Мракобой

Дар.

Капитан ходил по первому этажу, затем сразу без перехода возник на втором. Лестницу он даже не заметил. Они могут летать, подумал Пестель. Суеверный ужас сковал его, он не мог даже пошевелиться. Сейчас откроется дверь и ага, думал он.

Тяжелые шаги звучали в тиши ночи. Судя по ним, Капитан был гораздо тяжелее обычного человека. Бог, спустившийся на землю. Шаги оборвались. Пестеля закошмарило. Он слышит мои мысли!

Вновь зазвучавшие шаги начали удаляться. Пожалел, понял Пестель. Он был уверен, что Капитан прекрасно осведомлен, что в одной из комнат сидит, скрючившись испуганный человече. Знает и усмехается.

Открылась дверь в одну из соседних комнат, раздался громкий стук, рокот. Капитан что-то передвигал. Пестель напряг слух-и тут же шаги продолжились внизу. Не видя особых преград не только в виде лестницы, но и всего здания в целом, Капитан возник на первом этаже. Еще одно мгновенное перемещение, и вот уже снова ломит зубы и все тело-включилась защита корабля. По стенам забегали горизонтальные отсветы фиолетовых оттенков, но недолго, мигнули пару раз и погасло. Улица вновь утонула во тьме. Наступила тишина.

Улетел, блин Карлсон, но обещал вернуться, не дай бог, подумал Пестель. И зачем прилетал? Пугал диких аборигенов. У нас и так война. Мобилизация.

Пестель ничего не мог с собой поделать. Ну не вызывал у него Капитан ощущения гуманизма и защищенности. Скорее наоборот. Создалось ощущение, что человек и высшее существо принадлежат совершенно разным мирам, которые никогда не соприкоснутся, а если и соприкоснутся, то Капитаны укатят дальше по Вселенной по своим глобальным делам, а человечество останется лишь с ущербом, возможно, тотальным. Причем, Капитаны даже не заметят, что нанесли кому-то там урон, не оценят и проигнорят.

ИДИ И ВОЗЬМИ ДАР.

Как-то забылось, что у него есть эмулятор, который все знает.

— Он что подарок оставил? — Пестель произнес это вслух, но эмулятор не ответил. Когда отвечать, а когда молчать, он решал сам.

Ну что ж глянем.

Пестель поднялся с колен, отряхнул штаны и пошел смотреть на подарок.

Одна из дверей оказалась распахнута настежь. Капитан даже не стал заходить, открыл дверь, вложил нечто и ушел по своим делам. Не царское это дело.

Пестель опасливо посмотрел внутрь. Это оказалась детская. В оформлении преобладала минималистическая трактовка. Если по-русски, торжествует убожество. Голые стены, одинокие предметы нарочито простецкой мебели по углам, плюшевый ишак на полу. Даже не верится, что здесь жили негры.

У кровати типа «Здесь умерла бабушка» несколько кубиков и… шар.

ПРЕКАИРАТ.

Это ни о чем не говорит, прикинул Пестель. Что из того?

ЭТО СЧАСТЬЕ.

Вот так просто, подумал он. Подошел и наклонился, чтобы взять его в руки.

ОСТОРОЖНО.

Он отдернулся. Ему показалось, что шар тоже тянулся к нему, а потом разочарованно затих, когда он испугался. И чего тут бояться?

ПРЕКАИРАТ ОПАСЕН.

Капитан мне бомбу подбросил, всполошился Пестель.

ЭТО ЛЮБОВЬ.

Ни хера себе любовь, ругнулся он. Подбросили опасную штуку. Ведь если не эмулятор, он бы эту штуку взял… И вся любовь.

— А что будет кстати? — задал он вопрос.

ИСПОЛНИТСЯ ЖЕЛАНИЕ.

Отлично, решил он.

НО КТО-ТО УМРЕТ.

Апория, рассуждал он. Это называется апория. Что переводится как безвыходное положение. Кстати, от этого произошел термин запор.

— Почему Капитаны хотят, чтобы непременно кто-то умер?

ЭТО ЛЮБОВЬ.

Эмулятор повторился, и Пестель обреченно понял, что даже у этой умной штуки нет ответов на все вопросы. Вернее, они есть, только человеку их не понять. Слишком велика разница понятий, апелируемых Капитанами и людьми. Они даже не в разных плоскостях, в разных пространствах. Что в их понимании слово «любовь»? Совместимость? Взаимное притяжение? Или чисто техническое? Эмулятор и прекаират должны находиться в комплекте? Или любовь в их понимании некое духовное понятие? Состояние высшего духа. Чистая энергия. Понимание вселенской гармонии. Или прекаират это нечто вроде угольного стержня в ядерном реакторе? Не дает заиграться с желаниями. Нарушить некий всеобщий баланс.

Эмулятор молчал, оставшись совершенно безучастным к потоку его терзаний.

Ни хрена ты не знаешь, железяка, в отчаянии подумал Пестель.