Мракобой

Бой в экзосфере.

И все-таки он дошёл! Дошел да конца. Дошел пока не уперся в тупик. Пока не понял, что дальше идти некуда, и он находится под лачугой отшельника. Саданул в потолок последним и давно погасшим стержнем, сверху этого и ждали, откинулся полог, протянулись руки. Только как поется в песенке «Я уже давно не тот». Не смог он им протянуть Эву, да и сам растянулся на земле и чуть не заснул.

Вниз спрыгнули Мориц и Рафаэль. Видно на правах молодых. Боб не стал заморачиваться и пачкать руки. Это было обидно. Он ради него родину продал.

Первой они подняли Эву, как гражданку бывшего ЕС, а ныне гражданина европейского кластера империи. Потом очередь дошла и до презренного раба империи Вершинина.

Свет дико резал глаза, хотя наступил вечер.

Эва в себя не приходила, Вершинин был готов последовать за ней, однако Боба, как старшего группы, подобные мелочи не интересовали. Он прошел мимо них словно мимо урн с мусором и взялся потрошить рюкзак Эвы.

Тайра проявила человечность, протянула Вершинину бутылочку воды.

— Спасибо, добрая душа!

Никогда он не пил ничего более вкусного. Подозревал, не киндзмараули ли ему подсунули под видом воды обыкновенной.

Боб тем временем закончил потрошить рюкзак Эвы и повернулся к Вершинину.

— Где ваш рюкзак?

— Он остался в пещере! Я не успел ничего! Там была засада!

Еврогомики переглянулись с нехорошим пониманием, Вершинин напрягся.

— Гуд! Рюкзак вы допустим оставили, но где образцы? Это совсем маленький контейнер!

— Я же говорю, я не успел ничего! В меня стреляли!

Боб подтянул табурет и подсел к Вершинину, который без сил сидел на земляной койке. В глазах у него появился сплав доброжелательности и полного понимания.

— А я знал, Жак, что ты ничего не принесешь! С самого начала знал! — усмехнулся Боб. — Жак, ты отличный парень! Патриот империи! Я много слышал хорошего про тебя в разведшколе Бундесвера в Обераммергау! Естественно, тебе не хочется никого предавать! А я тебе скажу, и не нужно! Это всего лишь соскоб с каменного гроба, который никому не нужен!

— Ага, а вам то нужен! — вырвалось у Вершинина.

Глаза Боба сжались в щелочки. Палыч попытался отпить воды.

— Заберите у него воду! — скомандовал Боб.

Тайра выдернула у Палыча бутылку.

— Все равно ты хорошая! — улыбнулся он. — А что тебе еще рассказывали в твоей разведшколе?

Мориц и Рафаэль кинулись на него, схватили с двух сторон. Боб обыскал его лично.

— Я же говорю, ничего нет! Вот Фома неверующий!

— Нихт ферштайн Фома! — сказал Боб. — Говори, где образцы?

И впервые за долгое время службы в следственном комитете и участия в командировках в горячие точки Солсбери, Парижа, Алеппо, Вершинина ударили по лицу. Боб ударил. Больно и расчетливо. Твердой как доска ладонью. Во рту стало солоно от крови, и в носу нехорошо захлюпало.

— А вы профессионал бить стариков! — произнес Вершинин.

— О, вы не есть старик! — возразил Боб. — Бить мы вас нихт! Мы вас будем пытать!

Он повернулся к Тайре:

— Битте, цанге[54]!