Мракобой

* * *

Он так и не понял, зачем он спонадобился французской разведке. Секретных дел он не вел. Подробности при желании можно было легко найти в руснете, на худой конец в «подполе».

Под жернова Пантанала он угодил случайно, и французов это заинтересовало. Но что он мог им сообщить? Как раз за разом выкарабкивается из тяжелейших передряг, так или иначе связанных с Проектом. Так он и сам не знал, как это получается.

Эва должна была это понять, если не сразу, то спустя пару недель их знакомства. Однако она не бросила его. Что касается его, то он без затей влюбился в нее. Мужик в этом возрасте очень влюбчив. Наверное, природа так распорядилась. Дала каждому стареющему индивиду свой шанс на краткий миг позднего счастья. Она не запудрила ему мозги, это было и не нужно. Он втрескался сам. Что касается ее, то он так и не решил. То ли она сошлась с ним, выполняя задание, то ли пожалела его, то ли на самом деле полюбила. Да полюбила. 50-летнего, седого и усталого. А не молодого 25-летнего курчавого. Хотя кто их поймет, этих женщин. Душа женщины — это океан, как говаривали в одном фильме.

Когда Эва Бертлен неожиданно появилась в его номере в «Шератоне», то Вершинин некоторое время безмолвно смотрел на нее. Они не сказали ни здрасте, ни как дела, стояли и смотрели. Эва стала еще красивее. На девушке плотно сидели джинсы стрейч бежевого оттенка и белый топ. Одежда не могла скрыть все прелести ее фигуры, подчеркивая длинные красивые ноги, гибкий стан и вызывающе торчащие груди.

Вершинин походя сунул пистолет Данлоппу, сделал пару шагов и заключил девушку в объятия.

Они не виделись более года с прошлой встречи в Кале, и каковы были его первые слова?

— Ты не поменяла духи. По-прежнему «Ля белль Элен»? — спросил он, ловя ее аромат.

Словно не веря себе и боясь, что она исчезнет, он крепко обнимал ее, гладил ее спину и руки, погрузился лицом в ее чудно пахнущие волосы.

— Я, пожалуй, пойду начерчу пару формул! — смущенно сказал Данлопп и ушел, но его ухода никто не заметил.

— Ты слышала песню «Настоящая любовь»? — вдруг спросил он. — Ты должна ее послушать.

Она улыбнулась.

Он включил мелодию на смартфоне и повел ее в танце, больше похожим на убаюкивание.

— Ты ведешь себя со мной как с ребенком! — шепнула она. — Почему ты ничего не спрашиваешь?

— Я не хочу ничего знать! — вырвалось у него.

— Я должна тебе рассказать! — настаивала она. — После того, как меня арестовали в Кале, меня на следующий день отвезли в Париж. Месяц я провела в тюрьме Санте в 14-м округе. Они ничего не нашли против меня и вынуждены были амнистировать. Так что здесь я на законных основаниях, представляю европейский центр научных исследований.

Он положил ей палец на губы.

— Сейчас это совершенно неважно! Сейчас все не важно! Есть только мы!

Вскоре на самом деле все стало не важно.