Мракобой

Ночь в номере и утро.

Распрощавшись с Данлоппом, я позвонил своему куратору из комендатуры подполковнику Шизданову и попросил узнать, как можно больше про пана философа.

— Для официального запроса необходимы веские причины! — подчеркнул Шизданов.

— Есть подозрение, что профессор Данлопп шпион Центра, маньяк и убийца! — сказал я. — Присылайте запрос, я подпишу!

— Ну зачем же? Мне достаточно вашего устного указания!

Не пойму Шизданова. Не знаю, что ему надули в уши и кем он меня считает. Судя по оказываемому уважению важной шишкой с секретной миссией. На самом деле я направлен в мертвый город как самый распоследний проштрафившийся следователь. У Алкоголиковой радужные надежды, что меня либо шпана москворецкая зарежет, либо я тривиально развалю дело. После этого мне торжественно вручат набор дешевых чашек и пинком отправят в отставку.

Посему Шизданов будет носом землю рыть. Ну что делать? Не верю я пану философу. Не зря он тут подвизался. Тут у него бубновый интерес.

И рожа у него не наша. Ухожен опять же сверх меры. Не заднеприводный ли?

Я вернулся в номер страстно мечтая, чтобы тот чудесным образом очистился. Не сушились носки на батарее, не пахло здоровой бычьей спермой.

Куда там.

— Гаси свет, следователь! — недовольно произнес прапорщик Багреев. — Не видишь, люди спят! Падай вон на матрас у стенки!

— Вы чрезвычайно великодушны! Целый матрас! — ответил я.

— Будешь выеживаться, пойдешь в коридор! — пригрозил прапор.

— Больше претензий не имею! — торопливо проговорил я.

Багреев, лежа на двуспальном диване, пренебрежительно посмотрел на меня. Я неосторожно улыбнулся своим мыслям.

— Чего лыбишься, следователь?

Я торопливо загасил свет.

— Спокойной ночи, тащ прапорщик!

— Пошел ты! — душевно послал тот.

И вам того же, пожелал я. Спи, голубок, а мы тебе крылышки подрежем. Ты не представляешь, какое у тебя будет насыщенное утро.