тщательно легендировать, но срочность вопроса не позволяла провести многоходовую комбинацию, поэтому ряд документов пришлось без долгих затей опубликовать в газете БКП “Работнический вестник”. Правительство Стамболийского отнеслось к этому со всей серьезностью и не стало слишком тщательно выяснять каналы утечки, предпочтя использовать неожиданно появившиеся материалы для конкретных действий. 6 мая 1922 года полиция произвела внезапный обыск в кабинете Самохвалова в номере гостиницы “Континенталь” и изъяла его архив, после чего на следующий же день появилось официальное сообщение о раскрытии центра военного шпионажа. Вслед за этим последовали аресты свыше ста причастных к заговору лиц и высылка из страны генералов Кутепова, Шатилова, Абрамова и Вязьмитинова, а также ряда старших офицеров. Остальные офицеры подлежали поэтапной высылке, а солдаты — расселению по стране небольшими группами. Однако на этом история не закончилась. В сентябре 1922 года “Работнический вестник” опубликовал новую подборку материалов, в результате чего правительство Стамболийского предприняло очередную силовую акцию. Ее результатом стала гибель генерала В. Л. Покровского 9 ноября в городе Кюстендил в перестрелке с окружившими его штаб болгарскими военнослужащими и полицейскими.

Менее известен другой эпизод, внешне схожий с описанным, но имевший принципиально иную подоплеку. 22 апреля 1921 года нарком иностранных дел РСФСР Чичерин направил Ленину письмо с сообщением о достигнутой договоренности с неким неустановленным “Е”. С его помощью НКИД собирался использовать расквартированные в Турции врангелевские войска для захвата Константинополя, что якобы было обещано их руководителями в обмен на полную амнистию и денежные выплаты при условии обеспечения оружием и боеприпаспми. Для внешнего мира эта акция никак не должна была увязываться с советским правительством, а выглядеть как собственное решение эмигрантских военачальников. В дальнейшем предлагалось представить РСФСР в качестве посредника, которому белые части передадут город вместе с прилегающей зоной проливов, после чего Москва, демонстрируя добрую волю и миролюбие, в свою очередь вручит контроль над регионом неким турецким рабочим, то есть советским ставленникам. В развитие операции аналогичные акции планировалось провести в Адрианополе и Салониках, то есть фактически передать под протекторат Москвы зону Черноморских проливов и Балканы. Для осуществления этого авантюристического замысла, по утверждению Чичерина, требовалось немногое: выплатить “Е” 30 тысяч лир и отправить его вместе с помощником через Севастополь в Турцию.

Советские руководители проявили достойное сожаления легкомыслие и с энтузиазмом восприняли предложение. Уже на следующий день, 23 апреля, Политбюро ЦК РКП (б) в почти полном составе одобрило этот план. Троцкий на заседании отсутствовал. Он узнал о замысле лишь в мае и проявил способность здраво оценивать подобные проекты. Нар-комвоен сразу же бурно запротестовал против воплощения плана в жизнь, справедливо указывая на то, что его реализация не принесет РСФСР ничего, кроме позорного провала. Он предупреждал, что в топорно разыгранную инсценировку якобы самостоятельных действий белых войск никто в мире не поверит, и это не только перечеркнет всю миролюбивую советскую пропаганду, но и вовлечет Россию в конфронтацию с целым рядом государств. Однако его возражения запоздали, поскольку операция уже началась, и агент “Е” с помощником отбыли в Константинополь. К счастью, запланированный ход событий был нарушен неудовлетворительной подготовкой операции. Агентов высадили не в том пункте побережья, в котором следовало, и вместо Константинополя за нарушение паспортного режима они на месяц попали в тюрьму, причем в другом турецком городе. По выходе оттуда выяснилось, что численность белых войск в интересующем РСФСР регионе Турции снизилась до 15 тысяч человек, а это полностью лишало шансов на успех их любое вооруженное выступление. После этого “Е” доложил о невозможности захвата города и тут же предложил развернуть в оставшихся в Турции частях просоветскую агитацию. Месячные расходы на 20 агитаторов агент оценил в 15 тысяч лир. Чичерин сообщил об этом предложении Ленину, который явно не желал расставаться со своей иллюзией, но опасался новой эскапады со стороны Троцкого. Председатель Совнаркома наложил резолюцию: “Думаю, разрешить надо — и чисто секретарским путем, ибо политбюро уже решило в принципе”[71]. Постепенно дело сошло на нет, и замысел Москвы остался неизвестен внешнему миру.

Эмиграция искала приемлемые организационные формы существования различных воинских контингентов. Под эгидой Врангеля и великого князя Николая Николаевича была создана “Объединенная русская армия”, на базе которой в сентябре 1924 года возник “Российский общевоинский союз” (РОВС), первоначально именовавшийся “Русским Обще-Воинским Союзом”. В его руководство вошли генералы Кутепов, Шатилов, Туркул, Гершель-ман, Климович и Скоблин, контрразведку возглавил полковник Зайцев. Разведывательная и диверсионная работа на территории СССР относилась к компетенции руководимой Кутеповым “Внутренней линии” союза. РОВС стал крупнейшей зарубежной контрреволюционной организацией и на многие годы главным объектом внимания советских спецслужб. Первоначально он объединял около 100 тысяч членов, а в начале 1930-х годов сократился до 40 тысяч, однако его мобилизационные возможности этим не ограничивались. Штаб союза размещался на улице Колизе в Париже, а общая структура организации была определена приказом генерала Врангеля от 1 сентября 1924 года № 35:

“6) Теперь же образовать нижеследующие отделения Русского Обще-Воинского Союза:

а) Первый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Англии, Франции, Бельгии, Италии, Чехословакии, Дании и Финляндии,

б) Второй — из офицерских обществ и союзов, войсковых групп, расположенных в Германии и королевстве Венгерском,

в) Третий — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных на территории Польши, Данцига, Литвы, Эстонии и Латвии,

г) Четвертый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, расположенных в Королевстве СХС и в Греции,

д) Пятый — из офицерских обществ и союзов, воинских частей и войсковых групп, находящихся на территории Болгарии и Турции”[72].

Позднее структура РОВС неоднократно менялась. В конце 1930 года председателю подчинялись части 1-го армейского и Донского корпусов, Кавалерийской и Кубанской дивизий, военная и общая канцелярии, “Внутренняя линия” (отвечавшая теперь за контрразведку), Военно-научные курсы и отделы:

— 1-й отдел (Франция с колониями, Италия, Польша, Дания, Финляндия, Египет);

— 2-й отдел (Германия, Венгрия, Австрия, Данциг, Литва, Латвия, Эстония, Великобритания, Испания, Швеция, Швейцария, Персия);

— 3-й отдел (Болгария, Турция);

— 4-й отдел (Югославия, Греция, Румыния);

— 5-й отдел (Бельгия, Люксембург);

— 6-й отдел (Чехословакия, позднее также Прибалтика);

— Дальневосточный отдел;

— 1-й Североамериканский отдел;

— 2-й Североамериканский отдел;

— Военные организации в Канаде и Южной Америке.

— Кружок по изучению Великой войны в Австралии.

В 1928 году образовался Дальневосточный отдел с отделениями в Мукдене, Дайрене, Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Начальником 1-го отдела стал генерал А. П. Кутепов, которому было поручено также непосредственно руководить “тайной борьбой РОВС” — разведывательной, диверсионной и террористической работой союза. Для этих целей выделялись денежные средства, именовавшиеся в открытых источниках “Фондом спасения России”, а в действительности называвшиеся “Особой казной для ведения политической работы для связи с Россией”. Распоряжение этим фондом великий князь Николай Николаевич поручил Кутепову.

Нас интересует далеко не весь объем работы зарубежных антисоветских центров и организаций: вне рассмотрения сознательно оставляется значительный пласт культурной и образовательной деятельности эмиграции, пропагандистские мероприятия и обустройство соотечественников за границей. Речь пойдет лишь о разведывательной, террористической и диверсионной деятельности и отчасти боевых операциях вооруженных группировок. Естественно, такой подход страдает однобокостью, но узость рассмотрения проблемы обусловлена узостью темы. Не следует полагать, что устремления всех эмигрантов были сосредоточены на борьбе с советской властью, ибо у большинства оказавшихся за границей несчастных людей не было более сильного желания, чем прекратить скитаться, вновь обрести родину и устойчивую жизнь. Первоначальное озлобление против лишивших их всего большевиков постепенно сменялось апатией и примиренческими настроениями, умело подогреваемых советской и коминтерновской пропагандой. Эмиграция постоянно разбавлялась агентурой ОГПУ и Разведупра, массово выводившейся за границу на оседание. Это заложило основу разветвленных агентурных сетей советской разведки, благо до второй половины 1920-х годов процедура выезда из СССР оставалась предельно простой. Практически любой гражданин мог получить в уездной милиции заграничный паспорт и при наличии минимальных средств перебраться за кордон, чтобы остаться там. Указанный канал инфильтрации сыграл в дальнейшем значительную роль не только в разложении антисоветских эмигрантских формирований, но и в оперативных играх с иностранными спецслужбами, вплоть до 1960-х годов, и даже несколько позднее. Однако на первом этапе КРО и ИНО ОГПУ, а также военная разведка в первую очередь стремились с помощью насажденной подобным образом агентуры ослабить деятельность антисоветских организаций.

Все перечисленные факторы играли свою роль в сглаживании непримиримого противостояния, но активных борцов против СССР оставалось еще вполне достаточно. Именно поэтому внешняя разведка и контрразведка в первую очередь ориентировались на противодействие эмигрантским контрреволюционным организациям, тем более что через них интенсивно работали и государственные спецслужбы многих государств. С “Российским общевоинским союзом” связана одна из наиболее неприглядных страниц в истории СИС, в которую оказался вовлеченным один из ее старших офицеров Чарльз “Дик” Эллис. Этот уроженец Сиднея сразу после окончания Первой мировой войны прибыл в Баку в составе возглавлявшейся генералом У. Маллесоном британской военной миссии, на счету которой значится организация знаменитого расстрела “двадцати шести бакинских комиссаров”. В дальнейшем Эллис до 1924 года пребывал на дипломатической службе в Париже, где за год до этого женился на русской эмигрантке Лилии Зеленской, а после этого перешел на работу в разведку под начало резидента Уилфрида “Биффи” Дандердейла и начал активно приобретать агентуру. Среди его источников значился и брат Лилии Александр Зеленский. Эллис пользовался журналистским прикрытием, прекрасно ориентировался в среде русской эмиграции и в 1930-е годы являлся главным представителем СИС среди антикоммунистических групп. Он считался лучшим специалистом британской разведки по национальным проблемам в СССР. Во время работы в Париже Эллис установил контакт с другим известным деятелем эмиграции со странно звучащим именем Вальдемар фон Петров, а через него — с высокопоставленным чином РОВС генералом А. В. Туркулом, курировавшим диверсионную и террористическую “Внутреннюю линию” союза. В этот период разведчик развелся со своей первой женой и в 1934 году женился на Барбаре Берджесс-Смит, с которой прожил до 1947 года, однако семейные неурядицы не повлияли на его агентурную связь с Зеленским. Во время работы в парижской, а затем в берлинской резидентурах СИС разведчик оказался буквально в самом сплетении пронизывавшей эмиграцию британских, французских, советских и германских агентурных сетей, а также в фокусе внимания секретных служб РОВС. В этот период от него поступала в Лондон обширная информация, но в центральном аппарате ее по преимуществу оценивали как вводящую в заблуждение, а зачастую и сфальсифицированную. Несмотря на это, репутация Эллиса в МИ-6 была достаточно высока и позволила ему в период войны занять пост заместителя главы Британской миссии по координации безопасности в Нью-Йорке, в 1946 году возглавить крайне важную “станцию” в Сингапуре, а затем до самой своей отставки в 1953 году руководить оперативным управлением СИС по Европе. После успешного завершения карьеры в британской разведке он уехал к себе на родину, где некоторое время работал советником в австралийской секретной службе.